- Автор темы
- #1
Имя: Bluffin Storm
Возраст: 22 года
Дата: Рождения 29.12.2002
Пол: Мужской
Национальность: Испанец
Рост: 187
Телосложение: спортивное
Шрамы: Шрам на носу
Особенности: Въевшиеся химикаты вокруг глаз и в глазах после мутаций
Образование: Высшее образование
Энди и Левитация встретились на благотворительном мероприятии, организованном для поддержки детей с ограниченными возможностями. Левитация выступала там со своим номером, а Энди помогал как волонтёр. Их познакомил общий друг, и с первой встречи между ними проскочила искра. Несмотря на разность профессий и мировоззрений, их объединило желание помогать другим и любовь к жизни. Через год они поженились, а вскоре после этого у них родился сын - Блаффин.
Блаффин родился в тёплой, заботливой семье, где атмосфера любви, уважения и свободы самовыражения была не просто традицией — она лежала в самом сердце домашней жизни. Родители никогда не подавляли его любопытство, а наоборот, поощряли исследовать, задавать вопросы и искать свой путь. В доме всегда царило редкое равновесие между творчеством и дисциплиной: здесь одинаково ценили и силу разума, и силу воображения.
Утро в доме начиналось с научных обсуждений — за завтраком отец мог рассказывать о дыхательной системе человека, о тонкостях сердечного ритма или о свойствах крови, словно это были сказки, передаваемые из поколения в поколение. А вечером, когда за окнами опускалась мягкая тень заката, мать устраивала настоящие мини-спектакли — она показывала фокусы, манипулировала предметами без прикосновения, вызывая восторг у Блаффина и соседских детей, собиравшихся у беседки в саду.
Он рано научился читать — в четыре года уже с интересом листал энциклопедии, задерживая взгляд на схемах органов, медицинских инструментах и описаниях редких заболеваний. Каждая книга становилась для него окном в новый мир. Иногда он переодевался в самодельный халат, надевал игрушечные очки и выходил во двор, где устраивал представление для соседей — в роли “доктора-волшебника”, способного не только лечить, но и творить чудеса.
Отец, хоть и позволял играть с медицинскими приборами, всегда был рядом — мягко направлял, объяснял, что опасно, а что можно. При этом в семье почти не было строгих запретов: ребёнку доверяли, верили в его разумность и способность принимать решения, даже если они ошибочны. Это воспитание заложило в Блаффине уверенность в себе и ответственность за свои поступки.
Уже в младшей школе он впервые проявил практические медицинские навыки — во время школьной перемены один из одноклассников упал и поранился, и Блаффин, не растерявшись, наложил ему самодельную повязку из подручных материалов. Учителя и школьная медсестра были впечатлены его спокойствием и правильностью действий. Он получил благодарность, а вместе с ней — первую искру того, что в будущем стало его призванием.
С тех пор окружающие всё чаще замечали: Блаффин не просто интересуется медициной — он чувствует её. В этом юном, смешно серьёзном ребёнке уже тогда пробуждался будущий врач, способный сочувствовать, мыслить и действовать
Юность Блаффина была насыщенной и закалившей его характер. В это время он начал понимать, насколько будет тяжелый и серьезный его жизненный путь. В старших классах учеба для него стала как подготовка к тяжелому забегу.
Он учился отлично, все темы он понимал с легкостью, учителя были в восторге от Блаффина. Но особое усилие он уделял химии, биологии, анатомии, при этом старался задавать учителям много вопросов дабы лучше усвоить тему и сам предмет, даже часто его вопросы выходили далеко за рамки школьной программы. Учителя утверждали что с таким подходом, интересом и дисциплиной он поступит в любой медицинский колледж.
Но, несмотря на его серьезный подход к учебе, Блаффин оставался простым и веселым парнем, участвующий в школьных театральных сценках. И даже он успевал совмещать два увлечения, например поставил спектакль о борьбе организма с вирусами, где участвовали его одноклассники в разных костюмах, например бактерии, лейкоциты и так далее.
Самым важным эпизодом этой поры стал случай на трассе, когда Блаффин с классом ехали на экскурсию и увидели перевернутый автомобиль, водитель решил остановиться дабы узнать нужна ли им помощь, Блаффин недолго думая побежал на помощь. В перевернутой машине была женщина, он начал ее вытаскивать. Именно тогда Блаффин получил свой шрам на носу - тонкую, но заметную полосу, которая ему напоминает, почему именно он выбрал этот путь.
Именно в этом периоде жизни сформировались ключевые черты, определившие его дальнейший путь: железная дисциплина, искреннее бескорыстие и, что самое важное, глубокое стремление посвятить себя служению людям. Он не искал славы или признания — его двигала внутренняя убежденность в том, что помощь ближнему — наивысшее призвание.
После окончания школы Блаффин принял судьбоносное решение — отправиться в Лос-Сантос, где он поступил в престижный медицинский колледж. Это был не просто переезд, а шаг в совершенно новую жизнь, полный вызовов, открытий и самоотдачи.
С первых же дней обучения он выделялся среди сверстников. Пока другие лишь осваивали базовую теорию, Блаффин уже активно погружался в практику: посещал приемные отделения городских больниц, записывался на дежурства в экстренных службах, искал любую возможность прикоснуться к реальной медицине. Преподаватели быстро заметили его рвение, а сокурсники уважали за целеустремленность и готовность прийти на помощь.
Уже на первом курсе он проявил лидерские качества, создав студенческое сообщество, объединившее старшекурсников и новичков. Это было неформальное, но очень ценное пространство поддержки, где старшие помогали младшим справляться с учебными трудностями, делились опытом и морально настраивали на предстоящие экзамены.
На третьем курсе Блаффин оказался в эпицентре чрезвычайной ситуации, где его действия спасли жизни десятков людей. Он действовал решительно и грамотно, оказывая первую помощь пострадавшим ещё до прибытия официальных служб. За этот подвиг он был удостоен своей первой профессиональной награды — знака признания не только его знаний, но и мужества.
На последних курсах Блаффин сосредоточился на углубленном изучении ключевых направлений: физиологии, травматологии и психологии. Он проводил часы в лабораториях, читал дополнительную литературу, участвовал в научных конференциях и работал над собственными проектами. Его подход к учебе был нестандартным, комплексным и крайне эффективным, что вызывало восхищение даже у самых строгих преподавателей.
По окончании колледжа Блаффин получил диплом с отличием и вошел в историю учебного заведения как один из самых талантливых и преданных студентов. Репутация гения и призвание быть врачом сопровождали его дальше — на пути к великому будущему.
После окончания медицинского колледжа Блаффин сразу же погрузился в настоящую бурю — он начал работать ординатором в городской службе экстренной медицины. Эта работа не оставляла времени на раскачку: круглосуточные смены, острые состояния, аварии, огнестрельные ранения, несчастные случаи. Он оказался в самой гуще человеческой боли и страха — на переднем крае между жизнью и смертью. Молодым врачам было особенно тяжело: приходилось принимать решения молниеносно, иногда с минимальной информацией и при полном отсутствии сна.
Каждый день в экстренной службе был испытанием. Приёмное отделение почти не пустело — потоки пациентов, травмы разной степени тяжести, кризисные ситуации, давление со стороны руководства, нехватка персонала. У многих коллег вскоре появилось эмоциональное выгорание: одни уходили в частные клиники, другие — в себя. Но Блаффин держался. Он привык к напряжению ещё в юности, научился управлять своим вниманием, внутренне «заземляться» и сохранять ясность мышления там, где другие теряли контроль.
Он тренировался не только физически, но и морально. Когда уставшие коллеги не могли сдержать раздражения, Блаффин оставался спокойным и внимательным. Когда пациент закатывал скандал, он находил нужные слова. Его устойчивость стала легендой, и постепенно он завоевал уважение как среди младшего, так и старшего состава. Его неофициально прозвали “тихим якорем” отделения — он не повышал голос, не драматизировал, но рядом с ним всегда чувствовалась уверенность, будто всё под контролем.
Со временем его опыт, самоотверженность и профессионализм позволили ему занять должность старшего врача. Он курировал молодёжь, разрабатывал планы по улучшению логистики отделения, принимал участие в переговорах с администрацией больницы, добиваясь улучшений условий труда. Но несмотря на статус и уважение, он никогда не отдалялся от людей.
Для Блаффина пациент всегда оставался личностью. Он умел слушать, шутить, отвлечь от боли.
Его голос был мягким, интонации — искренними. Он часто сам садился рядом с пациентом, держа его за руку перед операцией или после тяжёлой процедуры. Его теплота не была напускной — она шла из глубины характера. Благодаря этому многие воспринимали его не просто как врача, а как человека, которому можно доверить самое ценное — страх, надежду, жизнь.
Со временем у него появилась своя репутация: пациенты просили именно его, коллеги обращались за советом, а стажёры внимательно следили за каждым его движением. Он стал тем, кем мечтал быть с детства — врачом, который не просто лечит, а несёт в себе свет.
Но в один момент его жизнь изменилась…
Во время выезда с экстренной бригадой Блаффин попал в странную ситуацию — его вызвали в промышленную зону Лос-Сантоса, где произошло ЧП на закрытом исследовательском объекте. Подробности инцидента оставались засекречены, но позже Блаффин рассказал лишь близкому кругу, что в данной лаборатории он оказался заперт, где проводили эксперименты над людьми, с использованием мутирующих биологических активных веществ. Один из контейнеров дал утечку, и Блаффин оказался под воздействием вещества, состав которого даже он не смог определить.
После данного инцидента, он был госпитализирован, и он провел две недели в карантине под наблюдением своих коллег. У Блаффина не обнаружили повреждение и изменений во внутренних органах, но были очевидны изменения: его глаза навсегда остались темные, словно въевшиеся под кожу пятна, а сами глаза приобрели странный оттенок - чёрно-серебристый, с едва заметным фиолетовым отливом. Эти пятна не вызывали боли, но придавали его взгляду нечеловеческую глубину и тревожность.
С тех пор Блаффин стал более замкнут, его будто бы подменили, но в работе он стал более активен, сильнее и быстрее, у него появилась острая интуиция. Иногда о нем говорили, что он знает где и когда произойдет экстренная ситуация, и оказывался там раньше всех. Многие говорили что это из за пережитого стресса, а кто то заявлял что это в результате мутации, но правду до сих пор никто так и не знает.
Сегодня Блаффин занимается независимой экспертной деятельностью в сфере медицины и социальной безопасности, охватывая самые разные учреждения — от городских больниц и частных клиник до домов престарелых, приютов, тюремных лазаретов и социальных центров. Он больше не работает напрямую с пациентами каждый день, но его влияние на систему здравоохранения города стало только глубже и шире. После долгих лет на передовой, в реанимациях и приёмных, он выбрал иной фронт — борьбу за порядок, справедливость и человеческое достоинство в масштабах всей структуры.
Работа, которой он занимается, требует не меньше мужества, внимания и самоотдачи, чем спасение жизней в операционных. Это уже не только экстренные вызовы, но глубокий анализ, выверенные заключения, точечные вмешательства, способные изменить целые учреждения. Он проверяет документацию, наблюдает за организацией труда, общается с пациентами, персоналом и руководством. Его выводы могут стать основой для реформ, а его отчёты часто ложатся на стол высокопоставленным чиновникам.
Блаффин любит выполнять тщательно свою работу и до конца, он старается проявлять максимальное количество добра к своим коллегам и пациентам.
Внешне он изменился: тёмные пятна вокруг глаз и темный блеск в зрачках напоминают о пережитом эксперименте. Коллеги уже привыкли к его необычному виду, но для новых людей его появление по-прежнему оставляет впечатление. Некоторые говорят, что он будто бы чувствует ложь, другие — что он “слышит” слабые места системы, как врачи слышат аритмию.
Несмотря на кажущуюся безразличность, Блаффин не потерял связи с живыми людьми. Он всё так же навещает пациентов, поддерживает молодых врачей и участвует в образовательных инициативах. Его уважает медицинское сообщество, боятся нечестные администраторы, и уважают те, кто знает: если за дело берётся Блаффин — правда обязательно выйдет наружу
2. Черная тушь во круг глаз в гос. структурах из за ситуации, которая произошла во взрослой жизни.
3. Тату в виде полосы в гос. структурах из за ситуации (Battle Mark), которая произошла в юности.
Возраст: 22 года
Дата: Рождения 29.12.2002
Пол: Мужской
Национальность: Испанец
Рост: 187
Телосложение: спортивное
Шрамы: Шрам на носу
Особенности: Въевшиеся химикаты вокруг глаз и в глазах после мутаций
Образование: Высшее образование
Отец
Энди родился 13 сентября 1982 года в Испании город Аликанте в семье автомеханика и школьной учительницы. С самого детства он проявлял интерес к технике и логике, но через время он стал увлекаться медициной, после того как он стал свидетелем серьезного ДТП, и медики спасли жизнь пострадавшему на глазах у Энди. Он поступил в медицинский колледж , где прославился своей ответственностью и целеустремленностью.Мать
Левитация родилась 1 января 1986 года в Испании город Аликанте. На самом деле ее имя было Лея, она была достаточно талантливой и успешной акробаткой и танцовщицей, которая выступала на церковных и уличных выступлениях. Левитация была обладательницей хорошей силы воли, благодаря чему она завоевывала сердца публики.История отца и матери
Энди и Левитация встретились на благотворительном мероприятии, организованном для поддержки детей с ограниченными возможностями. Левитация выступала там со своим номером, а Энди помогал как волонтёр. Их познакомил общий друг, и с первой встречи между ними проскочила искра. Несмотря на разность профессий и мировоззрений, их объединило желание помогать другим и любовь к жизни. Через год они поженились, а вскоре после этого у них родился сын - Блаффин.
Детство
Блаффин родился в тёплой, заботливой семье, где атмосфера любви, уважения и свободы самовыражения была не просто традицией — она лежала в самом сердце домашней жизни. Родители никогда не подавляли его любопытство, а наоборот, поощряли исследовать, задавать вопросы и искать свой путь. В доме всегда царило редкое равновесие между творчеством и дисциплиной: здесь одинаково ценили и силу разума, и силу воображения.
Утро в доме начиналось с научных обсуждений — за завтраком отец мог рассказывать о дыхательной системе человека, о тонкостях сердечного ритма или о свойствах крови, словно это были сказки, передаваемые из поколения в поколение. А вечером, когда за окнами опускалась мягкая тень заката, мать устраивала настоящие мини-спектакли — она показывала фокусы, манипулировала предметами без прикосновения, вызывая восторг у Блаффина и соседских детей, собиравшихся у беседки в саду.
Он рано научился читать — в четыре года уже с интересом листал энциклопедии, задерживая взгляд на схемах органов, медицинских инструментах и описаниях редких заболеваний. Каждая книга становилась для него окном в новый мир. Иногда он переодевался в самодельный халат, надевал игрушечные очки и выходил во двор, где устраивал представление для соседей — в роли “доктора-волшебника”, способного не только лечить, но и творить чудеса.
Отец, хоть и позволял играть с медицинскими приборами, всегда был рядом — мягко направлял, объяснял, что опасно, а что можно. При этом в семье почти не было строгих запретов: ребёнку доверяли, верили в его разумность и способность принимать решения, даже если они ошибочны. Это воспитание заложило в Блаффине уверенность в себе и ответственность за свои поступки.
Уже в младшей школе он впервые проявил практические медицинские навыки — во время школьной перемены один из одноклассников упал и поранился, и Блаффин, не растерявшись, наложил ему самодельную повязку из подручных материалов. Учителя и школьная медсестра были впечатлены его спокойствием и правильностью действий. Он получил благодарность, а вместе с ней — первую искру того, что в будущем стало его призванием.
С тех пор окружающие всё чаще замечали: Блаффин не просто интересуется медициной — он чувствует её. В этом юном, смешно серьёзном ребёнке уже тогда пробуждался будущий врач, способный сочувствовать, мыслить и действовать
Юность
Юность Блаффина была насыщенной и закалившей его характер. В это время он начал понимать, насколько будет тяжелый и серьезный его жизненный путь. В старших классах учеба для него стала как подготовка к тяжелому забегу.
Он учился отлично, все темы он понимал с легкостью, учителя были в восторге от Блаффина. Но особое усилие он уделял химии, биологии, анатомии, при этом старался задавать учителям много вопросов дабы лучше усвоить тему и сам предмет, даже часто его вопросы выходили далеко за рамки школьной программы. Учителя утверждали что с таким подходом, интересом и дисциплиной он поступит в любой медицинский колледж.
Но, несмотря на его серьезный подход к учебе, Блаффин оставался простым и веселым парнем, участвующий в школьных театральных сценках. И даже он успевал совмещать два увлечения, например поставил спектакль о борьбе организма с вирусами, где участвовали его одноклассники в разных костюмах, например бактерии, лейкоциты и так далее.
Самым важным эпизодом этой поры стал случай на трассе, когда Блаффин с классом ехали на экскурсию и увидели перевернутый автомобиль, водитель решил остановиться дабы узнать нужна ли им помощь, Блаффин недолго думая побежал на помощь. В перевернутой машине была женщина, он начал ее вытаскивать. Именно тогда Блаффин получил свой шрам на носу - тонкую, но заметную полосу, которая ему напоминает, почему именно он выбрал этот путь.
Именно в этом периоде жизни сформировались ключевые черты, определившие его дальнейший путь: железная дисциплина, искреннее бескорыстие и, что самое важное, глубокое стремление посвятить себя служению людям. Он не искал славы или признания — его двигала внутренняя убежденность в том, что помощь ближнему — наивысшее призвание.
После окончания школы Блаффин принял судьбоносное решение — отправиться в Лос-Сантос, где он поступил в престижный медицинский колледж. Это был не просто переезд, а шаг в совершенно новую жизнь, полный вызовов, открытий и самоотдачи.
С первых же дней обучения он выделялся среди сверстников. Пока другие лишь осваивали базовую теорию, Блаффин уже активно погружался в практику: посещал приемные отделения городских больниц, записывался на дежурства в экстренных службах, искал любую возможность прикоснуться к реальной медицине. Преподаватели быстро заметили его рвение, а сокурсники уважали за целеустремленность и готовность прийти на помощь.
Уже на первом курсе он проявил лидерские качества, создав студенческое сообщество, объединившее старшекурсников и новичков. Это было неформальное, но очень ценное пространство поддержки, где старшие помогали младшим справляться с учебными трудностями, делились опытом и морально настраивали на предстоящие экзамены.
На третьем курсе Блаффин оказался в эпицентре чрезвычайной ситуации, где его действия спасли жизни десятков людей. Он действовал решительно и грамотно, оказывая первую помощь пострадавшим ещё до прибытия официальных служб. За этот подвиг он был удостоен своей первой профессиональной награды — знака признания не только его знаний, но и мужества.
На последних курсах Блаффин сосредоточился на углубленном изучении ключевых направлений: физиологии, травматологии и психологии. Он проводил часы в лабораториях, читал дополнительную литературу, участвовал в научных конференциях и работал над собственными проектами. Его подход к учебе был нестандартным, комплексным и крайне эффективным, что вызывало восхищение даже у самых строгих преподавателей.
По окончании колледжа Блаффин получил диплом с отличием и вошел в историю учебного заведения как один из самых талантливых и преданных студентов. Репутация гения и призвание быть врачом сопровождали его дальше — на пути к великому будущему.
Взрослая жизнь
После окончания медицинского колледжа Блаффин сразу же погрузился в настоящую бурю — он начал работать ординатором в городской службе экстренной медицины. Эта работа не оставляла времени на раскачку: круглосуточные смены, острые состояния, аварии, огнестрельные ранения, несчастные случаи. Он оказался в самой гуще человеческой боли и страха — на переднем крае между жизнью и смертью. Молодым врачам было особенно тяжело: приходилось принимать решения молниеносно, иногда с минимальной информацией и при полном отсутствии сна.
Каждый день в экстренной службе был испытанием. Приёмное отделение почти не пустело — потоки пациентов, травмы разной степени тяжести, кризисные ситуации, давление со стороны руководства, нехватка персонала. У многих коллег вскоре появилось эмоциональное выгорание: одни уходили в частные клиники, другие — в себя. Но Блаффин держался. Он привык к напряжению ещё в юности, научился управлять своим вниманием, внутренне «заземляться» и сохранять ясность мышления там, где другие теряли контроль.
Он тренировался не только физически, но и морально. Когда уставшие коллеги не могли сдержать раздражения, Блаффин оставался спокойным и внимательным. Когда пациент закатывал скандал, он находил нужные слова. Его устойчивость стала легендой, и постепенно он завоевал уважение как среди младшего, так и старшего состава. Его неофициально прозвали “тихим якорем” отделения — он не повышал голос, не драматизировал, но рядом с ним всегда чувствовалась уверенность, будто всё под контролем.
Со временем его опыт, самоотверженность и профессионализм позволили ему занять должность старшего врача. Он курировал молодёжь, разрабатывал планы по улучшению логистики отделения, принимал участие в переговорах с администрацией больницы, добиваясь улучшений условий труда. Но несмотря на статус и уважение, он никогда не отдалялся от людей.
Для Блаффина пациент всегда оставался личностью. Он умел слушать, шутить, отвлечь от боли.
Его голос был мягким, интонации — искренними. Он часто сам садился рядом с пациентом, держа его за руку перед операцией или после тяжёлой процедуры. Его теплота не была напускной — она шла из глубины характера. Благодаря этому многие воспринимали его не просто как врача, а как человека, которому можно доверить самое ценное — страх, надежду, жизнь.
Со временем у него появилась своя репутация: пациенты просили именно его, коллеги обращались за советом, а стажёры внимательно следили за каждым его движением. Он стал тем, кем мечтал быть с детства — врачом, который не просто лечит, а несёт в себе свет.
Но в один момент его жизнь изменилась…
Во время выезда с экстренной бригадой Блаффин попал в странную ситуацию — его вызвали в промышленную зону Лос-Сантоса, где произошло ЧП на закрытом исследовательском объекте. Подробности инцидента оставались засекречены, но позже Блаффин рассказал лишь близкому кругу, что в данной лаборатории он оказался заперт, где проводили эксперименты над людьми, с использованием мутирующих биологических активных веществ. Один из контейнеров дал утечку, и Блаффин оказался под воздействием вещества, состав которого даже он не смог определить.
После данного инцидента, он был госпитализирован, и он провел две недели в карантине под наблюдением своих коллег. У Блаффина не обнаружили повреждение и изменений во внутренних органах, но были очевидны изменения: его глаза навсегда остались темные, словно въевшиеся под кожу пятна, а сами глаза приобрели странный оттенок - чёрно-серебристый, с едва заметным фиолетовым отливом. Эти пятна не вызывали боли, но придавали его взгляду нечеловеческую глубину и тревожность.
С тех пор Блаффин стал более замкнут, его будто бы подменили, но в работе он стал более активен, сильнее и быстрее, у него появилась острая интуиция. Иногда о нем говорили, что он знает где и когда произойдет экстренная ситуация, и оказывался там раньше всех. Многие говорили что это из за пережитого стресса, а кто то заявлял что это в результате мутации, но правду до сих пор никто так и не знает.
Настоящее время
Сегодня Блаффин занимается независимой экспертной деятельностью в сфере медицины и социальной безопасности, охватывая самые разные учреждения — от городских больниц и частных клиник до домов престарелых, приютов, тюремных лазаретов и социальных центров. Он больше не работает напрямую с пациентами каждый день, но его влияние на систему здравоохранения города стало только глубже и шире. После долгих лет на передовой, в реанимациях и приёмных, он выбрал иной фронт — борьбу за порядок, справедливость и человеческое достоинство в масштабах всей структуры.
Работа, которой он занимается, требует не меньше мужества, внимания и самоотдачи, чем спасение жизней в операционных. Это уже не только экстренные вызовы, но глубокий анализ, выверенные заключения, точечные вмешательства, способные изменить целые учреждения. Он проверяет документацию, наблюдает за организацией труда, общается с пациентами, персоналом и руководством. Его выводы могут стать основой для реформ, а его отчёты часто ложатся на стол высокопоставленным чиновникам.
Блаффин любит выполнять тщательно свою работу и до конца, он старается проявлять максимальное количество добра к своим коллегам и пациентам.
Внешне он изменился: тёмные пятна вокруг глаз и темный блеск в зрачках напоминают о пережитом эксперименте. Коллеги уже привыкли к его необычному виду, но для новых людей его появление по-прежнему оставляет впечатление. Некоторые говорят, что он будто бы чувствует ложь, другие — что он “слышит” слабые места системы, как врачи слышат аритмию.
Несмотря на кажущуюся безразличность, Блаффин не потерял связи с живыми людьми. Он всё так же навещает пациентов, поддерживает молодых врачей и участвует в образовательных инициативах. Его уважает медицинское сообщество, боятся нечестные администраторы, и уважают те, кто знает: если за дело берётся Блаффин — правда обязательно выйдет наружу
Итоги
1. Черные глаза в гос. структурах из за мутаци, которая произошла во взрослой жизни.
2. Черная тушь во круг глаз в гос. структурах из за ситуации, которая произошла во взрослой жизни.
3. Тату в виде полосы в гос. структурах из за ситуации (Battle Mark), которая произошла в юности.
Последнее редактирование: