- Автор темы
- #1
Основная информация
ФИО: Maru Reed
Пол: Женский
Возраст: 22 года
Дата рождения: 14.05.2003
Внешние признаки
Национальность: Американка
Рост: 156
Цвет волос: Блонд
Цвет глаз: Голубой
Телосложение: Спортивное
Татуировки: Имеются
Родители
Отец: Дэвид Рид
Дэвид Рид появился на свет в 1968 году в Портленде, штат Орегон, в семье, где всё было просто и без затей. Его отец, Джек, был автомехаником, который мог починить любой двигатель, даже если тот выглядел как куча ржавого хлама. Мать, Элен, работала в местной библиотеке, где всегда пахло старыми книгами и кофе из автомата. От отца Дэвид унаследовал любовь к железу — он мог часами возиться с мотоциклами или разбирать старый радиоприёмник, чтобы понять, как он работает. От матери досталась страсть к чтению: вечерами он зачитывался детективами Рэймонда Чандлера, представляя себя в роли крутого сыщика. В школе Дэвид не был звездой — тихий, слегка застенчивый, но упорный. Учителя замечали его тягу к точным наукам, и он мечтал стать инженером, строить мосты или, может, даже космические корабли. После школы поступил в местный колледж на инженерный факультет, но учёба оказалась не по карману. Семья едва сводила концы с концами, и через год пришлось бросить учёбу.
Дэвид устроился на судоверфь в Портленде. Работа была тяжёлой, но он быстро нашёл себя: его руки будто сами знали, как оживить старый корабельный двигатель. Через пару лет он стал мастером, которого уважали даже старожилы. Ему нравилось, что каждую поломку можно превратить в вызов, как головоломку. Однажды ночью он починил двигатель яхты перед важной регатой — команда чуть не носила его на руках, а Дэвид просто пожал плечами и сказал: "Работа есть работа". Его девиз был простым, как гаечный ключ: "Сломалось — чини. Не можешь починить — делай заново".
В общении Дэвид был сдержанным, но добрым до глубины души. Он не любил пустых разговоров, но если садился рассказывать, то его байки с верфи — про упрямые болты или матросов, которые путали право и лево, — могли заставить смеяться до слёз. Дома он был другим: мягким, терпеливым, особенно с дочкой Мару. Он учил её разбирать старые радиолы или чинить велосипед, объясняя всё так, будто это игра. Мару обожала эти моменты, когда они вдвоём сидели в гараже, пахнущем маслом и металлом, а отец рассказывал, как важно не сдаваться, даже если болт не хочет выкручиваться.
Мать: Со-Юн Ким
Со-Юн Ким родилась в 1972 году в Сеуле, в семье, где образование было превыше всего. Её родители были учителями, и дом был пропитан запахом книг и свежезаваренного чая. С детства Со-Юн окружали корейские традиции: она училась каллиграфии, где каждый взмах кисти был как танец, и корейским танцам, которые стали её страстью. Она могла часами оттачивать движения, чувствуя, как музыка оживает в её теле. В 20 лет, с горящими глазами и мечтой увидеть мир, она уехала в США, поступив в Портлендский университет на факультет культурологии. Америка встретила её холодным дождём и чужими взглядами, но Со-Юн не теряла духа. Она была утончённой, с тонким чувством прекрасного, но внутри — как стальной трос, который не порвать.
После учёбы она работала переводчиком, помогая корейским иммигрантам в Портленде, и вела уроки корейского языка в местной общине. Её дом стал маленьким кусочком Сеула: керамические вазы, картины с видами корейских гор, книги на хангыле. Она любила рассказывать дочке, Мару, корейские сказки — про звёзды, которые спускаются на землю, или духов, что охраняют леса. "Твоё сердце — это звезда, — говорила она. — Даже если упадёт, оно всё равно будет светить". Эти слова стали для Мару чем-то вроде заклинания. Со-Юн учила дочь ценить свои корни: показывала, как писать её имя на корейском, учила готовить кимчи и танцевать под мелодии ханбока. Она мечтала, чтобы Мару знала, кто она, даже в чужой стране.
Знакомство
Дэвид и Со-Юн встретились в 1995-м на культурном фестивале в Портленде. Она выступала с корейским танцем — её движения были как река, плавные и сильные одновременно. Дэвид, пришедший с друзьями, замер, глядя на неё. Он никогда не видел ничего подобного — будто она рассказывала историю каждым шагом. После выступления он набрался смелости подойти, пробормотал что-то про "красивый танец", и они разговорились. Он рассказывал о своей работе на верфи, о том, как чинит корабли, а она — о Сеуле, о мечте открыть танцевальную школу. Они были такими разными: он — парень с гаечным ключом, она — девушка с душой поэта. Но именно это их и сблизило. Разговор затянулся до ночи, и они не заметили, как остались вдвоём на пустой площадке фестиваля.
Через год они поженились. В 2003-м родилась Мару, и их дом стал местом, где миры смешались. На ужин могли быть бургеры с кимчи, а вечера проходили за чтением книг или танцами под корейскую музыку. Дэвид и Со-Юн спорили иногда — он ворчал, что её вазы занимают весь дом, а она смеялась, что его инструменты вечно валяются в гостиной. Но ради Мару они всегда находили общий язык, уча её балансировать между американской простотой и корейской глубиной.
Детство
Мару Рид родилась в 2003 году в Портленде, в доме, где пахло свежесваренным кофе, корейскими специями и немного машинным маслом. Их квартира была уютной, хоть и тесной: стены украшали мамины акварели с видами Сеула, вазами, а полки ломились от папиных книг — от технических справочников до потрёпанных детективов, а также инструментов. Мару росла между двумя мирами. От отца она взяла любовь к механике: в четыре года уже сидела с ним в гараже, держа отвёртку и воображая, что чинит космический корабль. Дэвид объяснял ей, как работает двигатель, будто рассказывал сказку, и Мару это завораживало. От матери она унаследовала страсть к искусству: Со-Юн учила её корейским танцам, показывала, как писать хангыль, и рассказывала истории про звёзды, которые спускаются на землю. Мару любила рисовать звёзды и своё имя на корейском, чувствуя, что это связывает её с чем-то большим.
В школе Мару была не как все. Её корейские черты и необычное имя выделяли её среди одноклассников. Некоторые дети дразнили её, и она научилась прятать обиду за улыбкой. Но внутри копился гнев. В 10 лет она заступилась за подругу, которую травили за очки. Мару не просто ответила обидчикам — она врезала одному из них, когда тот её толкнул. Дома мать, увидев синяк, обняла её и сказала: "Ты молодец, но береги себя. Звёзды сияют, только если их не гасят". Эти слова запали Мару в душу, став её маяком.
В 12 лет она записалась на йогу, чтобы справляться с эмоциями. Инструктор, пожилая Лила, научила её дышать и медитировать. Мару представляла, как её гнев растворяется, как облака на ветру. Йога стала её спасением, а ещё — танцы. Движения, которым учила мама, давали свободу, которой не хватало словам. В школе она начала играть в театре, где её пластика и выразительность притягивали взгляды. Но сцена научила её и другому: зрители могут быть жестокими, если чувствуют твою слабину. Мару училась держать лицо, даже когда внутри всё кипело.
В 14 лет она пережила первый серьёзный конфликт. Возвращаясь с репетиции, она нарвалась на компанию подростков. Они начали дразнить её за корейский акцент, который иногда проскальзывал, когда она волновалась. Один из них кинул в неё пустую бутылку. Мару не сдержалась — ответила резко, и началась потасовка. Она убежала, но синяки и царапины остались, а с ними — страх. Отец подарил ей маленький перцовый баллончик, который она с тех пор носила в кармане. "Будь готова, но не ищи драки", — сказал он. Мару пообещала себе стать сильнее.
Образование
После школы она поступила в Портлендский колледж на графический дизайн. Выбор был вдохновлён мамой: её танцы и сказки научили Мару, что искусство может рассказывать истории. Она изучала иллюстрацию, анимацию, дизайн, вкладывая в проекты свои чувства. Её работы были полны символов — звёзды, луна, падающие метеоры. Преподаватели отмечали её внимание к деталям: каждый постер или анимация был как маленький мир. Её любимым проектом стала короткометражка о девушке, которая превращается в звезду, чтобы спасти свой город. Мару вложила в неё свои мечты, страхи и надежду — это была она сама, только на экране.
Помимо учёбы, Мару работала в кофейне. В перерывах она рисовала эскизы на салфетках — звёзды, силуэты, лица. Там она познакомилась с местными художниками, которые вдохновили её на уличное искусство. Мару начала рисовать граффити на заброшенных стенах Портленда — звёзды, танцующие фигуры, лунный свет. Её работы замечали, их обсуждали в местных арт-кругах. Но уличное искусство было рискованным: однажды она чуть не попалась полиции, убегая с баллончиком краски в руке. Это научило её быть осторожнее, но не остановило.
Учёба не всегда была лёгкой. Однокурсники считали её стиль слишком эмоциональным, а с преподавателями она спорила, отстаивая свои идеи. Один раз чуть не вылетела из колледжа: отказалась переделывать проект, который был для неё личным. Но она нашла способ убедить преподавателя, добавив пояснения к своей концепции. Этот случай показал ей, что искусство — это не только про чувства, но и про умение говорить с людьми.
Её дипломная работа была интерактивной инсталляцией: проекция звёздного неба, где каждая звезда рассказывала корейский миф. Мару месяцами сидела над дизайном, соединяя свои навыки с маминой культурой. Проект получил высокую оценку, и её пригласили на местную выставку. Но успех не принёс покоя. Портленд стал казаться тесным, будто стены города сжимались вокруг неё. Мару мечтала о новом месте, где могла бы дышать свободнее.
Взрослая жизнь
После колледжа она осталась в Портленде, работая фрилансером. Днём создавала логотипы и иллюстрации для местных компаний, а ночами присоединялась к группе уличных художников. Они расписывали стены заброшенных зданий, и её работы — звёзды, луны, силуэты танцующих фигур — стали узнаваемыми. Она подписывала их псевдонимом "Starfall", чтобы оставаться в тени. Эти вылазки были как глоток свободы, но всегда с риском: полиция патрулировала районы, и Мару научилась прятать лицо под капюшоном и быстро бегать.
Всё изменилось в 2022 году. Во время одной из ночных вылазок её группа рисовала на старом складе. Их заметила местная банда, считавшая район своей территорией. Они потребовали уйти, угрожая расправой. Мару, как всегда упрямая, попыталась объяснить, что их граффити никому не мешают. Это разозлило лидера банды. Он схватил разбитую бутылку и бросился на неё. Мару увернулась от первого удара, но второй рассёк ей щеку от виска к скуле. Кровь хлынула на лицо, но она продолжала сопротивляться. Друзья оттащили нападавших, но третий удар пришёлся на подбородок, оставив ещё один глубокий шрам. Бандиты сбежали, услышав сирены, а Мару, истекая кровью, доставили в больницу.
Врачи зашили раны, но предупредили, что шрамы останутся навсегда. Когда Мару впервые посмотрела в зеркало, её сердце сжалось. Её лицо, которое она всегда считала частью себя, теперь было искажено. Она начала избегать зеркал, чувствуя, что потеряла что-то важное. Друзья пытались поддержать, но их слова звучали пусто. Мару купила тёмно-синюю маску с вышитыми звёздами. Она стала её защитой, позволяя чувствовать себя менее уязвимой.
Нападение оставило не только шрамы на лице. Начались панические атаки, особенно ночью. Ей снились кошмары: бутылка, летящая в лицо, кровь, крики. Мару стала бояться толпы, чужих взглядов, даже теней на стенах. Она обратилась к психологу, который советовал медитацию и дневник, но она находила утешение в искусстве. Она рисовала падающие звёзды на тёмном фоне, выплёскивая свою боль. Эти картины стали её способом справляться, но каждый мазок напоминал о той ночи.
Портленд стал невыносимым. Уличное искусство, которое она любила, теперь ассоциировалось с опасностью. Шум города, взгляды прохожих, тени — всё вызывало тревогу. Мару чувствовала, что задыхается. Она долго думала, куда уехать, и выбрала Лос-Сантос, штат Сан-Андреас. Ей казалось, что этот город, полный света и хаоса, даст ей шанс начать заново.
Наши дни
В Лос-Сантос Мару сняла маленькую студию в районе Веспуччи. Она устроилась графическим дизайнером в рекламное агентство, но её душа принадлежала уличному искусству. Она нашла местных художников, и её граффити под псевдонимом "Starfall" начали появляться на заброшенных зданиях: звёзды, луны, танцующие силуэты. Местные прозвали её "Звёздной Художницей". Она была осторожнее, чем в Портленде, выбирая безопасные места, но всё равно чувствовала адреналин, когда держала баллончик.
Маска стала частью её жизни. Она снимала её только дома, но даже там не могла смотреть на себя без тревоги. Шрамы напоминали о той ночи, и каждый взгляд в зеркало был как вспышка паники. Мару разработала ритуал: перед выходом надевала маску, касалась кулона на шее — подарка от мамы — и шептала: "Ты — звезда, ты всё ещё светишь". Это помогало ей собраться и выйти в мир. Маска не только прятала шрамы, но и давала чувство контроля, будто она сама решает, как её увидят.
В Лос-Сантос она нашла друзей среди художников и местных. Они уважали её за талант и спокойную, но твёрдую натуру. По вечерам она заходила в кафе "Bean Machine", пила кофе и слушала чужие истории. Один из друзей, уличный музыкант Кайл, подарил ей блокнот для эскизов со словами: "Твои звёзды должны сиять везде". Мару хранила этот блокнот как талисман, заполняя его идеями для новых граффити.
Кошмары стали реже, но не исчезли. Она ходила к психологу, но больше полагалась на себя: медитировала, танцевала, рисовала. Вела дневник, где записывала не только эскизы, но и мысли, пытаясь понять, как примириться с прошлым. Иногда ночью она ездила на пляж Веспуччи, смотрела на звёзды и представляла, что каждая — это её новый шанс.
Мару мечтала открыть галерею в Лос-Сантос, где могла бы выставлять свои работы и помогать другим уличным художникам. Она видела в этом способ дать голос тем, кто, как она, борется с травмами. Ей хотелось однажды снять маску и увидеть в зеркале не шрамы, а свою силу. Пока же маска была её спутником, напоминая, что даже падающие звёзды продолжают светить.
Итоги
Maru Reed может носить маску на постоянной основе, включая государственные структуры (с одобрением лидера фракции и пометкой в медицинской карте). Исключение: Government.
ФИО: Maru Reed
Пол: Женский
Возраст: 22 года
Дата рождения: 14.05.2003
Внешние признаки
Национальность: Американка
Рост: 156
Цвет волос: Блонд
Цвет глаз: Голубой
Телосложение: Спортивное
Татуировки: Имеются
Родители
Отец: Дэвид Рид
Дэвид Рид появился на свет в 1968 году в Портленде, штат Орегон, в семье, где всё было просто и без затей. Его отец, Джек, был автомехаником, который мог починить любой двигатель, даже если тот выглядел как куча ржавого хлама. Мать, Элен, работала в местной библиотеке, где всегда пахло старыми книгами и кофе из автомата. От отца Дэвид унаследовал любовь к железу — он мог часами возиться с мотоциклами или разбирать старый радиоприёмник, чтобы понять, как он работает. От матери досталась страсть к чтению: вечерами он зачитывался детективами Рэймонда Чандлера, представляя себя в роли крутого сыщика. В школе Дэвид не был звездой — тихий, слегка застенчивый, но упорный. Учителя замечали его тягу к точным наукам, и он мечтал стать инженером, строить мосты или, может, даже космические корабли. После школы поступил в местный колледж на инженерный факультет, но учёба оказалась не по карману. Семья едва сводила концы с концами, и через год пришлось бросить учёбу.
Дэвид устроился на судоверфь в Портленде. Работа была тяжёлой, но он быстро нашёл себя: его руки будто сами знали, как оживить старый корабельный двигатель. Через пару лет он стал мастером, которого уважали даже старожилы. Ему нравилось, что каждую поломку можно превратить в вызов, как головоломку. Однажды ночью он починил двигатель яхты перед важной регатой — команда чуть не носила его на руках, а Дэвид просто пожал плечами и сказал: "Работа есть работа". Его девиз был простым, как гаечный ключ: "Сломалось — чини. Не можешь починить — делай заново".
В общении Дэвид был сдержанным, но добрым до глубины души. Он не любил пустых разговоров, но если садился рассказывать, то его байки с верфи — про упрямые болты или матросов, которые путали право и лево, — могли заставить смеяться до слёз. Дома он был другим: мягким, терпеливым, особенно с дочкой Мару. Он учил её разбирать старые радиолы или чинить велосипед, объясняя всё так, будто это игра. Мару обожала эти моменты, когда они вдвоём сидели в гараже, пахнущем маслом и металлом, а отец рассказывал, как важно не сдаваться, даже если болт не хочет выкручиваться.
Мать: Со-Юн Ким
Со-Юн Ким родилась в 1972 году в Сеуле, в семье, где образование было превыше всего. Её родители были учителями, и дом был пропитан запахом книг и свежезаваренного чая. С детства Со-Юн окружали корейские традиции: она училась каллиграфии, где каждый взмах кисти был как танец, и корейским танцам, которые стали её страстью. Она могла часами оттачивать движения, чувствуя, как музыка оживает в её теле. В 20 лет, с горящими глазами и мечтой увидеть мир, она уехала в США, поступив в Портлендский университет на факультет культурологии. Америка встретила её холодным дождём и чужими взглядами, но Со-Юн не теряла духа. Она была утончённой, с тонким чувством прекрасного, но внутри — как стальной трос, который не порвать.
После учёбы она работала переводчиком, помогая корейским иммигрантам в Портленде, и вела уроки корейского языка в местной общине. Её дом стал маленьким кусочком Сеула: керамические вазы, картины с видами корейских гор, книги на хангыле. Она любила рассказывать дочке, Мару, корейские сказки — про звёзды, которые спускаются на землю, или духов, что охраняют леса. "Твоё сердце — это звезда, — говорила она. — Даже если упадёт, оно всё равно будет светить". Эти слова стали для Мару чем-то вроде заклинания. Со-Юн учила дочь ценить свои корни: показывала, как писать её имя на корейском, учила готовить кимчи и танцевать под мелодии ханбока. Она мечтала, чтобы Мару знала, кто она, даже в чужой стране.
Знакомство
Дэвид и Со-Юн встретились в 1995-м на культурном фестивале в Портленде. Она выступала с корейским танцем — её движения были как река, плавные и сильные одновременно. Дэвид, пришедший с друзьями, замер, глядя на неё. Он никогда не видел ничего подобного — будто она рассказывала историю каждым шагом. После выступления он набрался смелости подойти, пробормотал что-то про "красивый танец", и они разговорились. Он рассказывал о своей работе на верфи, о том, как чинит корабли, а она — о Сеуле, о мечте открыть танцевальную школу. Они были такими разными: он — парень с гаечным ключом, она — девушка с душой поэта. Но именно это их и сблизило. Разговор затянулся до ночи, и они не заметили, как остались вдвоём на пустой площадке фестиваля.
Через год они поженились. В 2003-м родилась Мару, и их дом стал местом, где миры смешались. На ужин могли быть бургеры с кимчи, а вечера проходили за чтением книг или танцами под корейскую музыку. Дэвид и Со-Юн спорили иногда — он ворчал, что её вазы занимают весь дом, а она смеялась, что его инструменты вечно валяются в гостиной. Но ради Мару они всегда находили общий язык, уча её балансировать между американской простотой и корейской глубиной.
Детство
Мару Рид родилась в 2003 году в Портленде, в доме, где пахло свежесваренным кофе, корейскими специями и немного машинным маслом. Их квартира была уютной, хоть и тесной: стены украшали мамины акварели с видами Сеула, вазами, а полки ломились от папиных книг — от технических справочников до потрёпанных детективов, а также инструментов. Мару росла между двумя мирами. От отца она взяла любовь к механике: в четыре года уже сидела с ним в гараже, держа отвёртку и воображая, что чинит космический корабль. Дэвид объяснял ей, как работает двигатель, будто рассказывал сказку, и Мару это завораживало. От матери она унаследовала страсть к искусству: Со-Юн учила её корейским танцам, показывала, как писать хангыль, и рассказывала истории про звёзды, которые спускаются на землю. Мару любила рисовать звёзды и своё имя на корейском, чувствуя, что это связывает её с чем-то большим.
В школе Мару была не как все. Её корейские черты и необычное имя выделяли её среди одноклассников. Некоторые дети дразнили её, и она научилась прятать обиду за улыбкой. Но внутри копился гнев. В 10 лет она заступилась за подругу, которую травили за очки. Мару не просто ответила обидчикам — она врезала одному из них, когда тот её толкнул. Дома мать, увидев синяк, обняла её и сказала: "Ты молодец, но береги себя. Звёзды сияют, только если их не гасят". Эти слова запали Мару в душу, став её маяком.
В 12 лет она записалась на йогу, чтобы справляться с эмоциями. Инструктор, пожилая Лила, научила её дышать и медитировать. Мару представляла, как её гнев растворяется, как облака на ветру. Йога стала её спасением, а ещё — танцы. Движения, которым учила мама, давали свободу, которой не хватало словам. В школе она начала играть в театре, где её пластика и выразительность притягивали взгляды. Но сцена научила её и другому: зрители могут быть жестокими, если чувствуют твою слабину. Мару училась держать лицо, даже когда внутри всё кипело.
В 14 лет она пережила первый серьёзный конфликт. Возвращаясь с репетиции, она нарвалась на компанию подростков. Они начали дразнить её за корейский акцент, который иногда проскальзывал, когда она волновалась. Один из них кинул в неё пустую бутылку. Мару не сдержалась — ответила резко, и началась потасовка. Она убежала, но синяки и царапины остались, а с ними — страх. Отец подарил ей маленький перцовый баллончик, который она с тех пор носила в кармане. "Будь готова, но не ищи драки", — сказал он. Мару пообещала себе стать сильнее.
Образование
После школы она поступила в Портлендский колледж на графический дизайн. Выбор был вдохновлён мамой: её танцы и сказки научили Мару, что искусство может рассказывать истории. Она изучала иллюстрацию, анимацию, дизайн, вкладывая в проекты свои чувства. Её работы были полны символов — звёзды, луна, падающие метеоры. Преподаватели отмечали её внимание к деталям: каждый постер или анимация был как маленький мир. Её любимым проектом стала короткометражка о девушке, которая превращается в звезду, чтобы спасти свой город. Мару вложила в неё свои мечты, страхи и надежду — это была она сама, только на экране.
Помимо учёбы, Мару работала в кофейне. В перерывах она рисовала эскизы на салфетках — звёзды, силуэты, лица. Там она познакомилась с местными художниками, которые вдохновили её на уличное искусство. Мару начала рисовать граффити на заброшенных стенах Портленда — звёзды, танцующие фигуры, лунный свет. Её работы замечали, их обсуждали в местных арт-кругах. Но уличное искусство было рискованным: однажды она чуть не попалась полиции, убегая с баллончиком краски в руке. Это научило её быть осторожнее, но не остановило.
Учёба не всегда была лёгкой. Однокурсники считали её стиль слишком эмоциональным, а с преподавателями она спорила, отстаивая свои идеи. Один раз чуть не вылетела из колледжа: отказалась переделывать проект, который был для неё личным. Но она нашла способ убедить преподавателя, добавив пояснения к своей концепции. Этот случай показал ей, что искусство — это не только про чувства, но и про умение говорить с людьми.
Её дипломная работа была интерактивной инсталляцией: проекция звёздного неба, где каждая звезда рассказывала корейский миф. Мару месяцами сидела над дизайном, соединяя свои навыки с маминой культурой. Проект получил высокую оценку, и её пригласили на местную выставку. Но успех не принёс покоя. Портленд стал казаться тесным, будто стены города сжимались вокруг неё. Мару мечтала о новом месте, где могла бы дышать свободнее.
Взрослая жизнь
После колледжа она осталась в Портленде, работая фрилансером. Днём создавала логотипы и иллюстрации для местных компаний, а ночами присоединялась к группе уличных художников. Они расписывали стены заброшенных зданий, и её работы — звёзды, луны, силуэты танцующих фигур — стали узнаваемыми. Она подписывала их псевдонимом "Starfall", чтобы оставаться в тени. Эти вылазки были как глоток свободы, но всегда с риском: полиция патрулировала районы, и Мару научилась прятать лицо под капюшоном и быстро бегать.
Всё изменилось в 2022 году. Во время одной из ночных вылазок её группа рисовала на старом складе. Их заметила местная банда, считавшая район своей территорией. Они потребовали уйти, угрожая расправой. Мару, как всегда упрямая, попыталась объяснить, что их граффити никому не мешают. Это разозлило лидера банды. Он схватил разбитую бутылку и бросился на неё. Мару увернулась от первого удара, но второй рассёк ей щеку от виска к скуле. Кровь хлынула на лицо, но она продолжала сопротивляться. Друзья оттащили нападавших, но третий удар пришёлся на подбородок, оставив ещё один глубокий шрам. Бандиты сбежали, услышав сирены, а Мару, истекая кровью, доставили в больницу.
Врачи зашили раны, но предупредили, что шрамы останутся навсегда. Когда Мару впервые посмотрела в зеркало, её сердце сжалось. Её лицо, которое она всегда считала частью себя, теперь было искажено. Она начала избегать зеркал, чувствуя, что потеряла что-то важное. Друзья пытались поддержать, но их слова звучали пусто. Мару купила тёмно-синюю маску с вышитыми звёздами. Она стала её защитой, позволяя чувствовать себя менее уязвимой.
Нападение оставило не только шрамы на лице. Начались панические атаки, особенно ночью. Ей снились кошмары: бутылка, летящая в лицо, кровь, крики. Мару стала бояться толпы, чужих взглядов, даже теней на стенах. Она обратилась к психологу, который советовал медитацию и дневник, но она находила утешение в искусстве. Она рисовала падающие звёзды на тёмном фоне, выплёскивая свою боль. Эти картины стали её способом справляться, но каждый мазок напоминал о той ночи.
Портленд стал невыносимым. Уличное искусство, которое она любила, теперь ассоциировалось с опасностью. Шум города, взгляды прохожих, тени — всё вызывало тревогу. Мару чувствовала, что задыхается. Она долго думала, куда уехать, и выбрала Лос-Сантос, штат Сан-Андреас. Ей казалось, что этот город, полный света и хаоса, даст ей шанс начать заново.
Наши дни
В Лос-Сантос Мару сняла маленькую студию в районе Веспуччи. Она устроилась графическим дизайнером в рекламное агентство, но её душа принадлежала уличному искусству. Она нашла местных художников, и её граффити под псевдонимом "Starfall" начали появляться на заброшенных зданиях: звёзды, луны, танцующие силуэты. Местные прозвали её "Звёздной Художницей". Она была осторожнее, чем в Портленде, выбирая безопасные места, но всё равно чувствовала адреналин, когда держала баллончик.
Маска стала частью её жизни. Она снимала её только дома, но даже там не могла смотреть на себя без тревоги. Шрамы напоминали о той ночи, и каждый взгляд в зеркало был как вспышка паники. Мару разработала ритуал: перед выходом надевала маску, касалась кулона на шее — подарка от мамы — и шептала: "Ты — звезда, ты всё ещё светишь". Это помогало ей собраться и выйти в мир. Маска не только прятала шрамы, но и давала чувство контроля, будто она сама решает, как её увидят.
В Лос-Сантос она нашла друзей среди художников и местных. Они уважали её за талант и спокойную, но твёрдую натуру. По вечерам она заходила в кафе "Bean Machine", пила кофе и слушала чужие истории. Один из друзей, уличный музыкант Кайл, подарил ей блокнот для эскизов со словами: "Твои звёзды должны сиять везде". Мару хранила этот блокнот как талисман, заполняя его идеями для новых граффити.
Кошмары стали реже, но не исчезли. Она ходила к психологу, но больше полагалась на себя: медитировала, танцевала, рисовала. Вела дневник, где записывала не только эскизы, но и мысли, пытаясь понять, как примириться с прошлым. Иногда ночью она ездила на пляж Веспуччи, смотрела на звёзды и представляла, что каждая — это её новый шанс.
Мару мечтала открыть галерею в Лос-Сантос, где могла бы выставлять свои работы и помогать другим уличным художникам. Она видела в этом способ дать голос тем, кто, как она, борется с травмами. Ей хотелось однажды снять маску и увидеть в зеркале не шрамы, а свою силу. Пока же маска была её спутником, напоминая, что даже падающие звёзды продолжают светить.
Итоги
Maru Reed может носить маску на постоянной основе, включая государственные структуры (с одобрением лидера фракции и пометкой в медицинской карте). Исключение: Government.
Последнее редактирование:
