- Автор темы
- #1
Ф.И.О.: Ray Werside
Пол: Мужской
Дата рождения: 22.10.2004
Возраст: 20 лет.
Место рождения: США, Лос Сантос.
Национальность: Американец
Телосложение: Спортивное
Рост, вес: 185 см, 90 кг.
Цвет глаз: ярко-зеленые (при рождении), красные с черными точками (после операции)
Цвет волос: черные
Татуировки: блекворки на всем теле
Посмотреть вложение 2732005
Родители
Отец: Trevor Werside (01.01.1970) - Офицер армии, ныне находящийся на пенсии. Строгий, справедливый, дисциплинирован, любит свою семью и охоту.Пол: Мужской
Дата рождения: 22.10.2004
Возраст: 20 лет.
Место рождения: США, Лос Сантос.
Национальность: Американец
Телосложение: Спортивное
Рост, вес: 185 см, 90 кг.
Цвет глаз: ярко-зеленые (при рождении), красные с черными точками (после операции)
Цвет волос: черные
Татуировки: блекворки на всем теле
Посмотреть вложение 2732005
Родители
Мать: Monica Werside (Smith) ( 15.09.1975) - Бывшая официантка в кафе, в настоящее время занимает должность директора одного из ресторанов Burger Shot.
Познакомились в 2000 году, когда отец после трудового дня, решил с коллегами заехать перекусить в ресторан Burger Shot.
Детство
Рэй Версайд появился на свет в одном из спокойных пригородов Лос-Сантоса, под палящим калифорнийским солнцем, в семье, где понятия долга, чести и безупречной репутации значили не просто много — они были единственно возможным фундаментом для существования. Его детство, казалось бы, было образцово-показательным, но проходило под постоянным напряжением между двумя полярными родительскими подходами. С одной стороны — железная, не терпящая возражений дисциплина отца-офицера, ветерана нескольких кампаний, для которого слова «порядок» и «сила» были священными. Тревор Версайд с пелёнок воспитывал в сыне стойкость, волю к победе и непоколебимую верность своим принципам. Их совместные вылазки на стрельбища, многочасовые тренировки по рукопашному бою в гараже и суровые, но, как он считал, необходимые уроки выживания должны были выковать из Рэя идеального солдата, продолжателя семейной традиции.С другой стороны, была его мать, Моника, чья тёплая, но твёрдая рука служила единственным противовесом милитаристскому напору мужа. Она, прошедшая путь от простой официантки до управляющей, учила сына совсем другому — видеть людей, понимать скрытые пружины их поступков, находить общий язык даже с теми, кто мыслил совершенно иными категориями. Именно от неё он унаследовал невероятную, почти гипнотическую харизму и те самые ярко-зелёные, живые глаза, полные любопытства и того наивного доверия к миру, которое так легко и больно бывает потерять.
В семь лет, по обоюдному, но давящему решению родителей, для Рэя началась совершенно новая, строго регламентированная жизнь. Кадетское училище имени генерала Брэдли стало его вторым, а по сути, и первым настоящим домом. Армейский распорядок, жёсткая иерархия и безусловное подчинение быстро стали для него родной стихией. Он был прирождённым лидером — не только физически сильным, быстрым и неутомимым в тренировках, но и обладающим острым стратегическим умом, что выделяло его на фоне сверстников. Рукопашный бой, тактика, история военного искусства, основы баллистики — всё давалось ему с пугающей лёгкостью, словно он и вправду был создан для этой стези всеми силами природы. Инструкторы пророчили ему блестящую карьеру в спецназе или военной разведке, а отец светился от гордости, видя, как его мечты воплощаются в сыне.
Казалось, будущее было предопределено раз и навсегда: элитная военная академия, командирские курсы, служба в самых горячих точках планеты. Но один роковой, ничем не примечательный учебный день навсегда перечеркнул все эти тщательно выстроенные планы. Занятия по отработке штурма помещений в условиях химической атаки должны были быть рутиной. Но халатность при проверке снаряжения, недосмотр сержанта, уставшего от бумажной волокиты, привели к фатальной ошибке. Противогаз Рэя, его главная защита, дал незаметную снаружи трещину. Резкая, обжигающая, сковывающая боль в глазах от экспериментального слезоточивого газа со странной формулой, мир, погрузившийся в мутный, слепящий ад, и панические крики товарищей — вот всё, что осталось у него в памяти от того дня.
Последовавшая череда событий промелькнула как кошмарный сон: срочная госпитализация, отчаянные лица родителей, срочная операция, которая должна была спасти самое ценное — его зрение. Но переутомлённый хирург, дрогнувший под грузом ответственности и вчерашней ночной смены, допустил роковую ошибку в дозировке специального препарата. Зрение было спасено, но цена оказалась неизмеримой и необратимой. Его глаза, некогда ярко-зелёные, ясные и живые, зеркало души, которую так лелеяла мать, стали совершенно иными — пронзительными, неестественно алыми, с хаотичными чёрными точками, застывшими в глубине радужки, словно капли чёрной смолы или осколки ночного неба, застрявшие в кровавом зареве. Это было не просто физическое изменение — это было клеймо, пожизненное, видимое всем и каждому напоминание о том, что даже самая надёжная, отлаженная система, будь то армия или медицина, может в любой момент жестоко, бездумно и бесповоротно подвести.
Взрослая жизнь
Окончив училище с высшими оценками и полным комплектом рекомендаций, Рэй стоял на самом важном перепутье в своей жизни. Проторённая дорога в элитные армейские подразделения манила его привычным порядком, строгой ясностью и одобрением отца, но глухое, ядовитое чувство предательства, поселившееся в нём после той роковой операции, жгло изнутри, не давая сделать этот, казалось бы, единственно верный шаг. Он больше не мог слепо верить системе, которая так легко разменяла его будущее на ошибку уставшего человека. Вместо военной карьеры он сделал шокирующий для всех, особенно для Тревора, выбор — использовав свои блестящие характеристики, он подал документы в Федеральное бюро расследований (FIB). Ему наивно виделось, что именно там, на передовой линии борьбы с преступностью, внутри закона, но на его острие, он сможет наконец обрести тот смысл, который потерял. Он сможет не просто слепо подчиняться приказам, а мыслить, анализировать, расследовать и по-настоящему, точечно вершить справедливость, исправляя те самые ошибки системы, жертвой которой он сам когда-то стал.Но романтичный флёр быстро развеялся, столкнувшись с суровой, циничной реальностью бюрократической машины. FIB оказался опутан такой же паутиной внутренних интриг, двойных стандартов, показухи и грязных политических игр. Он быстро понял, что большая часть работы — это бесконечные отчёты, согласования и имитация бурной деятельности. Однако его уникальная, отталкивающе-притягательная внешность — тот самый пугающий, пронизывающий, нечеловеческий взгляд — неожиданно открыла ему совершенно иную дверь. Смекалистое руководство бюро быстро сообразило, что идеальный солдат с выправкой, волей и лицом маньяка-бандита — это готовый, бесценный актив для операций глубокого внедрения в криминальные структуры Лос-Сантоса. Его перевели в специальный отдел, занимавшийся созданием легенд для таких, как он.
Чтобы его прикрытие было безупречным, Рэй добровольно и осознанно начал тотальную, болезненную трансформацию, стирая в себе последние черты того мальчика из кадетского корпуса. Его тело, годами тренировалось для парадов и смотров, стало живым холстом для сложных, агрессивных, мрачных татуировок в стиле блэкворк. Каждый новый символ, каждая линия, каждый клочок закрашенной кожи были не просто украшением — это были кирпичики в стене, навсегда отделявшей его от прошлой жизни, болью и чернилами вбивавшие в его плоть новую сущность. Рэй Версайд — образцовый кадет, гордость отца — медленно и неотвратимо умирал, а на его месте из пепла и боли рождался «Красный Глаз» — холодный, молчаливый, невероятно расчётливый и неуловимый призрак криминального мира, его тень и неотъемлемая часть. Это пугающее метаморфоза, это добровольное падение во тьму окончательно похоронило и без того едва теплящиеся отношения с отцом. Для Тревора Версайда, человека старой закалки, сын, сознательно надевший на себя личину отброса общества, пусть даже и ради высших целей закона, стал окончательным и бесповоротным чужаком, предателем не только семьи, но и всех тех идеалов, которые он сам в него вкладывал. Их редкие, натянутые встречи превратились в молчаливое, полное взаимное презрение.
Настоящее время
Сегодня Рэю двадцать лет, и он живёт своей жизнью в состоянии перманентного, изматывающего баланса на самом острейшем лезвии бритвы, ежесекундно рискуя сорваться в пропасть с любой стороны. Он мастерски существует в двух параллельных, абсолютно несовместимых реальностях, и каждая из них требует от него полного погружения и безупречной игры.
Официально, в рабочих буднях и бумагах FIB, он — один из многих перспективных молодых оперативников, числящийся в штате отдела по борьбе с организованной преступностью. Он исправно посещает планерки, составляет детальные отчёты о своей «работе» по внедрению, периодически «добывая» тщательно отфильтрованную и дозированную информацию, чтобы поддерживать видимость активной деятельности и оправдывать своё существование в системе. Для своих коллег и начальства он — ценный, но странный, замкнутый специалист, чья жутковатая внешность служит живым доказательством его жертвенности и полной преданности делу, своеобразным знаком качества агента, прошедшего через ад.
Неофициально, в подворотнях, на тёмных улицах и в подпольных клубах Лос-Сантоса, он — «Красный глаз», живая легенда, призрак, чьё имя произносят шёпотом, с одновременным страхом и уважением. Он — высококлассный, дорогой и невероятно эффективный специалист по решению «деликатных проблем», которые предпочитают не выносить на свет. Его нанимают для силового и авторитетного разрешения территориальных споров, для обеспечения абсолютной безопасности теневых сделок, для проведения «убедительных переговоров» с должниками и строптивыми конкурентами. Он исправно сливает в бюро тщательно отобранную информацию, подводя итоги многомесячных операций к громким, показным арестам, которые поднимают рейтинги его кураторам.
Но параллельно, в глубокой тайне ото всех, он ведёт свою собственную, сложную, многоходовую игру. Его конечная цель давно перестала быть столь простой, как карьера в бюро или служение абстрактному закону. Он хочет докопаться до самой сути гнилой системы, выяснить, кто на самом деле стоит на вершине этой пищевой цепочки из коррупции, предательства и насилия, и вырвать это зло с корнем, используя против него его же собственные методы. Его красные глаза, когда-то бывшие символом боли, слабости и жестокого предательства, теперь стали его самым главным и совершенным оружием, его щитом и его маской. Для коллег из FIB — это лишь внешнее доказательство его преданности. Для криминальных боссов, которых он якобы обслуживает, — это знак его абсолютной безжалостности, непредсказуемости и почти мистической связи с темной стороной города. И только он один, глядя на своё отражение в тёмном стекле ночного Лос-Сантоса, знает настоящую правду. Что за этим пронзительным, пустым, алым взглядом скрывается не животная ярость, а ледяной, безжалостный, невероятно вычислительный ум стратега-одиночки, который затаился и набрался бесконечного терпения, чтобы в итоге переиграть абсолютно всех: и наивных бандитов, и своих циничных начальников из бюро, и всю ту систему, что сделала его тем, кем он является сейчас.
Итог
В конечном счете, Рэй Версайд — это идеальный продукт системы, который обратил её же оружие против неё самой. Он не солдат и не преступник, а мастер теней, который использует свою двойную жизнь как силу. Его красные глаза — это не напоминание о слабости, а символ его двойственной природы: ярости исполнителя и холодного расчёта стратега. Он играет в свою игру, где FIB и криминальный мир — всего лишь фигуры на его шахматной доске.
1. Из-за травмы, полученной в ходе операции, может иметь красный цвет глаз (линзы) в государственных структурах.В конечном счете, Рэй Версайд — это идеальный продукт системы, который обратил её же оружие против неё самой. Он не солдат и не преступник, а мастер теней, который использует свою двойную жизнь как силу. Его красные глаза — это не напоминание о слабости, а символ его двойственной природы: ярости исполнителя и холодного расчёта стратега. Он играет в свою игру, где FIB и криминальный мир — всего лишь фигуры на его шахматной доске.
