- Автор темы
- #1
- Имя: Dmitrii Presten (Дмитрий Престен)
- Пол: Мужской
- Возраст: 54 года (Дата рождения: 06.03.1971)
- Национальность: Русский/Американец (Имеет русские корни, вырос в США)
- Рост, вес: 183 см, 82 кг
- Телосложение: Спортивное, жилистое. Несмотря на возраст, Дмитрий сохраняет отличную физическую форму, поддерживаемую десятилетиями активной и опасной жизни. Его движения точны и экономны, а выносливость позволяет выдерживать серьезные нагрузки.
- Цвет глаз: Темно-серые, почти черные. Взгляд проницательный, часто задумчивый или настороженный, способный быстро анализировать ситуацию и выявлять слабые места.
- Цвет волос: Темно-каштановые, коротко стриженные. Часто немного взъерошенные, что придает его облику нотку небрежности.
- Татуировки: На левом предплечье и бицепсе сложный узор из переплетающихся шестеренок, символизирующих его страсть к механике и инженерии, а также стилизованный микрочип, указывающий на его хакерские наклонности. Возможно, есть и другие, менее заметные татуировки, полученные в ходе жизненных испытаний.
- Дефекты кожи: Несколько небольших, но отчетливых шрамов на руках и груди, неровности на костяшках пальцев – следы многочисленных драк и столкновений. Неглубокий шрам на левой скуле, напоминающий о давнем неприятном инциденте. Кожа лица обветренная, с легкой сеткой морщин, отражающих пережитые стрессы и возраст.
- Отец: Иван Престен (Ivan Presten). Родился где-то в 1945-м, покинул СССР в конце 60-х, мечтая о свободе, но нашел лишь новые цепи. Был человеком с золотыми руками, мог завести что угодно из ничего, но этот талант чаще всего использовал не по назначению – мелкие кражи, черные рынки запчастей, "разборки" машин. Исчез, когда Дмитрию было около десяти, оставив после себя лишь запах машинного масла и пустоту. Никто точно не знал, куда он делся – может, уехал, а может, и нет.
- Мать: Светлана Престен (Svetlana Presten). Родилась примерно в 1948-м, последовала за мужем в Штаты, надеясь на лучшую жизнь. Работала швеей, уборщицей, хваталась за любую работу, лишь бы свести концы с концами. Добрая, но слишком наивная и сломленная жизнью, чтобы понять, какой мир окружает ее сына. Потерялась из виду, когда Дмитрий уже с головой ушел в криминал, он сам оборвал эти связи, не желая тащить ее в грязь.
Детство
Лос-Сантос, 1980-е. Воздух в Ист Лос-Сантосе был плотным от зноя и запаха гнили из мусорных баков. Для десятилетнего Дмитрия Престена каждый день был очередным актом пьесы, написанной улицами – пьесы о выживании, ненависти и неизбежном насилии. Он сидел на покосившейся пожарной лестнице старого многоквартирного дома, наблюдая за двором, где вот-вот должно было начаться обычное представление. Местные "Монтекки" — парни в широких штанах и банданах, принадлежавшие к "Обитателям Гетто", — сходились с "Капулетти" из соседнего блока, вечными соперниками из банды "Ромашковых".
Все началось с привычной перепалки из-за граффити на стене, а закончилось, как всегда, взрывом ярости. Крики, угрозы, звон разбитой бутылки о кирпичную стену. В следующую секунду двор превратился в вихрь кулаков, цепей и дубинок, выхваченных из-под полы. Удары глухо раздавались в душном воздухе, смешиваясь с руганью и возгласами боли. Дмитрий, прижавшись к шершавой стене, не чувствовал страха. Он чувствовал что-то другое — холодное наблюдение, словно он изучал примитивный, но опасный механизм. Он видел, как один парень падает, а двое других, словно шестеренки одного механизма, тут же наваливаются на него. Как третий, более хилый, отступает к своей группе, но не пытается бежать, потому что это "не по правилам". Бесполезный, бессмысленный танец ненависти.
Внезапно вой сирен разорвал уличный грохот. Это был их "Принц Эскал" — департамент полиции Лос-Сантоса (LSPD). Синие и красные огни вспыхнули за углом, и полиция ворвалась во двор, грубо разбрасывая бойцов. В отличие от Шекспира, их "принц" не ограничивался угрозами. Дубинки свистели в воздухе, резиновые пули свистели мимо голов, а голоса офицеров, усиленные мегафонами, гремели обещаниями тюремного заключения и жестоких наказаний за малейшее сопротивление. Несколько парней, включая одного из "Монтекки", которого только что били "Капулетти", теперь лежали на земле, скрученные и избитые полицией. Угроза была реальна: еще одна подобная стычка, и кто-то из них окажется за решеткой или, что гораздо вероятнее в этом районе, в морге. LSPD для них было не столько правосудием, сколько еще одной враждебной силой, способной остановить бойню, лишь чтобы затем забрать свою "дань".
К вечеру, когда двор опустел, а воздух лишь изредка прорезал отдаленный вой сирены, Дмитрий сидел на крыше, наблюдая, как последние лучи солнца окрашивают грязные стены в багровые тона. Его лучший друг и сосед, худощавый парень по имени Антон, подошел к нему, присев рядом.
"Эй, Дим, что с тобой? Ты сегодня какой-то... грустный. Или злой?" — спросил Антон, взглянув на его мрачное лицо. "Все из-за этой драки, да? Они же полные идиоты. Снова будут сидеть или в больничку попадут. За что?"
Дмитрий долго молчал, его глаза были устремлены на хаотичную сеть проводов, идущих по стене соседнего дома, к которым был подключен самодельный "пиратский" передатчик одного из местных умельцев. "Не грустный я," — наконец произнес он хриплым, низким голосом, который казался слишком взрослым для его возраста. "Просто... это все бессмысленно. Они дерутся, полиция приходит, избивает их, сажает, а потом все повторяется. Снова и снова. Никакой логики. Никакого порядка."
Антон пожал плечами. "Такова жизнь, Дим. Мы здесь родились."
"Нет," — возразил Дмитрий, проведя пальцем по ржавой шестерне, которую он нашел утром и вертел в руках. "Должен быть способ. Способ что-то контролировать. Эти провода, Антон... они работают по правилам. Ток идет туда, куда ему скажешь. Машины... они не дерутся без причины. У них есть механика. Всегда есть схема. Но эти люди..." Он обвел рукой окрестности, где скрывался хаос. "Они просто... ломаются. И никто не знает, как их починить."
В его голосе не было обиды, скорее — глубокое, почти научное разочарование. Он не тосковал по несчастной любви, как Ромео. Его тоска была по порядку в хаотичном мире, по пониманию внутренних механизмов всего сущего, по способности контролировать то, что казалось неуправляемым. Это было его невысказанное, неосуществленное стремление — то самое "чувство", которое начинало формировать его будущее, куда более значимое, чем уличные разборки, которые он только что наблюдал. В этой мысли о контроле над схемами и механизмами крылась его истинная страсть, его тихая одержимость, которая со временем стала его единственным способом избежать судьбы, уготованной ему грязными улицами Лос-Сантоса.
Увлечение техникой стало для Дмитрия своего рода убежищем. Пока сверстники тренировались в "бычьих" играх и учились выбивать дурь из соседей, он пропадал на свалках, где находил сломанные радиоприемники, старые телевизоры, выброшенные платы. Для других это был просто мусор, для него – сокровищница. В его крошечной комнате, где пахло сыростью и безысходностью, засиживался до поздней ночи, разбирая, собирая, пытаясь понять, как из мертвых деталей рождается жизнь – пусть даже это был лишь слабый сигнал от старенького радио. Он чувствовал, как его мозг, словно шестеренки, начинает работать в идеальной синхронности, когда он сталкивался с технической проблемой. Это была единственная область в его жизни, где существовали четкие правила и логика, где результат зависел исключительно от его ума и настойчивости, а не от удачи или внезапной вспышки чьей-то ярости.
Первые деньги, честно заработанные – ну, почти честно, – он получил, "чиня" сломанные магнитолы для местных барыг или модифицируя простенькие камеры наблюдения, чтобы они "случайно" не записывали нужные моменты. Это были мелкие, почти невинные шалости, но они открыли ему глаза на то, как его уникальные знания могут быть использованы в мире, где закон – лишь слово. Школа осталась позади, ее уроки казались скучными и бессмысленными по сравнению с тем, что предлагали улицы и электроника. К подростковому возрасту Дмитрий уже был известен как "Технарь" в своем районе – к нему обращались, когда что-то не работало или когда нужно было, чтобы работало "не так, как надо".
Взрослая жизнь
Ранние 90-е встретили Дмитрия уже не подростком, а полноценным участником криминальной жизни Лос-Сантоса. Его не интересовали глупые драки за территорию или показушные перестрелки. Его привлекали дела, где требовался расчет, где можно было использовать голову. Он стал незаменимым "мозгом" для одной из мелких, но амбициозных команд. Их операции стали чище, эффективнее. Например, когда они планировали ограбление склада с контрабандой, именно Дмитрий разработал схему отключения сигнализации, используя нестандартный подход к проводке старых систем, который он "вычислил" после нескольких часов изучения аналогичных схем в библиотеке и на практике. Он умел не только вскрыть замок, но и понять, почему он был закрыт, и что произойдет, если его открыть не так, как задумано.
Однако избежать тюрьмы в таком "бизнесе" было почти невозможно. В середине 90-х, во время попытки взлома одной из первых цифровых систем безопасности в небольшом банке – дело было слишком амбициозным для его уровня – Дмитрий был пойман. Так он оказался в тюрьме Болингброук.
Тюрьма оказалась не просто заключением, а новой, еще более жестокой академией. Здесь не было места для сантиментов, только голая, звериная иерархия. Чтобы выжить и занять свое место, Дмитрию пришлось проявить не только свой ум, но и недюжинную жесткость. Он быстро понял, что его навыки здесь ценятся не меньше, чем умение махать кулаками. В тюремной мастерской, где заключенные имели доступ к старым инструментам и даже каким-то списанным деталям электроники, Дмитрий буквально жил. Он чинил все, что можно было починить, и даже то, что починить, казалось бы, невозможно – от сломанных радиоприемников до старых тостеров, переделывая их под нужды заключенных. Это не просто оттачивало его навыки инженера, это учило его импровизации, умению видеть потенциал в каждом обломке, собирать рабочие схемы из ничего. Он чувствовал себя почти алхимиком, превращающим хлам в нечто полезное.
Именно в Болингброук Дмитрий познакомился с "Профессором" – бывшим программистом и телефонным мошенником, отбывавшим срок за взлом платежных систем. "Профессор" учил Дмитрия не просто коду, а философии хакинга: как думать как система, как находить уязвимости не в строчках кода, а в логике взаимодействия человека и машины. Он раскрыл ему секреты социальной инженерии, показывая, как манипулировать людьми, чтобы они сами выдавали нужную информацию. Дмитрий, со своей аналитической хваткой, впитывал эти знания, понимая, что настоящий взлом – это не только умение нажимать на кнопки, но и умение "читать" людей. Он учился "вскрывать" не только электронные замки, но и барьеры в сознании, используя слова как отмычки. Это и заложило основу его навыков хакера.
Тюрьма также стала для Дмитрия местом установления специфических связей. В Болингброук сидели представители самых разных криминальных группировок – от русских "авторитетов" и мексиканских "боссов" до сдержанных представителей итальянских семей. Дмитрий не ввязывался в их внутренние распри, но всегда был готов предложить свои технические услуги или выступить посредником, когда его прагматизм и отсутствие предвзятости могли быть полезны. Он восстанавливал связи для русских, помогал шифровать сообщения для мексиканцев, а для итальянцев, после одного случая, когда он починил их "специализированное" тюремное радио, стал человеком, которому можно было доверять мелкие, но важные "поручения", где требовалась техническая смекалка. Его репутация человека, который может решить проблему, не задавая лишних вопросов, заработала ему определенное, пусть и неофициальное, признание в этих кругах.
Помимо интеллектуальной работы, тюрьма постоянно проверяла Дмитрия на прочность. Однажды в душевой, когда на него напали трое здоровых парней из враждебной группировки, Дмитрий не запаниковал. Используя свою скорость, знание анатомии (которое он приобрел, рассматривая "схемы" тела, как и любые другие механизмы) и подвернувшийся кусок мыла в носке (импровизированный кистень), он смог вывести из строя двоих, нанеся точечные удары по болевым точкам, а третьего обезоружил и заставил отступить, прежде чем подоспела охрана. Подобные инциденты, неоднократно повторявшиеся как в тюрьме, так и на воле, закалили его. Он научился не просто драться, а действовать максимально эффективно против превосходящих сил, используя окружение и слабости противника.
Выйдя на свободу в начале 2000-х, Дмитрий обнаружил, что мир сильно изменился, но его навыки стали еще более востребованными. Он не стал собирать новую банду, вместо этого сосредоточившись на предоставлении "технических услуг" для криминального мира. Именно здесь он в полной мере развернул свои навыки инженера и картюнинга. Он превращал обычные автомобили в произведения искусства для криминальных операций – устанавливал скрытые отсеки для оружия или наркотиков, интегрировал незаметные системы слежения и прослушки, модифицировал двигатели, чтобы они могли уходить от любой погони, и даже создавал электронные системы, способные на время глушить сигналы GPS преследователей. Его работы были настолько чистыми и эффективными, что вскоре за ним закрепилось прозвище "Маэстро", или просто "Инженер". Его первым крупным заказчиком стала одна из итальянских семей, которой требовался "доработанный" автопарк для обеспечения анонимности и безопасности их передвижений. Дмитрий блестяще справился с задачей, чем заслужил их безоговорочное доверие.
Его деятельность не осталась незамеченной крупными синдикатами. Были случаи, когда Дмитрий вел переговоры с представителями Мексиканского картеля по установке сложных систем шифрования для их каналов связи – переговоры были жесткими, на грани срыва, но Дмитрий смог отстоять свои условия, проявив стальную выдержку и технические аргументы. В другой раз ему пришлось улаживать конфликт с людьми, связанными с Русской мафией, из-за несанкционированного использования его хакерских наработок – он решил вопрос не только демонстрацией своей силы (которую он не стеснялся применить, если того требовала ситуация), но и предложив взаимовыгодное сотрудничество, показав, что с ним выгоднее работать, чем воевать. Соприкосновения с Итальянской мафией также продолжились, когда он помогал им с кибербезопасностью их подпольных игорных заведений и отмывочных схем. Эти контакты, часто конфликтные, но всегда завершавшиеся взаимовыгодными соглашениями, сделали имя "Дмитрий Престен" широко известным в руководстве этих специфических этнических группировок. Они знали его как опытного, опасного и, главное, незаменимого технаря.
В начале 2010-х, одно из особо крупных дел – взлом системы безопасности крупного казино – пошло не по плану. Дмитрий был ранен (не смертельно, но очень ощутимо), потерял почти все наработки и столкнулся с предательством. Это заставило его надолго уйти в тень, залечивая раны, переосмысливая свои методы и становясь еще более осторожным и параноидальным. Это время он посвятил не только физической реабилитации, но и обновлению своих хакерских и инженерных навыков, понимая, что в меняющемся мире нельзя стоять на месте.
Настоящее время
Сегодня Дмитрий Престен – это 54-летний ветеран криминального мира Лос-Сантоса. Он циничен, расчетлив и обладает уникальным набором навыков, отточенных десятилетиями выживания. Он не ищет лишнего внимания, предпочитая действовать из тени, быть серым кардиналом технической поддержки криминальных операций. Физическую форму поддерживает, словно это ежедневный ритуал – в его мире слабость равносильна подписанному смертному приговору.
Его репутация, особенно в кругах Русской, Мексиканской и Итальянской мафии, позволяет ему занимать высокое положение, не меняя имени и не скрывая свою истинную личность. Когда возникает необходимость, именно к нему обращаются за решениями, которые не могут предоставить обычные "специалисты". Он по-прежнему способен на решительные и эффективные действия, даже если противник имеет численное преимущество – его опыт и хладнокровие превращают любую драку в шахматную партию.
Дмитрий Престен – человек прошлого, искусно вплетенный в настоящее. Он сочетает олдскульную жесткость с передовыми технологическими знаниями, являясь незаменимым звеном в сложных схемах преступного Лос-Сантоса. Он – человек, который может сломать любую защиту, починить любой механизм и выйти победителем из любой схватки, используя не только силу, но и острый, аналитический ум.
Итоги биографии
- Навык Хакера: Дмитрий Престен обладает глубокими знаниями и практическими навыками в обходе электронных систем безопасности, взломе компьютерных сетей, работе с базами данных, а также в применении социальной инженерии для получения доступа к информации и контроля над цифровыми системами, отточенными в тюрьме и многолетней криминальной деятельности.
- Навык Инженера: Дмитрий Престен обладает выдающимися инженерными способностями, позволяющими ему разбираться в механизмах и электронике, модифицировать их, создавать новые устройства из подручных средств и улучшать существующие для криминальных целей.
- Возможность находиться на 5+ ранге в Русской, Мексиканской и Итальянской мафии (не меняя имени и фамилии/внешности): Благодаря своей уникальной репутации гениального технаря и человека слова, а также установленным контактам в тюрьме и через выполнение сложных технических задач для этих группировок, имя "Дмитрий Престен" стало узнаваемым и уважаемым в руководстве данных мафиозных структур, что позволяет ему занимать высокие позиции.
- Частичный обход правил PG (1x2): Десятилетия опыта выживания в жестких условиях улиц и тюрьмы, участия в многочисленных физических столкновениях против превосходящих сил, в сочетании с постоянно поддерживаемой физической формой, развили у Дмитрия Престена исключительные боевые навыки, хладнокровие и тактическое мышление, позволяющие ему эффективно противостоять двум противникам одновременно.
- Дополнительный итог: Картюнинг: Дмитрий Престен обладает уникальными навыками по высокотехнологичной модификации и тюнингу автомобилей для криминальных целей, включая установку скрытых отсеков, систем слежения/глушения, модификацию двигателей для повышения скорости, и других электронных систем безопасности, что делает его незаменимым специалистом в этой области.
Discord для связи: doufort
Последнее редактирование:
