- Автор темы
- #1
Фамилия Murini звучит непривычно для армянского уха. В ней слышится лёгкий западный оттенок, почти итальянский, нехарактерный для высокогорных деревень у подножья Арарата. Но за этим именем скрывается история семьи, прошедшей через изгнание, переименование и многолетнее стремление сохранить свою сущность. История, в которой Murini стала армянской не по происхождению, а по крови, боли и памяти.Арцруни Мурадян родился в 1863 году в селе близ Вана — древнего армянского города на берегу одноимённого озера. Его семья веками жила в этом регионе, носила гордую армянскую фамилию и была известна как ремісники та вчителі. Арцруни унаследовал от отца кузнечное ремесло, но рано увлёкся книгами. Он знал армянский, немного турецкий и греческий, вел записи, собирал предания, умел слушать и рассказывать. Люди шли к нему за советом, как к сельскому мудрецу.Но в 1895 году, когда Османская империя усилила давление на армян, в сёла пришёл страх. Жгли дома, грабили лавки, увозили людей. Арцруни понял: ждать нельзя. Он собрал жену Марине и двух сыновей — Вазгена и Левона — и покинул родные земли. Они шли ночами, прятались в лесах, перебирались через горы, пока не оказались в Трабзоне — черноморском порту, где сходились караваны, корабли и судьбы.Там Арцруни встретил Лоренцо Мурини — итальянца, торговца табаком и пряностями. У Лоренцо не было семьи, но была доброта. Он дал Арцруни крышу, работу и возможность спрятаться. Старший сын Вазген быстро завоевал доверие Лоренцо. Тот без наследников, предложил ему продолжить дело под его именем. Чтобы избежать преследований, Вазген согласился: он стал Вазгеном Мурини.Так армянин из Вана получил новую фамилию, которая не выдавала его корней, но не смогла их уничтожить. Дома они продолжали говорить по-армянски, пекли лаваш, молились на языке предков. И хотя теперь звали их иначе, каждый из них знал: Мурини — это маска, под которой скрыта Мурадян.В 1915 году, когда разгорелся геноцид, Вазген с семьёй был уже в Италии. В Неаполе он открыл лавку “Casa Ararat” — тихое место, где продавались восточные специи, армянские ковры и вино, привезённое из Франции. Он не забыл, кто он. В подвале лавки устроил часовню и повесил туда икону, спасённую из разрушенной церкви близ Вана.Его дети росли итальянцами, но в их доме всегда звучали сказания о предках. Они знали: фамилия Murini — это не просто имя, это история спасения. Внуки Вазгена носили её с гордостью, участвуя в армянской общине. Один из них, Давид Мурини, впервые приехал в Армению в 1991 году, в день независимости. Он не говорил по-армянски, но стоя у подножия Арарата, тихо произнёс: «Я дома».Со временем Murini вошла в круг армянских фамилий как особая. Она не на “-ян” или “-янц”, но для тех, кто знает историю семьи, это неважно. Ведь армянская сущность — не только в суффиксах. Она в верности, в боли, в памяти.Когда сегодня кто-то слышит фамилию Murini и спрашивает: «Итальянец?», потомки Арцруни улыбаются и отвечают: «Нет. Армянин. Просто спасся». И в этих словах — не просто происхождение, а победа над забвением.
