- Автор темы
- #1
ФИО
Имя: Артём
Фамилия: Спиковский
Дата рождения: 16 октября 1997 года
Возраст (IC): 27 лет
Пол
Мужской
Личная фотография Вашего персонажа:
Национальность
Русский
Родители
- Отец: Андрей Борисович Спиковский – потомственный рабочий, сварщик 5-го разряда.
Человек суровый, замкнутый, родом из Кемеровской области. Работал вахтовым методом, большую часть времени проводил на промышленных объектах в районах крайнего севера. Погиб в 2012 году на строительстве газового терминала в Ямало-Ненецком автономном округе. Причина – обрушение конструкции при нарушении техники безопасности. - Мать: Елена Валерьевна Спиковская – санитарка в районной поликлинике №12 города Новосибирска.
Женщина тихая, скромная, с устойчивым характером. Практически всю свою жизнь посвятила уходу за пациентами и собственным сыном. После смерти мужа замкнулась в себе. Живёт одна, страдает диабетом II типа.
Образование
- Основное общее – 9 классов средней школы №41 города Новосибирска.
- Среднее профессиональное – не завершено. Отчислен на 2-м курсе ПТУ по специальности «Автомеханик» за систематическое отсутствие, конфликты с преподавателями и неаттестацию по профильным предметам.
- Самообразование – значительное: ремонт и модификация ДВС, диагностика электронных блоков, сварочные работы, работа с тормозными и топливными системами.
Внешность
Артём – мужчина с худощавым, но жилистым телосложением. На первый взгляд, его внешность пугает и отталкивает: бледная кожа, пустой взгляд, мрачный грим на лице, татуировки, закрывающие почти полностью обе руки и часть груди. Однако за этим образом скрывается нечто иное: хроническая болезнь, психотравмы и выработанная за годы защита от мира.
- Кожа – бледная, с заметными очагами гиперкератоза и шелушения. Это не косметический дефект, а проявление тяжёлой формы псориаза, начавшегося в возрасте 7 лет после тяжёлой психоэмоциональной перегрузки.
- Грим – черно-серый рисунок в области глаз, щёк и лба. Первоначально появился как способ маскировать воспаления, но позже стал частью его образа.
Также на левой скуле присутствует красное пятно – это гемангиома, врождённая доброкачественная опухоль сосудов, которую Артём не стал удалять.
Он намеренно подчёркивает её – как вызов обществу. - Правая рука – татуировка в виде змеи, обвивающей предплечье и уходящей на плечо. Символизирует постоянную боль, адаптацию и яд, с которым он научился жить.
Голову змеи он расположил ближе к венам на запястье – намёк на прошлые попытки членовредительства. - Левая рука – тату в виде абстрактных теней, разрывающихся линий и острых углов. Она была нанесена вручную, в тюрьме для несовершеннолетних, иглой из спицы и чернилами из сажи. Эти тени – отображение душевных потрясений, которые он пережил в юности.
- Шея - тату обозначающая родной район, где родился Артем.
Детство Артёма Спиковского
Артём родился ранним октябрьским утром в 1997 году в сером и тихом микрорайоне Кировского района города Новосибирска. Город был большим, суетливым и, как казалось с детских лет, враждебным ко всему живому. Дом, в котором он появился на свет, находился на окраине района, между промзоной и бывшими железнодорожными складами. Пятиэтажка, построенная в 1961 году, покрытая трещинами, краской облупилась, а подъезд пах вечной смесью кошачьей мочи и плесени.
Родители Артёма были простыми людьми — выживающими, а не живущими. Отец, Андрей Спиковский, был сварщиком и почти всегда находился на вахте. Появлялся дома максимум раз в месяц, приносил деньги, иногда подарки, чаще — запах перегара и вечную усталость. Несмотря на это, в нём было что-то надломленное, но искреннее. Артём вспоминал его как молчаливого великана, пахнущего мазутом и металлом.
Мать — Елена — работала санитаркой в поликлинике. Каждый день она возвращалась домой после 12-часовой смены с уставшим лицом, стёртыми пальцами и мешками под глазами. Никогда не жаловалась. Просто молча готовила еду, гладила вещи и уходила спать.
Артём рос один. У него не было братьев, сестёр или даже друзей. Сначала это не казалось чем-то необычным — каждый был сам за себя в том районе. Но позже одиночество стало не просто частью его жизни — оно стало её формой.
С самых ранних лет у Артёма начали проявляться проблемы со здоровьем. Сначала — обычная, казалось бы, сыпь. Потом — шелушения. Затем — трещины, зуд, кровотечения. Диагноз поставили только к 7 годам: вульгарный псориаз с хроническим течением. Болезнь кожи, вызывающая невыносимый дискомфорт и внешнюю деформацию. Она часто вызывала слёзы по ночам и насмешки днём.
В школе дела пошли ещё хуже. Дети, замечая пятна на коже Артёма, начали сторониться его. Кто-то пугался, кто-то шептался, кто-то открыто называл его «прокажённым», «шелушилой» или «кожаным зомби». Учителя пытались вмешиваться, но безрезультатно. В глазах остальных он стал изгоем.
Со временем Артём научился не реагировать. Сначала — притворяться, что не слышит. Потом — смотреть в глаза тем, кто обзывал. Затем — начал отвечать. А после — бить. Именно в этот период у него начал формироваться характер — жесткий, несгибаемый, упрямый. Не потому что хотел — потому что иначе был бы раздавлен.
Его отец, возвращаясь с вахт, говорил одно:
Артём не просто сжимал зубы. Он начал рисовать себе новую кожу — сначала фломастерами, чтобы скрыть шелушения, потом маркерами, потом углем. В 11 лет он впервые попробовал нанести «грим» — мазал лицо углём из печки, разводил его со сметаной, чтобы держалось. Не для красоты, а чтобы пугать. Это срабатывало: теперь его не обзывали — его боялись.
Но на этом детские ужасы не закончились. В 2012 году произошла трагедия, которая навсегда изменила Артёма. Его отец погиб на стройке газового терминала в ЯНАО. Обрушился мостовой кран. Из шести человек в смене выжил только один. Андрей Спиковский был погребён под 12 тоннами металлической балки. Артёму было тогда 14 лет.
Смерть отца не просто осиротила — она сломала материнскую волю. Мать начала болеть, замыкаться, исчезла с её лица та усталая, но стабильная энергия. Она больше не разговаривала — просто молчала, гладила постель, мыла пол, слушала тишину. Артём остался полностью один — даже при живой матери.
В это время он начал бродяжничать. Уходил из дома на целые ночи. Находил гаражи, заброшки, старые машины. Он влюбился в запах бензина, ржавчины и масла — это было единственное, что не отворачивалось от него. Машины стали его укрытием. Он начал разбирать старые велосипеды, потом мотороллеры. Пытался понять, как устроен двигатель, чем отличается карбюратор от инжектора, как работает катушка зажигания.
Параллельно обострился псориаз. Кожа начала трескаться до крови. Артём не пошёл к врачам. Он отказался от гормональных мазей, антигистаминов и диет. Вместо этого начал наносить грим постоянно — как броню, как маску. Он считал: если люди не могут принять его кожу, пусть принимают монстра.
К 15 годам он больше не улыбался. Ни одному человеку. Только автомобилям. Он стал говорить с ними. Шептать им. Слушать, как они дышат.
ЮНОСТЬ
После смерти отца и окончательного морального ухода матери, дом Спиковских стал скорее пространством выживания, чем местом, где можно жить. Артём практически перестал находиться дома. Он возвращался лишь затем, чтобы переодеться или забрать еду. Все его время теперь было отдано гаражам, развалинам, недостроенным объектам, но главное — старым автомобилям, которыми он начал одержимо интересоваться.
В 14 лет он уже умел перебрать карбюратор, заменить свечи, самостоятельно вывести проводку из б/у блоков предохранителей. Он научился делать это из подручных материалов — вместо инструментов использовал старые проволоки, лезвия от ножей, скрепки, канцелярские резинки. Его мозг работал иначе: он не просто чинил — он понимал механику, как язык.
На улицах Новосибирска это было редкостью. Большинство сверстников пили, играли в автоматы или продавали всякую мелочь с рук. Артём же собирал мусор — но не как нищий, а как коллекционер информации. Ему было всё равно на внешний вид, авторитет, одежду или разговоры — он считал всё это шумом.
В 15 лет, после окончания девяти классов с ужасными отметками и десятью выговорами за драки и неуважение к учителям, его приняли в местное ПТУ №19 по направлению «Автомеханик». Это был колледж, куда шли те, кому больше некуда. Артём не хотел туда. Но мать, зажав пенсию, заставила подать документы.
Он поддался — просто чтобы не спорить.
Первые месяцы он почти не общался. Сидел на последней парте. Не сдавал зачёты. Слушал лишь лекции по механике. А затем и вовсе перестал посещать занятия.
Он начал работать в гараже у старого знакомого отца — бывшего механика по кличке Гвоздь. Тот увидел в Артёме что-то странное: не просто интерес, а техническую одержимость, маниакальное внимание к деталям. Парень мог часами рассматривать корпус двигателя, вслушиваться в звук компрессора или прокручивать подшипник в пальцах, будто слушая музыку.
Гвоздь начал давать ему настоящую работу: снять головку блока, заменить ГРМ, переварить глушитель, отбалансировать кардан. Артём делал всё быстро, тихо и точно.
Но на фоне его роста как механика, начались глубокие психологические изменения.
Сильный псориаз на руках и шее делал его ещё более изолированным. Один случай в колледже стал решающим: на уроке физкультуры, когда он снял кофту, одногруппники начали фотографировать его кожу. Через два дня фото с подписями «мутант», «зомби» и «отходы» разлетелись по всему корпусу. Артём не стал выяснять. Он просто сломал нос тому, кто показал ему мем.
Этот эпизод стал последним в его официальном обучении. Его отчислили. Матери позвонили — она промолчала. Даже не спросила, почему. Артём больше никогда не разговаривал с преподавателями.
Оставшись за чертой образования, он стал работать у Гвоздя постоянно. Платили мало — но еда была. Он жил в полуподвальном помещении при гаражах. Стук моторов заменил ему голос людей.
Но, как это часто бывает, нищета и улица не прощают одиночек.
В 16 лет его подставили. В один из вечеров он чинил старый "Волгарь", когда в гараж вбежали двое. Попросили спрятать их на полчаса. Сказали, что их «прессуют». Он отказался. В ответ они вырубили его железной трубой. Очнулся он уже в крови, гараж разгромлен, инструменты украдены, а рядом валялся краденый мотоцикл. Через 30 минут — полиция. Артёма арестовали.
Обвинение — пособничество в угоне и хранение краденного имущества.
Ему было 16. В суде никто не слушал. Ему назначили год условного срока и полгода в центре временного содержания несовершеннолетних.
Там Артём изменился навсегда.
Взрослая жизнь
Артёму исполнилось 20 лет. Он не праздновал. В тот день он сидел в старом «уазике» без стёкол, в гараже за Черемошником, сжав в руках порванные перчатки и пытаясь на слух определить, что не так с коробкой передач. Ему не нужна была диагностика — он слышал машины так, как другие слышат музыку.
Он был механиком без лицензии, без образования, без документов. Но к нему ехали. Сначала — из подвалов, потом — со дворов, потом — из ближайших сёл. У него не было вывески. Только телефон, написанный краской на стене гаража:
«НЕ ЗАДАВАЙ ВОПРОСОВ. ПРИВОДИ ЖЕЛЕЗО»
Слух шёл. Артём не просто чинил — он лечил машины. Он мог за ночь собрать целую трансмиссию, припаять плату из-за границы к мозгам, заменить ГУР из трёх разных моделей авто. Его подход был не классическим — он вгрызался в металл, как будто слушал его боль. Он не верил в заводскую инструкцию. Он считал:
В этот период его тело превратилось в живую хронику. Он не просто украшал себя — он записывал боль. Каждый новый шрам, каждая новая ошибка — превращалась в символ.- На груди, прямо под ключицами, он набил схему двигателя внутреннего сгорания, которую доработал сам — с увеличенным коленвалом и перевёрнутым распредвалом. Подпись была:
- На левой лопатке — силуэт человека, сидящего в моторном отсеке, скрестив руки и голову вниз. Это — Артём. Так он изображал себя — как часть машины. Ниже было выбито:
- На внутренней стороне руки — татуировка шестерёнки, зажатой между двумя ребрами, с подтеками масла. Это символизировало его впаянность в механику — и, одновременно, чувство, что он никогда не сможет быть "человеком" снова.
Каждая татуировка была результатом определённого события — предательства, боли, технической победы, физической ломки. Он носил их не как украшения, а как щиты.
В 24 года случилось то, что могло его убить. Он работал с «Нивой», снимал коробку. Один из домкратов дал крен, и машина рухнула. Он успел вытащить тело — но не правую руку. Моментальный перелом предплечья, вывих запястья, разрыв связок.
Он не пошёл в больницу. Просто обмотал руку бинтами и привязал её к поясу. Ходил так две недели. Гноилось. Воняло. Затем всё-таки упал в обморок. Его нашли случайно, доставили в больницу.
Врачи грозились ампутировать. Но в последний момент спасли. Он провёл месяц в гипсе. Молча. Ни одного посетителя. Ни одного звонка. Только он и стены.
После выписки он выбил на предплечье слово:
С тех пор он стал работать только один. Никого не подпускал к себе.
Настояшее время
Переезд в Лос-Сантос не был для Артёма мечтой — скорее, вынужденным прыжком в бездну. После нескольких лет одиночной работы, постоянных проверок, угроз от криминальных авторитетов и нелегального статуса, его механический гараж под Новосибирском сожгли.
Кто — он не выяснял. Возможно, те, кому он отказал. Возможно — просто система.
Он спас только свою одежду, инструменты, старый жестяной ящик с фотографиями, блокнот с записями и двигатель от «Чайки», который он перебирал год.
Ему удалось выехать по рабочей визе — через старого связного отца, бывшего дальнобойщика. Официально — помощник механика в небольшом техцентре на окраине Лос-Сантоса.
Первое, что он почувствовал, выйдя из самолёта — влажность и шум. В России всё было глухо, плотно, гнетуще. Здесь — цвета били в лицо. Машины блестели. Люди кричали. Грим был к месту. Его внешность — не вызывала вопросов. Он впервые не был уродом.
Но он всё равно жил, будто в бетонной клетке.
Артём снимает крохотный ангар на границе с промышленной зоной. Там — металлическая койка, верстак, стол с инструментами, консервные банки и старый ноутбук.
Никакого телевидения.
Телефон — только для заказов.
Интернет — чтобы находить редкие детали.
Он работает на себя. Не в белую. У него нет лицензии автомеханика.
Но слух о нём идёт. Его прозвали "Тот, кто говорит с машинами".
Приходят ночью. Без лишних вопросов. Он чинит. Молча. Потом уходит.
Он не задерживается в разговорах. Не пьёт кофе с клиентами. Не смотрит в глаза.
Грим по-прежнему на лице. Каждое утро — новая вариация. Иногда с чёрной тенью, иногда с белыми трещинами. Это не маска — это броня.
Итоги:- Использование татуировок в гос. структурах на левой (Tiger & Mask) и правой (Dragons) руке и шеи ($100) из за ситуации в жизни
- Использование черной тушы во круг глаз (вар 36) в гос. структурах из за болезни
- Пометка S в мед.карте
Последнее редактирование: