- Автор темы
- #1
Описание персонажа:
Имя: Eron
Фамилия: Asatryan
Фото:
Фото паспорта:
Дата рождения: 01.06.2003
Возраст: 22
Место рождения: Санкт-Петербург, Россия.
Пол: Мужской
Рост: 193
Вес: 83
Национальность: Метис (русский армянин).
Цвет волос: Белый
Цвет глаз: Карий
Телосложение: Спортивное
Татуировки: Есть
Черты характера: Смелость, расчетливость.
Образование: Есть.
Семейное положение: Женат.
Увлечения: Мыть черепашек.
Фобии: Боязнь пауков.
Родители:
Арам родился и вырос в Ереване, но после армии переехал в Россию — сначала учиться, потом работать. Он всегда шутил, что приехал «на год», а остался «по любви».
Но любовь пришла позже — когда он познакомился с Алисой.
Алиса была русской из небольшого городка под Ярославлем. Она приехала в Москву работать дизайнером. Они познакомились случайно — в коворкинге, когда Алиса пыталась починить застрявший принтер, а Арам подошёл помочь. Он легко разговорил её, и вскоре разговоры в кофейне стали их ежедневной привычкой.
Несмотря на разный менталитет, семьи и традиции, у них было кое-что общее: оба хотели построить дом, в котором важны не национальности, а тепло, честность и уважение. Так они и жили: смешивая армянскую пахлаву с русскими блинами, а тосты Арама — с иронией Алисы.
Когда Алиса забеременела, вопрос с именем встал неожиданно остро.
Им хотелось что-то межкультурное, но не банальное.
Однажды вечером они сидели на крыше и смотрели на огни города. Арам рассказывал Алисе легенду, которую ему в детстве пересказывал дед: о мальчике по имени Eron, который, по преданию, объединял людей из разных земель, потому что «сердце его понимало два языка».
Алису зацепило это имя — короткое, звучное, интернациональное.
Но главное — смысл.
— Если у нас родится сын, станет ли он таким же мостом между нашими мирами? — тихо спросила она.
Арам улыбнулся:
— Он уже такой. Главное — мы рядом.
Так их ребёнок получил имя Eron — как символ того, что две культуры могут не сталкиваться, а соединяться.
Имя, говорящее о том, что прошлое и будущее одной семьи могут звучать в унисон.
И когда он родился, маленький, краснощёкий и удивлённый светом, Арам сказал:
— Добро пожаловать, Eron. Ты — наша история, написанная на двух языках.
Детство:
Eron рос в доме, где свет и тень жили бок о бок. Снаружи это была обычная квартира на последнем этаже старой «сталинки»: запах жареного лука, мамины рисунки на стенах, игрушечный поезд под столом. Но Eron с первых месяцев впитывал чуть больше, чем обычный ребёнок. Его отец, Арам, для соседей был «бизнесменом». В реальности — человеком, который много знал, много умел и принадлежал к тем кругам, о которых на улицах говорили шёпотом. Не главарь, не легенда, но часть русской мафии, связанная с людьми, у которых слово весило больше, чем любые бумаги.
Когда Eron был малышом, он часто просыпался от глубоких голосов, что звучали в коридоре. Алиса закрывала дверь в детскую, но звуки всё равно просачивались — короткие фразы, сухие переговоры, иногда хриплый смех. Ребёнок ещё не понимал слов, но чувствовал атмосферу: напряжение, которое висит в воздухе перед грозой. Арам всегда держал сына на руках чуть дольше, чем нужно, будто хотел подарить ему то спокойствие, которого не хватало в его собственной жизни.
Когда Eron подрос, он стал внимательным. Слишком внимательным для ребёнка его возраста. Он видел, что отец никогда не сидит спиной к двери — даже дома.
Что у него всегда два телефона. Что иногда Арам исчезает на целый день, а приходит ночью — от него пахнет холодом, улицей и чем-то металлическим. Eron ничего не спрашивал. Дети редко спрашивают — сначала они наблюдают. Но он заметил и другое: отец никогда не повышал голос на людей из своего близкого окружения, но мог посмотреть так, что взрослые мужчины теряли всю свою браваду. При этом с сыном Арам был мягок — неожиданно добр, что почти не соответствовало его репутации.
По вечерам он рассказывал Eron армянские сказки — о храбрых героях, о верности, о чести.
«Запомни, сын, — говорил он, — сила без чести — ничто». Eron не знал, что этой фразой Арам напоминал себе о ней. В школе у других детей папы работали на заводах, в офисах, на стройке.Eron долго думал, что у всех должны быть «друзья папы», которые приходят в кожаных куртках, смотрят тяжёлым взглядом и с неожиданной теплотой называют его «мелкий». Иногда они приносили ему подарки: деревянную машинку ручной работы, армянский кинжал без заточки («пусть лежит, вырастет — поймёт»), шоколад из дьюти-фри. Алиса прятала половину подарков в шкафу, чтобы сын не рос в иллюзиях. Но Eron уже чувствовал, что его семья не такая, как все. Он понимал, что есть темы, которые нельзя обсуждать в школе. И слова, которые нельзя повторять. И люди, которых нужно встречать с уважением, даже если ты не понимаешь почему.
Когда Eron исполнилось одиннадцать, он начал замечать трещины:
разговоры между. Однажды он увидел у отца на виске тонкий шрам, которого раньше не было.
«Упал», — сказал Арам.
Но Eron впервые ему не поверил. Он начал задавать вопросы — осторожно, не напрямую. Алиса уклонялась от ответов.
Арам говорил только одно:
— Ты не должен повторять мою судьбу. Ты пойдёшь другим путём.
И именно в этом возрасте Eron впервые понял, почему его назвали Eron — мост между мирами. Потому что его отец жил в мире, из которого мечтал вывести своего сына. И Eron, даже будучи ребёнком, чувствовал, что в нём действительно смешаны два начала — свет матери и тень отца. Но какой из этих путей он выберет, никто ещё не знал.
Юность:
Несмотря на все уговоры Арама держать сына подальше от тени, мир мафии жил по своим правилам. В двенадцать лет Eron уже был «мальчиком дома» — тихим, наблюдательным, растущим под боком у взрослых, от чьих решений зависели чужие судьбы. Для многих из них он был не ребёнком, а «сыном Арама» — будущим продолжателем. Никто не спрашивал, хочет ли он. Его учили не драке, а наблюдению. В тринадцать он уже знал, кто на районе чужой, кто свой, у кого долг, у кого связи, кто врёт, кто опасен. Этому не учат — это впитывается. И Eron впитывал.
К пятнадцати он стал слишком умным и слишком спокойным для подростка. Это нравилось не тем людям.
Один из старших, друг Арама по тёмным делам, сказал:
— Парень у тебя с головой. Надо бы его понемногу к делу подключать. Арам взорвался впервые за много лет. Он кричал, что его сын — не инструмент. Что это его ошибка, если Eron знает слишком многое. Но мафиозный мир — это система без кнопки «стоп». Если ты внутри, твой сын — тоже внутри, нравится тебе это или нет.
Eron начали брать «на подхват» — не в криминал, а в логистику, в наблюдение, в мелкие поручения. Сначала «по нужде», потом «по привычке». Он понимал: это не игра. Но отказываться было опаснее, чем соглашаться.
В шестнадцать Eron уже не был ребёнком. Он видел, кто приходит к отцу. Видел страх, который Арам прятал, словно ношу за пазухой. Видел, как мать всё чаще уходила ночевать к сестре — будто чувствовала, что дом их больше не дом, а угроза.
Внутри семьи напряжение росло. Кто-то в их окружении начал вести двойную игру.
Арам понимал, что круг сужается.
Eron впервые увидел отца слабым, когда однажды ночью тот сел на край кровати сына и сказал:
— Если что-то случится… ты должен знать: я делал всё, чтобы вы были в безопасности. Помни это. Это была не просьба. Это было прощание, которое ещё не случилось.
Когда Eron исполнилось семнадцать, всё рухнуло за одну ночь. Предательство.
Один человек, которому Арам доверял больше, чем следовало, продал их семью конкурентам. Причина была банальна: деньги, влияние, страх.
Вечером дом был тихим. Утром — мёртвым. Соседи слышали только два хлопка — коротких, профессиональных. Алиса и Арам не успели даже понять, что происходит. Eron в ту ночь был не дома — его отправили за поручением, заведомо мелким, но теперь он понимал: отец пытался отвести его подальше заранее. Будто знал. Когда мальчик вернулся, дым ещё стелился по подъезду. Мир оборвался.
Люди, верные Араму, понимали: если Eron останется — его найдут. Он единственный наследник, единственный, кому могли мстить. Его почти силой посадили в машину.
Он не хотел уезжать. Он хотел крови за кровь, ответов, мести.
Но ему сказали:
— Ты нужен не здесь. Ты нужен живым.
Ему оформили чужие документы, дали деньги, вещи и адрес. Через поддельный канал вывезли сначала в Турцию, потом — в Мексику, где у старых знакомых русской диаспоры был «тихий угол», подходящий для исчезновения.
На границе один из сопровождающих сказал:
— Ты не выбирал эту жизнь, парень. Но теперь ты можешь выбрать другую. Главное — сделай это вовремя.
Eron смотрел на море, на чужой, горячий воздух Мексики — и чувствовал, что прошлое горит у него за спиной, превращаясь в пепел. Ему было семнадцать. И он остался один. Но он был жив — и это значило, что история ещё не закончилась.
Молодость:
Он прибыл ночью — истощённый, без вещей, без документов, с чужим паспортом.
Его высадили с грузовика на пустынной дороге.
Первая фраза, которую он услышал в Мексике:
— "Gringo perdido."
("Заблудившийся чужак.") Двое подростков подбирают его, смеются, забирают рюкзак и толкают в пыль. Так начался его «новый дом».
Eron живёт: в заброшенных контейнерах, под мостами, в пустых подвалах старых фабрик. У него нет еды. Он крадёт запасы из мусорных баков возле ресторанов. Однажды, когда он пытается вытащить выброшенную булку, на него нападает троица местных. Они считают его слабым. Они ошибаются. Один из них хватает его за куртку.
Eron бьёт по носу локтем — хруст. Второго валит коленом в пах. Третий достаёт нож — и тут Eron впервые понимает: либо он делает больно, либо ему. Он ломает ему запястье и убегает.
Через неделю его ловит мелкая уличная группировка.
— «Что, русский, заблудился? Плати за воздух.»
Его бьют, заставляют стоять на коленях.
И тут он впервые делает то, что станет его стилем: не боится, смотрит им прямо в глаза.
— «Если вы меня убьёте, я не буду просить пощады. А вот когда я встану…»
Лидер смеётся, но один из старших замечает:
— «Он без страха.» Они отпускают его — но следят. Именно это наблюдение приводит его к судьбоносной встрече.
Диего находит его, когда Eron сидит на крыше полуразрушенного дома.
— «Слышь, белый. Ты тот русак, что у нас троих положил?»
Eron молчит.
— «Ты смелый или дурак?»
— «Голодный.»
Диего смеётся и бросает ему буррито. Так он попадает в The Families.
Банда поручает ему простое:
• доставить посылку,
• наблюдать улицу,
• разогнать торговца, который не платит.
Но Eron работает не как ребёнок — он наблюдательный, точный, молчаливый. Ему доверяют больше.
Однажды ночью они едут на старом пикапе. Диего и двое других грабят заправку — обычная схема. Но внутри оказывается охранник, вооружённый дробовиком. Начинается перестрелка. Eron действует первым: со шкафчика сбрасывает огнетушитель охраннику под ноги — тот теряет ориентацию в облаке пены.
Диего успевает обезоружить его.
После этого Диего говорит:
«Hermes. Ты двигаешься быстро и видишь всё. Твоё новое имя.»
Так Eron становится Hermes внутри банды.
Однажды ночью, когда они возвращались с мелкой операции по «взысканию долга» с торговца, их поджидали двое с обрезами. Старшая дорога в районе Тихуаны всегда была опасной, но сегодня опасность подобралась слишком близко. Они выскочили из-за грузового контейнера, как собаки. Один из них выкрикнул что-то на смеси испанского и гортанных ругательств. Другой поднял оружие.
Единственным, кто не растерялся, был Eron.
Он толкнул Диего на землю и сам упал на бок, мгновенно выхватив нож, который обычно прятал в рукаве. Первый выстрел разорвал ночной воздух, второй разнёс задний фонарь пикапа. Eron перекатился вперёд, ударил нападавшего под колено и одновременно выхватил у него оружие. Всё произошло так быстро, что второй стрелок даже не понял, что его товарищ уже лежит в пыли, хватая ртом воздух.
Когда всё закончилось, Диего смог выдавить из себя лишь:
— Ты не человек. Ты тень.
Но это была всего лишь улица. Улица всегда была мала для Eron.
Через несколько месяцев его заметили те, кто смотрел на город свысока. Люди, о которых говорили шёпотом. Люди, которых никто не видел, но каждый чувствовал. Мексиканская мафия.
Впервые Eron столкнулся с ними на складе, куда он доставлял мелкие грузы для группировки. Когда он сдавал ящики, один из главарей мафии, мужчина с жёстким, каменным взглядом, задержал на нём взгляд.
— Этот парень работает чисто, — сказал он кому-то из своих. — И тихо. Нам нужны тихие.
Это был Рафаэль — бывший военный, хладнокровный, как вода в стальном стакане. Именно он позже превратил Eron из уличного бойца в оружие. Но пока Eron и не подозревал, что его жизнь уже начала меняться.
Переломный момент наступил в одну жаркую ночь, когда группировка сопровождала фургон с небольшим грузом. Задание было обычным, пока на них не выскочили машины конкурирующего картеля. Засада была идеальной: два внедорожника
Первым погиб водитель. Машина вильнула, врезалась в ограждение и продолжила движение. Eron схватился за руль, выровнял фургон и крикнул всем, чтобы держались. Пули свистели, ударяясь о металл, стекло крошилось.
Он понял, что слова их не спасут. Их спасёт только скорость.
Фургон нёсся по пустыне, уходя от преследователей, но те не отставали. Один из преследователей начал стрелять по колёсам. Eron вывернул руль и, не отрывая взгляда от дороги, выстрелил через открытое окно — раз, другой. От третьего выстрела колесо преследователя взорвалось, и машина улетела в пыльный овраг.
Когда они добрались до тайного убежища, половина их группы была мертва. Диего тяжело дышал, держась за раненый бок. Eron, весь в крови, но стоящий на ногах, наблюдал, как к ним подъезжает чёрный внедорожник. Дверь открылась, и из машины вышел Эстебан Руис. Глава Мексиканской мафии.
Он осмотрел поле боя и остановил взгляд на Eron.
— Ты выжил там, где умирают взрослые. И ты сохранил груз. Мальчишки так не поступают. Так поступают только мужчины.
С этого момента судьба Eron была решена.
Его вытащили с улицы, как драгоценность из грязи. Рафаэль стал его наставником. Он не учил, он ломал. Дни начинались с рассвета и заканчивались, когда Eron уже не мог стоять. Ему объясняли, как задерживать дыхание, как стрелять сквозь пламя, как вести машину на скорости, когда перед глазами огонь и тени. Однажды его бросили в пустыне с ножом и флягой.
— Вернёшься — значит, достоин, — сказал Рафаэль. — Не вернёшься — что ж. Пустыня любит молодых.
Eron вернулся. Через два дня. Хромой, обгоревший, но целый. И тогда начались настоящие испытания.
Ему поручили следить за коррумпированным чиновником, который то продавал информацию, то требовал больше денег. Eron тихо наблюдал за ним целую неделю. И однажды ночью застал его в баре, где тот передавал небольшой пакетик неизвестному мужчине. Eron не вмешивался — он ждал.
Когда утром он доложил о том, что увидел, Рафаэль лишь протянул ему пистолет:
— Твой первый взрослый разговор.
Чиновника нашли через три часа: он сидел в машине на окраине города с отверстием в груди, похожим на крошечную точку. Eron стрелял тихо, без эмоций. И тишина стала его постоянным спутником.
К двадцати годам он уже не просто выполнял поручения — он руководил небольшими операциями. Солдаты картеля слушались его, хотя он был почти всех моложе. Он планировал рейды, сделки, перехваты. Он просчитывал всё, как хищник, как будто его мозг был чем-то большим, чем просто память о прошлом.
Но ближе к двадцати одному году он доказал, что
Это произошло в горах, где скрывалась небольшая хитрая группировка, перехватывавшая грузы картеля. Противник был умным, почти неуловимым. Рафаэль вёл группу, а Eron был его тенью.
Они шли по тропам, где каждый камень мог оказаться миной. Засады следовали одна за другой: выстрелы из-за скал, ножи из темноты, ловушки на тропах. Люди падали. Кровь впитывалась в пыль.
Когда один из наблюдателей попытался снять их сверху, Eron обошёл его по узкой расщелине в скале и схватил раньше, чем тот успел вздохнуть. Позже, когда группа попала под обстрел в ущелье, Eron нашёл обходной путь и вывел их к позициям противника.
Они потеряли пятерых, но уничтожили все логова группировки. И когда рассвет осветил горы, Eron стоял на вершине, тяжело дыша, с пистолетом в руке и с кровью на лице, но с ясным взглядом.
Рафаэль подошёл к нему и сказал:
— Всё. Теперь ты не ученик. Теперь ты — один из нас.
Так в двадцать один год Eron окончательно стал частью мексиканской мафии.
Не временным бойцом.
Не уличным сиротой.
А силой, которую боялись и уважали.
Он переступил невидимую черту — и понял, что пути назад нет.
Он — Гермес, оружие, которое ходит на двух ногах.
И впереди его ждут дела, от которых задрожит весь город.
Настоящее время:
К двадцати двум годам Eron уже не был похож на того мальчишку, которого когда-то прятали в грузовике, чтобы вывезти из страны. Он стоял на крыше многоэтажки в центре Тихуаны, выше шума, выше пыли, выше хаоса, который стал его вторым домом. Ветер трепал края его тонкой льняной рубашки, а город под ним мерцал огнями, как бесконечное поле, где каждая вспышка — чья-то сделка, чья-то ложь, чья-то смерть.
Он стал тем, кого мексиканцы называли el operador — оператором, человеком, который держит на своих плечах часть тёмного мира. Не боссом, не пешкой, а кем-то гораздо более опасным: мозгом, который управляет мафиозной машиной, пока другие только стреляют.
Он выстраивал схемы так, будто читал карту будущего. Он предсказывал, куда ударят конкуренты. Он знал, кто из чиновников дрогнет, кто предаст, а кого нужно убрать раньше, чем он успеет задуматься о предательстве. Картель Руиса видел в нём не просто талант — они видели силу, которую нельзя терять.
Итоги биографии:
1. Eron Asatryan может вступать в Русскую мафию на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
2. Eron Asatryan может вступать в The Families на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
3. Eron Asatryan может вступать в Мексиканскую мафию на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
Имя: Eron
Фамилия: Asatryan
Фото:
Фото паспорта:
Дата рождения: 01.06.2003
Возраст: 22
Место рождения: Санкт-Петербург, Россия.
Пол: Мужской
Рост: 193
Вес: 83
Национальность: Метис (русский армянин).
Цвет волос: Белый
Цвет глаз: Карий
Телосложение: Спортивное
Татуировки: Есть
Черты характера: Смелость, расчетливость.
Образование: Есть.
Семейное положение: Женат.
Увлечения: Мыть черепашек.
Фобии: Боязнь пауков.
Родители:
Арам родился и вырос в Ереване, но после армии переехал в Россию — сначала учиться, потом работать. Он всегда шутил, что приехал «на год», а остался «по любви».
Но любовь пришла позже — когда он познакомился с Алисой.
Алиса была русской из небольшого городка под Ярославлем. Она приехала в Москву работать дизайнером. Они познакомились случайно — в коворкинге, когда Алиса пыталась починить застрявший принтер, а Арам подошёл помочь. Он легко разговорил её, и вскоре разговоры в кофейне стали их ежедневной привычкой.
Несмотря на разный менталитет, семьи и традиции, у них было кое-что общее: оба хотели построить дом, в котором важны не национальности, а тепло, честность и уважение. Так они и жили: смешивая армянскую пахлаву с русскими блинами, а тосты Арама — с иронией Алисы.
Когда Алиса забеременела, вопрос с именем встал неожиданно остро.
Им хотелось что-то межкультурное, но не банальное.
Однажды вечером они сидели на крыше и смотрели на огни города. Арам рассказывал Алисе легенду, которую ему в детстве пересказывал дед: о мальчике по имени Eron, который, по преданию, объединял людей из разных земель, потому что «сердце его понимало два языка».
Алису зацепило это имя — короткое, звучное, интернациональное.
Но главное — смысл.
— Если у нас родится сын, станет ли он таким же мостом между нашими мирами? — тихо спросила она.
Арам улыбнулся:
— Он уже такой. Главное — мы рядом.
Так их ребёнок получил имя Eron — как символ того, что две культуры могут не сталкиваться, а соединяться.
Имя, говорящее о том, что прошлое и будущее одной семьи могут звучать в унисон.
И когда он родился, маленький, краснощёкий и удивлённый светом, Арам сказал:
— Добро пожаловать, Eron. Ты — наша история, написанная на двух языках.
Детство:
Eron рос в доме, где свет и тень жили бок о бок. Снаружи это была обычная квартира на последнем этаже старой «сталинки»: запах жареного лука, мамины рисунки на стенах, игрушечный поезд под столом. Но Eron с первых месяцев впитывал чуть больше, чем обычный ребёнок. Его отец, Арам, для соседей был «бизнесменом». В реальности — человеком, который много знал, много умел и принадлежал к тем кругам, о которых на улицах говорили шёпотом. Не главарь, не легенда, но часть русской мафии, связанная с людьми, у которых слово весило больше, чем любые бумаги.
Когда Eron был малышом, он часто просыпался от глубоких голосов, что звучали в коридоре. Алиса закрывала дверь в детскую, но звуки всё равно просачивались — короткие фразы, сухие переговоры, иногда хриплый смех. Ребёнок ещё не понимал слов, но чувствовал атмосферу: напряжение, которое висит в воздухе перед грозой. Арам всегда держал сына на руках чуть дольше, чем нужно, будто хотел подарить ему то спокойствие, которого не хватало в его собственной жизни.
Когда Eron подрос, он стал внимательным. Слишком внимательным для ребёнка его возраста. Он видел, что отец никогда не сидит спиной к двери — даже дома.
Что у него всегда два телефона. Что иногда Арам исчезает на целый день, а приходит ночью — от него пахнет холодом, улицей и чем-то металлическим. Eron ничего не спрашивал. Дети редко спрашивают — сначала они наблюдают. Но он заметил и другое: отец никогда не повышал голос на людей из своего близкого окружения, но мог посмотреть так, что взрослые мужчины теряли всю свою браваду. При этом с сыном Арам был мягок — неожиданно добр, что почти не соответствовало его репутации.
По вечерам он рассказывал Eron армянские сказки — о храбрых героях, о верности, о чести.
«Запомни, сын, — говорил он, — сила без чести — ничто». Eron не знал, что этой фразой Арам напоминал себе о ней. В школе у других детей папы работали на заводах, в офисах, на стройке.Eron долго думал, что у всех должны быть «друзья папы», которые приходят в кожаных куртках, смотрят тяжёлым взглядом и с неожиданной теплотой называют его «мелкий». Иногда они приносили ему подарки: деревянную машинку ручной работы, армянский кинжал без заточки («пусть лежит, вырастет — поймёт»), шоколад из дьюти-фри. Алиса прятала половину подарков в шкафу, чтобы сын не рос в иллюзиях. Но Eron уже чувствовал, что его семья не такая, как все. Он понимал, что есть темы, которые нельзя обсуждать в школе. И слова, которые нельзя повторять. И люди, которых нужно встречать с уважением, даже если ты не понимаешь почему.
Когда Eron исполнилось одиннадцать, он начал замечать трещины:
разговоры между. Однажды он увидел у отца на виске тонкий шрам, которого раньше не было.
«Упал», — сказал Арам.
Но Eron впервые ему не поверил. Он начал задавать вопросы — осторожно, не напрямую. Алиса уклонялась от ответов.
Арам говорил только одно:
— Ты не должен повторять мою судьбу. Ты пойдёшь другим путём.
И именно в этом возрасте Eron впервые понял, почему его назвали Eron — мост между мирами. Потому что его отец жил в мире, из которого мечтал вывести своего сына. И Eron, даже будучи ребёнком, чувствовал, что в нём действительно смешаны два начала — свет матери и тень отца. Но какой из этих путей он выберет, никто ещё не знал.
Юность:
Несмотря на все уговоры Арама держать сына подальше от тени, мир мафии жил по своим правилам. В двенадцать лет Eron уже был «мальчиком дома» — тихим, наблюдательным, растущим под боком у взрослых, от чьих решений зависели чужие судьбы. Для многих из них он был не ребёнком, а «сыном Арама» — будущим продолжателем. Никто не спрашивал, хочет ли он. Его учили не драке, а наблюдению. В тринадцать он уже знал, кто на районе чужой, кто свой, у кого долг, у кого связи, кто врёт, кто опасен. Этому не учат — это впитывается. И Eron впитывал.
К пятнадцати он стал слишком умным и слишком спокойным для подростка. Это нравилось не тем людям.
Один из старших, друг Арама по тёмным делам, сказал:
— Парень у тебя с головой. Надо бы его понемногу к делу подключать. Арам взорвался впервые за много лет. Он кричал, что его сын — не инструмент. Что это его ошибка, если Eron знает слишком многое. Но мафиозный мир — это система без кнопки «стоп». Если ты внутри, твой сын — тоже внутри, нравится тебе это или нет.
Eron начали брать «на подхват» — не в криминал, а в логистику, в наблюдение, в мелкие поручения. Сначала «по нужде», потом «по привычке». Он понимал: это не игра. Но отказываться было опаснее, чем соглашаться.
В шестнадцать Eron уже не был ребёнком. Он видел, кто приходит к отцу. Видел страх, который Арам прятал, словно ношу за пазухой. Видел, как мать всё чаще уходила ночевать к сестре — будто чувствовала, что дом их больше не дом, а угроза.
Внутри семьи напряжение росло. Кто-то в их окружении начал вести двойную игру.
Арам понимал, что круг сужается.
Eron впервые увидел отца слабым, когда однажды ночью тот сел на край кровати сына и сказал:
— Если что-то случится… ты должен знать: я делал всё, чтобы вы были в безопасности. Помни это. Это была не просьба. Это было прощание, которое ещё не случилось.
Когда Eron исполнилось семнадцать, всё рухнуло за одну ночь. Предательство.
Один человек, которому Арам доверял больше, чем следовало, продал их семью конкурентам. Причина была банальна: деньги, влияние, страх.
Вечером дом был тихим. Утром — мёртвым. Соседи слышали только два хлопка — коротких, профессиональных. Алиса и Арам не успели даже понять, что происходит. Eron в ту ночь был не дома — его отправили за поручением, заведомо мелким, но теперь он понимал: отец пытался отвести его подальше заранее. Будто знал. Когда мальчик вернулся, дым ещё стелился по подъезду. Мир оборвался.
Люди, верные Араму, понимали: если Eron останется — его найдут. Он единственный наследник, единственный, кому могли мстить. Его почти силой посадили в машину.
Он не хотел уезжать. Он хотел крови за кровь, ответов, мести.
Но ему сказали:
— Ты нужен не здесь. Ты нужен живым.
Ему оформили чужие документы, дали деньги, вещи и адрес. Через поддельный канал вывезли сначала в Турцию, потом — в Мексику, где у старых знакомых русской диаспоры был «тихий угол», подходящий для исчезновения.
На границе один из сопровождающих сказал:
— Ты не выбирал эту жизнь, парень. Но теперь ты можешь выбрать другую. Главное — сделай это вовремя.
Eron смотрел на море, на чужой, горячий воздух Мексики — и чувствовал, что прошлое горит у него за спиной, превращаясь в пепел. Ему было семнадцать. И он остался один. Но он был жив — и это значило, что история ещё не закончилась.
Молодость:
Он прибыл ночью — истощённый, без вещей, без документов, с чужим паспортом.
Его высадили с грузовика на пустынной дороге.
Первая фраза, которую он услышал в Мексике:
— "Gringo perdido."
("Заблудившийся чужак.") Двое подростков подбирают его, смеются, забирают рюкзак и толкают в пыль. Так начался его «новый дом».
Eron живёт: в заброшенных контейнерах, под мостами, в пустых подвалах старых фабрик. У него нет еды. Он крадёт запасы из мусорных баков возле ресторанов. Однажды, когда он пытается вытащить выброшенную булку, на него нападает троица местных. Они считают его слабым. Они ошибаются. Один из них хватает его за куртку.
Eron бьёт по носу локтем — хруст. Второго валит коленом в пах. Третий достаёт нож — и тут Eron впервые понимает: либо он делает больно, либо ему. Он ломает ему запястье и убегает.
Через неделю его ловит мелкая уличная группировка.
— «Что, русский, заблудился? Плати за воздух.»
Его бьют, заставляют стоять на коленях.
И тут он впервые делает то, что станет его стилем: не боится, смотрит им прямо в глаза.
— «Если вы меня убьёте, я не буду просить пощады. А вот когда я встану…»
Лидер смеётся, но один из старших замечает:
— «Он без страха.» Они отпускают его — но следят. Именно это наблюдение приводит его к судьбоносной встрече.
Диего находит его, когда Eron сидит на крыше полуразрушенного дома.
— «Слышь, белый. Ты тот русак, что у нас троих положил?»
Eron молчит.
— «Ты смелый или дурак?»
— «Голодный.»
Диего смеётся и бросает ему буррито. Так он попадает в The Families.
Банда поручает ему простое:
• доставить посылку,
• наблюдать улицу,
• разогнать торговца, который не платит.
Но Eron работает не как ребёнок — он наблюдательный, точный, молчаливый. Ему доверяют больше.
Однажды ночью они едут на старом пикапе. Диего и двое других грабят заправку — обычная схема. Но внутри оказывается охранник, вооружённый дробовиком. Начинается перестрелка. Eron действует первым: со шкафчика сбрасывает огнетушитель охраннику под ноги — тот теряет ориентацию в облаке пены.
Диего успевает обезоружить его.
После этого Диего говорит:
«Hermes. Ты двигаешься быстро и видишь всё. Твоё новое имя.»
Так Eron становится Hermes внутри банды.
Однажды ночью, когда они возвращались с мелкой операции по «взысканию долга» с торговца, их поджидали двое с обрезами. Старшая дорога в районе Тихуаны всегда была опасной, но сегодня опасность подобралась слишком близко. Они выскочили из-за грузового контейнера, как собаки. Один из них выкрикнул что-то на смеси испанского и гортанных ругательств. Другой поднял оружие.
Единственным, кто не растерялся, был Eron.
Он толкнул Диего на землю и сам упал на бок, мгновенно выхватив нож, который обычно прятал в рукаве. Первый выстрел разорвал ночной воздух, второй разнёс задний фонарь пикапа. Eron перекатился вперёд, ударил нападавшего под колено и одновременно выхватил у него оружие. Всё произошло так быстро, что второй стрелок даже не понял, что его товарищ уже лежит в пыли, хватая ртом воздух.
Когда всё закончилось, Диего смог выдавить из себя лишь:
— Ты не человек. Ты тень.
Но это была всего лишь улица. Улица всегда была мала для Eron.
Через несколько месяцев его заметили те, кто смотрел на город свысока. Люди, о которых говорили шёпотом. Люди, которых никто не видел, но каждый чувствовал. Мексиканская мафия.
Впервые Eron столкнулся с ними на складе, куда он доставлял мелкие грузы для группировки. Когда он сдавал ящики, один из главарей мафии, мужчина с жёстким, каменным взглядом, задержал на нём взгляд.
— Этот парень работает чисто, — сказал он кому-то из своих. — И тихо. Нам нужны тихие.
Это был Рафаэль — бывший военный, хладнокровный, как вода в стальном стакане. Именно он позже превратил Eron из уличного бойца в оружие. Но пока Eron и не подозревал, что его жизнь уже начала меняться.
Переломный момент наступил в одну жаркую ночь, когда группировка сопровождала фургон с небольшим грузом. Задание было обычным, пока на них не выскочили машины конкурирующего картеля. Засада была идеальной: два внедорожника
Первым погиб водитель. Машина вильнула, врезалась в ограждение и продолжила движение. Eron схватился за руль, выровнял фургон и крикнул всем, чтобы держались. Пули свистели, ударяясь о металл, стекло крошилось.
Он понял, что слова их не спасут. Их спасёт только скорость.
Фургон нёсся по пустыне, уходя от преследователей, но те не отставали. Один из преследователей начал стрелять по колёсам. Eron вывернул руль и, не отрывая взгляда от дороги, выстрелил через открытое окно — раз, другой. От третьего выстрела колесо преследователя взорвалось, и машина улетела в пыльный овраг.
Когда они добрались до тайного убежища, половина их группы была мертва. Диего тяжело дышал, держась за раненый бок. Eron, весь в крови, но стоящий на ногах, наблюдал, как к ним подъезжает чёрный внедорожник. Дверь открылась, и из машины вышел Эстебан Руис. Глава Мексиканской мафии.
Он осмотрел поле боя и остановил взгляд на Eron.
— Ты выжил там, где умирают взрослые. И ты сохранил груз. Мальчишки так не поступают. Так поступают только мужчины.
С этого момента судьба Eron была решена.
Его вытащили с улицы, как драгоценность из грязи. Рафаэль стал его наставником. Он не учил, он ломал. Дни начинались с рассвета и заканчивались, когда Eron уже не мог стоять. Ему объясняли, как задерживать дыхание, как стрелять сквозь пламя, как вести машину на скорости, когда перед глазами огонь и тени. Однажды его бросили в пустыне с ножом и флягой.
— Вернёшься — значит, достоин, — сказал Рафаэль. — Не вернёшься — что ж. Пустыня любит молодых.
Eron вернулся. Через два дня. Хромой, обгоревший, но целый. И тогда начались настоящие испытания.
Ему поручили следить за коррумпированным чиновником, который то продавал информацию, то требовал больше денег. Eron тихо наблюдал за ним целую неделю. И однажды ночью застал его в баре, где тот передавал небольшой пакетик неизвестному мужчине. Eron не вмешивался — он ждал.
Когда утром он доложил о том, что увидел, Рафаэль лишь протянул ему пистолет:
— Твой первый взрослый разговор.
Чиновника нашли через три часа: он сидел в машине на окраине города с отверстием в груди, похожим на крошечную точку. Eron стрелял тихо, без эмоций. И тишина стала его постоянным спутником.
К двадцати годам он уже не просто выполнял поручения — он руководил небольшими операциями. Солдаты картеля слушались его, хотя он был почти всех моложе. Он планировал рейды, сделки, перехваты. Он просчитывал всё, как хищник, как будто его мозг был чем-то большим, чем просто память о прошлом.
Но ближе к двадцати одному году он доказал, что
Это произошло в горах, где скрывалась небольшая хитрая группировка, перехватывавшая грузы картеля. Противник был умным, почти неуловимым. Рафаэль вёл группу, а Eron был его тенью.
Они шли по тропам, где каждый камень мог оказаться миной. Засады следовали одна за другой: выстрелы из-за скал, ножи из темноты, ловушки на тропах. Люди падали. Кровь впитывалась в пыль.
Когда один из наблюдателей попытался снять их сверху, Eron обошёл его по узкой расщелине в скале и схватил раньше, чем тот успел вздохнуть. Позже, когда группа попала под обстрел в ущелье, Eron нашёл обходной путь и вывел их к позициям противника.
Они потеряли пятерых, но уничтожили все логова группировки. И когда рассвет осветил горы, Eron стоял на вершине, тяжело дыша, с пистолетом в руке и с кровью на лице, но с ясным взглядом.
Рафаэль подошёл к нему и сказал:
— Всё. Теперь ты не ученик. Теперь ты — один из нас.
Так в двадцать один год Eron окончательно стал частью мексиканской мафии.
Не временным бойцом.
Не уличным сиротой.
А силой, которую боялись и уважали.
Он переступил невидимую черту — и понял, что пути назад нет.
Он — Гермес, оружие, которое ходит на двух ногах.
И впереди его ждут дела, от которых задрожит весь город.
Настоящее время:
К двадцати двум годам Eron уже не был похож на того мальчишку, которого когда-то прятали в грузовике, чтобы вывезти из страны. Он стоял на крыше многоэтажки в центре Тихуаны, выше шума, выше пыли, выше хаоса, который стал его вторым домом. Ветер трепал края его тонкой льняной рубашки, а город под ним мерцал огнями, как бесконечное поле, где каждая вспышка — чья-то сделка, чья-то ложь, чья-то смерть.
Он стал тем, кого мексиканцы называли el operador — оператором, человеком, который держит на своих плечах часть тёмного мира. Не боссом, не пешкой, а кем-то гораздо более опасным: мозгом, который управляет мафиозной машиной, пока другие только стреляют.
Он выстраивал схемы так, будто читал карту будущего. Он предсказывал, куда ударят конкуренты. Он знал, кто из чиновников дрогнет, кто предаст, а кого нужно убрать раньше, чем он успеет задуматься о предательстве. Картель Руиса видел в нём не просто талант — они видели силу, которую нельзя терять.
Итоги биографии:
1. Eron Asatryan может вступать в Русскую мафию на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
2. Eron Asatryan может вступать в The Families на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
3. Eron Asatryan может вступать в Мексиканскую мафию на 5 + ранги без смены фамилии и внешности.
Последнее редактирование:
