- Автор темы
- #1
ФИО: Noty Martini
Дата рождения: 3 апреля 1996 год
Возраст: 29 лет
Пол: Мужской
Национальность: Американец
Родители:
Отец
Отец Ноти — человек с твёрдым характером и военной выправкой. Он страдает альбинизмом с рождения: его белоснежные волосы, бледная кожа и чувствительность к свету нередко вызывали у окружающих вопросы или предвзятость, но он всегда отвечал делом, а не словами. В юности он поступил на службу в армию, где проявил выдающуюся храбрость. Участвовал в нескольких вооружённых конфликтах за границей, получил боевые награды и ранения. После демобилизации не смог сидеть без дела и пошёл в полицию, где благодаря боевому опыту быстро стал одним из лучших. Он — человек строгих принципов, молчаливый, собранный и предельно дисциплинированный. Его уважают коллеги и боятся враги. Именно он воспитывал в сыне силу воли, терпение и умение действовать в условиях стресса.
Мать
Мать Ноти — яркий пример силы и решимости в женском обличье. Как и её муж, она с рождения имела альбинизм, но никогда не позволяла болезни или особенностям внешности диктовать ей, кем быть. С юных лет мечтала о службе в полиции и добилась своего, несмотря на скептицизм со стороны преподавателей и начальства. В полиции она зарекомендовала себя как блестящий аналитик и специалист по переговорам. Именно на одной из совместных операций она и познакомилась с будущим мужем. В отличие от него, она более эмоциональна и открыта, но не менее целеустремлённа. В её глазах — решимость и холодный расчёт, когда это необходимо. Для сына она стала опорой, защитницей и источником моральной силы, всегда говорила: "Ты не слаб — ты другой. А значит, ты должен быть сильнее всех."
Образование:
С самого детства образование Ноти Мартини не ограничивалось только школьной программой. Его обучение начиналось раньше, чем другие дети впервые переступали порог класса. Родители — оба дисциплинированные офицеры, бывшие военные и полицейские, — с ранних лет внедряли в жизнь сына не только физическую закалку, но и интеллектуальную подготовку, нужную будущему бойцу и стражу порядка.
Начальная и средняя школа Ноти проходил в районе Эль-Бурро-Хайтс, в Лос-Сантосе, в общеобразовательной школе. Уже с первых лет обучения он отличался от остальных — не только из-за альбинизма и белоснежных волос, но и из-за своей сдержанности, собранности и… настороженности. Он практически никогда не проявлял эмоций в учебе, но стабильно выдавал высокие результаты по точным наукам и физкультуре.
Из-за внешности его часто дразнили, но Ноти быстро доказал, что умеет за себя постоять. Благодаря боевым искусствам и тактике самообороны, которым обучали его родители, он подавлял агрессию одноклассников без лишней жестокости, но эффективно. Учителя уважали его, но относились с опаской — мальчик с абсолютно белыми глазами, железной выдержкой и привычкой внимательно наблюдать за всем происходящим не вызывал у них обычного сочувствия. Он выглядел, как маленький солдат.
Старшие классы стали для него переломными. Тогда Ноти начал углублённо изучать криминологию, юриспруденцию, а также психологию преступников — всё, что так или иначе было связано с профессией его родителей. Он сдал экзамены на отлично, особенно отличившись в логике, правоведении и истории криминальных структур, что в будущем станет его сильной стороной.
Помимо школьных предметов, он посещал вечерние курсы по кибербезопасности и участвовал в юношеских полицейских тренировочных лагерях, куда его устроил отец через связи в департаменте.
После школы он поступил в Полицейскую Академию Лос-Сантоса (LS Police Academy) — престижное, но суровое учебное заведение, куда принимают только самых достойных. Конкуренция была жесткой, физические нормативы — запредельными, а психологическое давление — постоянным. Но Ноти не просто выстоял. Он закончил академию с отличием, став одним из лучших выпускников своего года. Его характер, боевая подготовка, аналитическое мышление и, главное, полная концентрация на цели — позволили ему выделиться на фоне остальных.
Впоследствии, уже после распределения в полицейский департамент, он прошёл дополнительное образование на вечернем отделении местного университета, где получил степень бакалавра по криминологии и праву, а затем — магистра в области тактического управления кризисными ситуациями. Учёбу он совмещал со службой, благодаря дисциплине и врождённой способности выдерживать колоссальные нагрузки.
Ноти Мартини — не просто продукт жёсткой подготовки. Он — результат систематичного, умного подхода к развитию бойца нового поколения: физически развитого, интеллектуально вооружённого и психологически устойчивого. Его образование — это не только дипломы, но и жизненный путь, пропитанный дисциплиной, болью, самосовершенствованием и постоянной борьбой за право быть собой.
Описание внешнего вида:
Ноти Мартини — человек, которого невозможно забыть. Его внешний вид оставляет сильное и глубокое впечатление: он словно вышел из другого мира, стоящий где-то на грани света и тьмы. И эта грань читается в каждой его черте.
Из-за врождённого альбинизма, доставшегося от родителей, его кожа молочно-бледная, почти прозрачная, с лёгким голубоватым отливом под определённым светом. Она выглядит хрупкой, но обманчиво — под ней скрывается мышечный каркас, натренированный годами тяжелейших тренировок.
Лицо строгое, угловатое, с чёткой линией подбородка. На скулах тонкие, почти незаметные шрамы — следы прошлых драк, а также небольшие следы ожогов после злополучной операции.
Его волосы снежно-белые, прямые, густые, средней длины. Чаще всего он либо зачёсывает их назад, фиксируя гелем, либо стрижёт так, чтобы они не мешали обзору во время боевых заданий. В темноте они мерцают серебром, а при ярком свете создают ощущение, будто на его голове пылает белое пламя.
Этот цвет — не выбор стиля, а отпечаток генетики и памяти о родителях, ведь точно такие же волосы были у отца и матери. Из-за них в юности он подвергался насмешкам, но позже именно они стали его отличительным знаком, символом стойкости и происхождения.
Самая шокирующая и запоминающаяся часть его облика — глаза. Когда-то они были светло-серебристыми, с характерной для альбиносов размытостью зрачков, но после взрыва светошумовой гранаты в упор, произошёл необратимый химический ожог.
Теперь его глаза — полностью белые, без видимой радужки и зрачка. Издали кажется, будто в глазницах просто светится белая пустота. Но самое пугающее — чёрные химические «слёзы», будто запекшиеся струйки под глазами, уходящие к скулам и немного вниз, к краям лица.
Эти потёки — результат неудачного применения экспериментального препарата, который вызвал химическую реакцию с кожей, оставив следы, как будто он всегда плачет чёрными слезами.
Они не исчезают, не вымываются, не маскируются — и он не пытается их скрывать. Эти метки стали его личным шрамом справедливости, отпечатком той самой ночи, когда он едва не потерял зрение, но обрёл свою судьбу.
Ноти находится в отличной физической форме, которая ближе к телу профессионального бойца спецназа, чем к обычному полицейскому. Его рост — около 188 см, вес — около 90 кг чистых мышц, выстроенных годами интенсивных тренировок.
Плечи широкие, спина прямая, походка уверенная, как у человека, контролирующего каждое движение. На его теле — десятки незаметных глазу шрамов, а на левой лопатке — татуировка эмблемы подразделения, с которым он проводил спецоперацию по перехвату наркотиков.
Он продолжает заниматься: бокс, муай-тай, дзюдо и смешанные единоборства — всё это часть его распорядка. Даже в выходные он не даёт себе поблажек. В теле Ноти — живая машина, запрограммированная на действие, защиту и уничтожение угроз.
Детство:
Ноти Мартини родился в городе Лос-Сантос, в одном из спальных районов, где грохот сирен был привычнее пения птиц. Его родители — оба офицеры полиции, оба страдающие альбинизмом — давно считали этот город своей крепостью и проклятием одновременно. Ноти стал для них продолжением и отголоском своей истории: с самого рождения у него были такие же снежно-белые волосы, молочная кожа и светлые, почти прозрачные глаза, как у его матери и отца. Болезнь передалась по наследству, и уже в роддоме врачи предупредили — этот ребёнок будет особенно уязвим к солнечному свету и потребует особого ухода.
Жизнь в Лос-Сантосе для ребёнка с альбинизмом оказалась непростой. В школе он быстро стал "тем самым странным мальчиком": кожа, легко обгорающая на солнце, и волосы цвета инея выделяли его среди сверстников. Ему не прощали инаковости — дразнили, сторонились, а некоторые даже открыто издевались. Случались конфликты, драки, насмешки. Мальчику пришлось рано понять: за место под солнцем придётся драться — иногда в прямом смысле.
Но Ноти не был один. С самого детства его родители придерживались жёсткой, почти армейской системы воспитания. Отец будил его на рассвете: пробежки, силовые тренировки, растяжка, боксёрская груша в подвале, которую отец подвесил ещё до его рождения. Сначала — игра, потом — привычка, а вскоре — суровая необходимость. Его тело росло не для красоты, а для выживания.
Мать подключалась с другой стороны: она водила сына по кружкам и секциям боевых искусств — дзюдо, муай-тай, айкидо, каратэ, даже немного капоэйры. Она говорила: "Ты должен знать, как побеждать любого. Даже если он в два раза больше тебя. Особенно если он больше."
Каждый вечер в доме превращался в короткую лекцию о тактике, психологии противника, методах защиты. И каждый день — в очередную проверку выносливости, дисциплины и духа.
Ноти рос не просто ребёнком — он формировался как оружие. Его учили не быть жертвой. Учили наблюдать, анализировать, не плакать от боли и не просить пощады. Отец приучил его стрелять из пневматики ещё до десятилетия, мать — читать поведение людей по их жестам. Вместо сказок на ночь он слышал истории о задержаниях, предательствах, подставных свидетелях и продажных копах. Так он понимал, в каком мире живёт.
Однако под всем этим режимом в Ноти оставалось детское одиночество. Он не имел настоящих друзей, не знал, как это — беззаботные прогулки на солнце или праздники на пляже. Его детство прошло в тени — и в прямом, и в переносном смысле. Он был кровным жителем Лос-Сантоса, сыном города и его невидимым отражением: таким же опасным, контрастным, сломанным и сильным.
Но никто из них — ни он, ни родители — тогда ещё не знал, что его внешность сыграет с ним злую шутку, и однажды те белые волосы, что так нежно перетекали по его плечам в детстве, станут первым, что заметит враг.
Юность:
К тому моменту, когда Ноти Мартини вступил в подростковый возраст, его характер был уже закален — как физически, так и морально. Но жесткий внутренний стержень только ещё сильнее отдалял его от окружающих. В школе он остался тем же «белым вороном», которого одноклассники не могли понять и не пытались принять. Его альбинизм продолжал быть мишенью для насмешек: от дурацких прозвищ вроде “Призрак” или “Белая крыса”, до мелких издёвок и открытых провокаций.
Но Ноти больше не позволял никому чувствовать себя безнаказанным. Он не кричал, не устраивал сцен, не просил защиты у взрослых. Он молча ждал — и бил. Каждый раз, когда кто-то решал «попробовать на прочность» странного беловолосого парня, ответ прилетал быстро, точно и без пощады. Он не устраивал публичных побоев — он выслеживал, перехватывал, предупреждал один раз, а потом действовал. Учителя и администрация пытались "разобраться", но чаще находили одного — избитого, с кровью на рубашке, — и другого — холодного, спокойного, с чуть сбитыми костяшками и взглядом, который говорил: "Он заслужил."
Вызовы родителей стали регулярными. Их звали на «профилактические беседы», читали нотации о насилии, угрожали мерами, но мать и отец всегда приходили сдержанными и уверенными. Они слушали, но никогда не осуждали сына. После очередного вызова домой отец лишь сказал: "Ты сделал правильно. Никогда не позволяй им думать, что ты слабее. Даже если ты один — стой." Мать добавляла: "Мы растим не пацана, а солдата. Солдат не плачет, он делает."
Юность Ноти прошла в режиме саморазвития и изоляции. Он не ходил на вечеринки, не тусовался с одноклассниками, не заводил романов — он тренировался. Каждый день: утро — пробежка, после школы — спарринг, вечером — отработка приёмов, упражнения на выносливость, растяжку, дыхание, психологическую устойчивость. Он изучал не только боевые искусства, но и тактику, законы, психологию преступника, читал досье, которые мать уносила с работы. Он мечтал работать в том же отделении полиции, что и его родители, и с каждым годом становился всё более похож на профессионала, чем на подростка.
В университете всё повторилось — новые люди, те же взгляды. Альбинизм продолжал его выделять, но теперь страх в глазах других часто опережал насмешку. Несколько попыток «поставить его на место» закончились переломом руки у одного агрессора и выбитыми зубами у другого. После этого с Ноти старались не связываться напрямую, но смотрели с опаской, как на замкнутую, странную фигуру, чья молчаливость будто предвещала бурю.
Несмотря на это, он продолжал учиться, анализировать, оттачивать себя как машину — с одной-единственной целью: вступить в ту же полицейскую структуру, что и мать с отцом. Он считал это своим наследием и долгом. Он хотел не просто стать полицейским, он хотел бороться с тем, что делает общество гнилым — с преступностью, коррупцией, предательством, и с той самой насмешкой, которую слышал всю жизнь.
Юность не научила его быть счастливым, но научила быть живым, острым и несгибаемым. И в этом он видел силу.
Взрослая жизнь:
После окончания университета, Ноти Мартини, не раздумывая, подал документы в то же полицейское управление Лос-Сантоса, где когда-то начинали его родители. Его фамилия, белоснежные волосы и непроницаемый взгляд без тени страха сразу вызывали интерес — и у коллег, и у начальства. Но в отличие от тех, кто пытался строить карьеру на имени, он зарабатывал авторитет делом.
С первых дней службы он проявил себя как дисциплинированный, организованный и крайне эффективный сотрудник. Он впитывал всё как губка — изучал устав, методы ведения допросов, быстро адаптировался в реальных задержаниях. Коллеги отмечали его хладнокровие и точность: он никогда не паниковал, всегда действовал с холодным расчётом. Начальство поручало ему сначала мелкие уличные дела — мелкие кражи, угоны, проверка подозрительных лиц. Он закрывал их быстро и чётко, без суеты.
Через год, благодаря ряду успешных операций, его повысили. Ему начали доверять дела посерьёзнее — перехват оружия, работа под прикрытием, ликвидация точек сбыта наркотиков. И каждый раз Ноти не просто выполнял задание, он анализировал, писал подробнейшие отчёты, проводил внутренние разборы, из-за чего его начали уважать не только как бойца, но и как аналитика.
Когда в управлении планировалась важная операция по перехвату крупной партии наркотиков, которая шла через порт Лос-Сантоса, командование без колебаний назначило именно его главнокомандующим операции. Это был новый уровень ответственности. Ноти сам собрал команду — не по званиям, а по личным качествам. Каждый в его группе был отобран по умениям и проверен на преданность.
Они неделями работали над планом: разведка, прослушка, аэрофотосъёмка, логистика, даже симуляции. Ноти хотел, чтобы всё прошло чисто. Он сам лично расписывал позиции бойцов, время выхода, варианты отхода, сценарии нештатных ситуаций.
И вот — день операции. Порт, ночь, ветер гнал пыль и соль между контейнерами. Команда Ноти выдвинулась первой — задача: перекрыть коридор отхода. Они шли бесшумно, в полной экипировке. Но враг оказался не так прост. Преступники были вооружены и готовы. Завязалась перестрелка.
В какой-то момент прямо под ноги Ноти упала светошумовая граната. Он посмотрел на неё, но... не отреагировал. Будто что-то щёлкнуло в его сознании — на долю секунды он замер. Этот миг стоил дорого. Граната взорвалась почти в упор. Белый ослепляющий свет, оглушающий хлопок — и всё погрузилось в мрак.
Очнулся он в больнице, в стерильно-белой палате. Оба родителя были рядом, мать держала его за руку, а отец сидел у окна, напряжённо глядя в пол. Но что-то было не так. Он чувствовал боль в глазах и что-то липкое на коже под ними.
Врачи рассказали: его глаза пострадали от вспышки — сетчатка едва не сгорела. Попытка спасти зрение была экспериментальной: наногель нового поколения, разработанный частной лабораторией, должен был восстановить ткани сетчатки. Но препарат дал побочный эффект. Реакция пошла по коже под глазами, вызвав химические ожоги, словно чёрные слёзы стекали с его белых глаз. Следы навсегда остались на лице — тёмные прожилки, похожие на высохшие потёки слёз, как будто он вечно плачет тьмой.
Когда Ноти посмотрел в зеркало, он увидел другого человека: глаза теперь были абсолютно белыми, а под ними — чёрные отметины, как у падшего ангела или духа, вернувшегося с войны. Но он не сломался.
И главное — операция, несмотря на его травму, прошла успешно. Команда справилась, ни один человек не погиб, а вся партия наркотиков была захвачена. За это Ноти получил очередное повышение. Его увечье стало не позором, а знаком доблести. В участке его стали звать “Слепой ангел правосудия”, иронично, но с уважением.
Зрение частично восстановилось — мир он теперь видел более тусклым, расплывчатым, но слух, реакция и интуиция стали острее. И если раньше он дрался, чтобы доказать, что он не хуже, теперь он сражался потому, что не мог по-другому. Он стал живым символом борьбы с тьмой, которую так долго изучал и ненавидел.
Настоящее время:
Прошло несколько лет с той самой операции в порту. Ноти Мартини всё ещё служит в полиции Лос-Сантоса — теперь уже в звании капитана спецоперативного отдела, ответственного за координацию самых опасных миссий по борьбе с организованной преступностью. Он известен каждому преступнику в городе. Некоторые боятся его до дрожи, другие — уважают за жесткость и справедливость, но никто не смеет недооценивать. Его прозвище "Слепой ангел" давно стало неофициальным символом упорства и непокорности.
Однако за бронёй железной воли, за отточенными навыками и шрамами скрывалась усталость. Постоянные операции, ночные звонки, бессонные дежурства и бесконечное напряжение — всё это оставляло след. Несмотря на то, что внешне он оставался непробиваемым, внутри он давно ощущал пустоту, которую ни служба, ни награды, ни уважение коллег заполнить не могли. Его жизнь была как отлаженный механизм — точная, ритмичная… но одинокая.
Всё изменилось в один вечер. Тогда он по долгу службы присутствовал на гражданском форуме, где обсуждалось сотрудничество полиции с частными аналитическими центрами по вопросу наркооборота. Там он впервые увидел её — Вету, аналитика, выступавшую с докладом об уязвимости городской логистики. Она говорила уверенно, но спокойно, сдержанно — её голос был ровным, но в нём чувствовалась сила. Вета была умна, организована и хранила в себе внутреннюю сталь, которую сразу заметил Ноти.
И она, в свою очередь, заметила его. Тот самый человек с белыми глазами и черными слезами под ними. Он стоял у стены, не прерывая её, внимательно слушал, чуть наклонив голову — так он делал, когда слышал сердцем, а не глазами. В её глазах не было страха — только интерес. И, может быть, чуть-чуть сочувствия. Но не жалости.
После форума он подошёл к ней. Разговор начался просто — уточнение по статистике, вопрос о методах анализа. Но быстро перешёл в обсуждение идей, жизненных принципов и взглядов на справедливость. Словно два бойца, каждый на своём фронте, они сразу поняли, что говорят на одном языке.
Вета оказалась не просто умной женщиной. Она была той, кто умеет слушать, кто не боялся смотреть на Ноти без страха или жалости. Она восхищалась его прошлым, но не идеализировала его. Она не пыталась его изменить — наоборот, принимала его таким, каким он стал.
Вскоре их общение стало регулярным. Они проводили вечера на крыше её дома, обсуждая дела, философию, детские травмы, или просто молча глядя на городские огни. Впервые за долгое время он начал расслабляться, дышать, верить, что может быть не только бойцом, но и человеком.
Спустя год, они поженились. Свадьба была скромной, почти закрытой — только самые близкие и коллеги, которых они оба уважали. Ноти стоял в строгом чёрном костюме, с полупрозрачными линзами на белых глазах, а Вета — в утончённом светлом платье с вышивкой, в волосах — тонкая серебряная шпилька в форме крыльев. На её запястье — браслет с выгравированной надписью: "Смотреть сердцем" — его личная фраза, которую он когда-то произнёс, объясняя, как «видит» тех, кто рядом.
Теперь Ноти живёт двойной жизнью: днём он всё так же ведёт борьбу с преступностью, проводит операции, рискует собой. А по вечерам возвращается домой, где ждёт Вета — с её тихим голосом, горячим чаем и словами, способными зашить любые раны лучше любых врачей.
Его прошлое сделало его бойцом. Но встретив Вету, он стал человеком.
Итоги:
1. Использование макияжа в гос.структурах (№90), из-за ситуации во взрослой жизни.
2. Использование линз в гос.структурах (№31), из-за ситуации во взрослой жизни.
3. Использование белых цвет волос, из-за врожденной болезни альбинизм.
4. Частичный обход PG из-за физ. подготовки в детстве, юности, и службе во взрослой жизни.
Дата рождения: 3 апреля 1996 год
Возраст: 29 лет
Пол: Мужской
Национальность: Американец
Родители:
Отец
Отец Ноти — человек с твёрдым характером и военной выправкой. Он страдает альбинизмом с рождения: его белоснежные волосы, бледная кожа и чувствительность к свету нередко вызывали у окружающих вопросы или предвзятость, но он всегда отвечал делом, а не словами. В юности он поступил на службу в армию, где проявил выдающуюся храбрость. Участвовал в нескольких вооружённых конфликтах за границей, получил боевые награды и ранения. После демобилизации не смог сидеть без дела и пошёл в полицию, где благодаря боевому опыту быстро стал одним из лучших. Он — человек строгих принципов, молчаливый, собранный и предельно дисциплинированный. Его уважают коллеги и боятся враги. Именно он воспитывал в сыне силу воли, терпение и умение действовать в условиях стресса.
Мать
Мать Ноти — яркий пример силы и решимости в женском обличье. Как и её муж, она с рождения имела альбинизм, но никогда не позволяла болезни или особенностям внешности диктовать ей, кем быть. С юных лет мечтала о службе в полиции и добилась своего, несмотря на скептицизм со стороны преподавателей и начальства. В полиции она зарекомендовала себя как блестящий аналитик и специалист по переговорам. Именно на одной из совместных операций она и познакомилась с будущим мужем. В отличие от него, она более эмоциональна и открыта, но не менее целеустремлённа. В её глазах — решимость и холодный расчёт, когда это необходимо. Для сына она стала опорой, защитницей и источником моральной силы, всегда говорила: "Ты не слаб — ты другой. А значит, ты должен быть сильнее всех."
Образование:
С самого детства образование Ноти Мартини не ограничивалось только школьной программой. Его обучение начиналось раньше, чем другие дети впервые переступали порог класса. Родители — оба дисциплинированные офицеры, бывшие военные и полицейские, — с ранних лет внедряли в жизнь сына не только физическую закалку, но и интеллектуальную подготовку, нужную будущему бойцу и стражу порядка.
Начальная и средняя школа Ноти проходил в районе Эль-Бурро-Хайтс, в Лос-Сантосе, в общеобразовательной школе. Уже с первых лет обучения он отличался от остальных — не только из-за альбинизма и белоснежных волос, но и из-за своей сдержанности, собранности и… настороженности. Он практически никогда не проявлял эмоций в учебе, но стабильно выдавал высокие результаты по точным наукам и физкультуре.
Из-за внешности его часто дразнили, но Ноти быстро доказал, что умеет за себя постоять. Благодаря боевым искусствам и тактике самообороны, которым обучали его родители, он подавлял агрессию одноклассников без лишней жестокости, но эффективно. Учителя уважали его, но относились с опаской — мальчик с абсолютно белыми глазами, железной выдержкой и привычкой внимательно наблюдать за всем происходящим не вызывал у них обычного сочувствия. Он выглядел, как маленький солдат.
Старшие классы стали для него переломными. Тогда Ноти начал углублённо изучать криминологию, юриспруденцию, а также психологию преступников — всё, что так или иначе было связано с профессией его родителей. Он сдал экзамены на отлично, особенно отличившись в логике, правоведении и истории криминальных структур, что в будущем станет его сильной стороной.
Помимо школьных предметов, он посещал вечерние курсы по кибербезопасности и участвовал в юношеских полицейских тренировочных лагерях, куда его устроил отец через связи в департаменте.
После школы он поступил в Полицейскую Академию Лос-Сантоса (LS Police Academy) — престижное, но суровое учебное заведение, куда принимают только самых достойных. Конкуренция была жесткой, физические нормативы — запредельными, а психологическое давление — постоянным. Но Ноти не просто выстоял. Он закончил академию с отличием, став одним из лучших выпускников своего года. Его характер, боевая подготовка, аналитическое мышление и, главное, полная концентрация на цели — позволили ему выделиться на фоне остальных.
Впоследствии, уже после распределения в полицейский департамент, он прошёл дополнительное образование на вечернем отделении местного университета, где получил степень бакалавра по криминологии и праву, а затем — магистра в области тактического управления кризисными ситуациями. Учёбу он совмещал со службой, благодаря дисциплине и врождённой способности выдерживать колоссальные нагрузки.
Ноти Мартини — не просто продукт жёсткой подготовки. Он — результат систематичного, умного подхода к развитию бойца нового поколения: физически развитого, интеллектуально вооружённого и психологически устойчивого. Его образование — это не только дипломы, но и жизненный путь, пропитанный дисциплиной, болью, самосовершенствованием и постоянной борьбой за право быть собой.
Описание внешнего вида:
Ноти Мартини — человек, которого невозможно забыть. Его внешний вид оставляет сильное и глубокое впечатление: он словно вышел из другого мира, стоящий где-то на грани света и тьмы. И эта грань читается в каждой его черте.
Из-за врождённого альбинизма, доставшегося от родителей, его кожа молочно-бледная, почти прозрачная, с лёгким голубоватым отливом под определённым светом. Она выглядит хрупкой, но обманчиво — под ней скрывается мышечный каркас, натренированный годами тяжелейших тренировок.
Лицо строгое, угловатое, с чёткой линией подбородка. На скулах тонкие, почти незаметные шрамы — следы прошлых драк, а также небольшие следы ожогов после злополучной операции.
Его волосы снежно-белые, прямые, густые, средней длины. Чаще всего он либо зачёсывает их назад, фиксируя гелем, либо стрижёт так, чтобы они не мешали обзору во время боевых заданий. В темноте они мерцают серебром, а при ярком свете создают ощущение, будто на его голове пылает белое пламя.
Этот цвет — не выбор стиля, а отпечаток генетики и памяти о родителях, ведь точно такие же волосы были у отца и матери. Из-за них в юности он подвергался насмешкам, но позже именно они стали его отличительным знаком, символом стойкости и происхождения.
Самая шокирующая и запоминающаяся часть его облика — глаза. Когда-то они были светло-серебристыми, с характерной для альбиносов размытостью зрачков, но после взрыва светошумовой гранаты в упор, произошёл необратимый химический ожог.
Теперь его глаза — полностью белые, без видимой радужки и зрачка. Издали кажется, будто в глазницах просто светится белая пустота. Но самое пугающее — чёрные химические «слёзы», будто запекшиеся струйки под глазами, уходящие к скулам и немного вниз, к краям лица.
Эти потёки — результат неудачного применения экспериментального препарата, который вызвал химическую реакцию с кожей, оставив следы, как будто он всегда плачет чёрными слезами.
Они не исчезают, не вымываются, не маскируются — и он не пытается их скрывать. Эти метки стали его личным шрамом справедливости, отпечатком той самой ночи, когда он едва не потерял зрение, но обрёл свою судьбу.
Ноти находится в отличной физической форме, которая ближе к телу профессионального бойца спецназа, чем к обычному полицейскому. Его рост — около 188 см, вес — около 90 кг чистых мышц, выстроенных годами интенсивных тренировок.
Плечи широкие, спина прямая, походка уверенная, как у человека, контролирующего каждое движение. На его теле — десятки незаметных глазу шрамов, а на левой лопатке — татуировка эмблемы подразделения, с которым он проводил спецоперацию по перехвату наркотиков.
Он продолжает заниматься: бокс, муай-тай, дзюдо и смешанные единоборства — всё это часть его распорядка. Даже в выходные он не даёт себе поблажек. В теле Ноти — живая машина, запрограммированная на действие, защиту и уничтожение угроз.
Детство:
Ноти Мартини родился в городе Лос-Сантос, в одном из спальных районов, где грохот сирен был привычнее пения птиц. Его родители — оба офицеры полиции, оба страдающие альбинизмом — давно считали этот город своей крепостью и проклятием одновременно. Ноти стал для них продолжением и отголоском своей истории: с самого рождения у него были такие же снежно-белые волосы, молочная кожа и светлые, почти прозрачные глаза, как у его матери и отца. Болезнь передалась по наследству, и уже в роддоме врачи предупредили — этот ребёнок будет особенно уязвим к солнечному свету и потребует особого ухода.
Жизнь в Лос-Сантосе для ребёнка с альбинизмом оказалась непростой. В школе он быстро стал "тем самым странным мальчиком": кожа, легко обгорающая на солнце, и волосы цвета инея выделяли его среди сверстников. Ему не прощали инаковости — дразнили, сторонились, а некоторые даже открыто издевались. Случались конфликты, драки, насмешки. Мальчику пришлось рано понять: за место под солнцем придётся драться — иногда в прямом смысле.
Но Ноти не был один. С самого детства его родители придерживались жёсткой, почти армейской системы воспитания. Отец будил его на рассвете: пробежки, силовые тренировки, растяжка, боксёрская груша в подвале, которую отец подвесил ещё до его рождения. Сначала — игра, потом — привычка, а вскоре — суровая необходимость. Его тело росло не для красоты, а для выживания.
Мать подключалась с другой стороны: она водила сына по кружкам и секциям боевых искусств — дзюдо, муай-тай, айкидо, каратэ, даже немного капоэйры. Она говорила: "Ты должен знать, как побеждать любого. Даже если он в два раза больше тебя. Особенно если он больше."
Каждый вечер в доме превращался в короткую лекцию о тактике, психологии противника, методах защиты. И каждый день — в очередную проверку выносливости, дисциплины и духа.
Ноти рос не просто ребёнком — он формировался как оружие. Его учили не быть жертвой. Учили наблюдать, анализировать, не плакать от боли и не просить пощады. Отец приучил его стрелять из пневматики ещё до десятилетия, мать — читать поведение людей по их жестам. Вместо сказок на ночь он слышал истории о задержаниях, предательствах, подставных свидетелях и продажных копах. Так он понимал, в каком мире живёт.
Однако под всем этим режимом в Ноти оставалось детское одиночество. Он не имел настоящих друзей, не знал, как это — беззаботные прогулки на солнце или праздники на пляже. Его детство прошло в тени — и в прямом, и в переносном смысле. Он был кровным жителем Лос-Сантоса, сыном города и его невидимым отражением: таким же опасным, контрастным, сломанным и сильным.
Но никто из них — ни он, ни родители — тогда ещё не знал, что его внешность сыграет с ним злую шутку, и однажды те белые волосы, что так нежно перетекали по его плечам в детстве, станут первым, что заметит враг.
Юность:
К тому моменту, когда Ноти Мартини вступил в подростковый возраст, его характер был уже закален — как физически, так и морально. Но жесткий внутренний стержень только ещё сильнее отдалял его от окружающих. В школе он остался тем же «белым вороном», которого одноклассники не могли понять и не пытались принять. Его альбинизм продолжал быть мишенью для насмешек: от дурацких прозвищ вроде “Призрак” или “Белая крыса”, до мелких издёвок и открытых провокаций.
Но Ноти больше не позволял никому чувствовать себя безнаказанным. Он не кричал, не устраивал сцен, не просил защиты у взрослых. Он молча ждал — и бил. Каждый раз, когда кто-то решал «попробовать на прочность» странного беловолосого парня, ответ прилетал быстро, точно и без пощады. Он не устраивал публичных побоев — он выслеживал, перехватывал, предупреждал один раз, а потом действовал. Учителя и администрация пытались "разобраться", но чаще находили одного — избитого, с кровью на рубашке, — и другого — холодного, спокойного, с чуть сбитыми костяшками и взглядом, который говорил: "Он заслужил."
Вызовы родителей стали регулярными. Их звали на «профилактические беседы», читали нотации о насилии, угрожали мерами, но мать и отец всегда приходили сдержанными и уверенными. Они слушали, но никогда не осуждали сына. После очередного вызова домой отец лишь сказал: "Ты сделал правильно. Никогда не позволяй им думать, что ты слабее. Даже если ты один — стой." Мать добавляла: "Мы растим не пацана, а солдата. Солдат не плачет, он делает."
Юность Ноти прошла в режиме саморазвития и изоляции. Он не ходил на вечеринки, не тусовался с одноклассниками, не заводил романов — он тренировался. Каждый день: утро — пробежка, после школы — спарринг, вечером — отработка приёмов, упражнения на выносливость, растяжку, дыхание, психологическую устойчивость. Он изучал не только боевые искусства, но и тактику, законы, психологию преступника, читал досье, которые мать уносила с работы. Он мечтал работать в том же отделении полиции, что и его родители, и с каждым годом становился всё более похож на профессионала, чем на подростка.
В университете всё повторилось — новые люди, те же взгляды. Альбинизм продолжал его выделять, но теперь страх в глазах других часто опережал насмешку. Несколько попыток «поставить его на место» закончились переломом руки у одного агрессора и выбитыми зубами у другого. После этого с Ноти старались не связываться напрямую, но смотрели с опаской, как на замкнутую, странную фигуру, чья молчаливость будто предвещала бурю.
Несмотря на это, он продолжал учиться, анализировать, оттачивать себя как машину — с одной-единственной целью: вступить в ту же полицейскую структуру, что и мать с отцом. Он считал это своим наследием и долгом. Он хотел не просто стать полицейским, он хотел бороться с тем, что делает общество гнилым — с преступностью, коррупцией, предательством, и с той самой насмешкой, которую слышал всю жизнь.
Юность не научила его быть счастливым, но научила быть живым, острым и несгибаемым. И в этом он видел силу.
Взрослая жизнь:
После окончания университета, Ноти Мартини, не раздумывая, подал документы в то же полицейское управление Лос-Сантоса, где когда-то начинали его родители. Его фамилия, белоснежные волосы и непроницаемый взгляд без тени страха сразу вызывали интерес — и у коллег, и у начальства. Но в отличие от тех, кто пытался строить карьеру на имени, он зарабатывал авторитет делом.
С первых дней службы он проявил себя как дисциплинированный, организованный и крайне эффективный сотрудник. Он впитывал всё как губка — изучал устав, методы ведения допросов, быстро адаптировался в реальных задержаниях. Коллеги отмечали его хладнокровие и точность: он никогда не паниковал, всегда действовал с холодным расчётом. Начальство поручало ему сначала мелкие уличные дела — мелкие кражи, угоны, проверка подозрительных лиц. Он закрывал их быстро и чётко, без суеты.
Через год, благодаря ряду успешных операций, его повысили. Ему начали доверять дела посерьёзнее — перехват оружия, работа под прикрытием, ликвидация точек сбыта наркотиков. И каждый раз Ноти не просто выполнял задание, он анализировал, писал подробнейшие отчёты, проводил внутренние разборы, из-за чего его начали уважать не только как бойца, но и как аналитика.
Когда в управлении планировалась важная операция по перехвату крупной партии наркотиков, которая шла через порт Лос-Сантоса, командование без колебаний назначило именно его главнокомандующим операции. Это был новый уровень ответственности. Ноти сам собрал команду — не по званиям, а по личным качествам. Каждый в его группе был отобран по умениям и проверен на преданность.
Они неделями работали над планом: разведка, прослушка, аэрофотосъёмка, логистика, даже симуляции. Ноти хотел, чтобы всё прошло чисто. Он сам лично расписывал позиции бойцов, время выхода, варианты отхода, сценарии нештатных ситуаций.
И вот — день операции. Порт, ночь, ветер гнал пыль и соль между контейнерами. Команда Ноти выдвинулась первой — задача: перекрыть коридор отхода. Они шли бесшумно, в полной экипировке. Но враг оказался не так прост. Преступники были вооружены и готовы. Завязалась перестрелка.
В какой-то момент прямо под ноги Ноти упала светошумовая граната. Он посмотрел на неё, но... не отреагировал. Будто что-то щёлкнуло в его сознании — на долю секунды он замер. Этот миг стоил дорого. Граната взорвалась почти в упор. Белый ослепляющий свет, оглушающий хлопок — и всё погрузилось в мрак.
Очнулся он в больнице, в стерильно-белой палате. Оба родителя были рядом, мать держала его за руку, а отец сидел у окна, напряжённо глядя в пол. Но что-то было не так. Он чувствовал боль в глазах и что-то липкое на коже под ними.
Врачи рассказали: его глаза пострадали от вспышки — сетчатка едва не сгорела. Попытка спасти зрение была экспериментальной: наногель нового поколения, разработанный частной лабораторией, должен был восстановить ткани сетчатки. Но препарат дал побочный эффект. Реакция пошла по коже под глазами, вызвав химические ожоги, словно чёрные слёзы стекали с его белых глаз. Следы навсегда остались на лице — тёмные прожилки, похожие на высохшие потёки слёз, как будто он вечно плачет тьмой.
Когда Ноти посмотрел в зеркало, он увидел другого человека: глаза теперь были абсолютно белыми, а под ними — чёрные отметины, как у падшего ангела или духа, вернувшегося с войны. Но он не сломался.
И главное — операция, несмотря на его травму, прошла успешно. Команда справилась, ни один человек не погиб, а вся партия наркотиков была захвачена. За это Ноти получил очередное повышение. Его увечье стало не позором, а знаком доблести. В участке его стали звать “Слепой ангел правосудия”, иронично, но с уважением.
Зрение частично восстановилось — мир он теперь видел более тусклым, расплывчатым, но слух, реакция и интуиция стали острее. И если раньше он дрался, чтобы доказать, что он не хуже, теперь он сражался потому, что не мог по-другому. Он стал живым символом борьбы с тьмой, которую так долго изучал и ненавидел.
Настоящее время:
Прошло несколько лет с той самой операции в порту. Ноти Мартини всё ещё служит в полиции Лос-Сантоса — теперь уже в звании капитана спецоперативного отдела, ответственного за координацию самых опасных миссий по борьбе с организованной преступностью. Он известен каждому преступнику в городе. Некоторые боятся его до дрожи, другие — уважают за жесткость и справедливость, но никто не смеет недооценивать. Его прозвище "Слепой ангел" давно стало неофициальным символом упорства и непокорности.
Однако за бронёй железной воли, за отточенными навыками и шрамами скрывалась усталость. Постоянные операции, ночные звонки, бессонные дежурства и бесконечное напряжение — всё это оставляло след. Несмотря на то, что внешне он оставался непробиваемым, внутри он давно ощущал пустоту, которую ни служба, ни награды, ни уважение коллег заполнить не могли. Его жизнь была как отлаженный механизм — точная, ритмичная… но одинокая.
Всё изменилось в один вечер. Тогда он по долгу службы присутствовал на гражданском форуме, где обсуждалось сотрудничество полиции с частными аналитическими центрами по вопросу наркооборота. Там он впервые увидел её — Вету, аналитика, выступавшую с докладом об уязвимости городской логистики. Она говорила уверенно, но спокойно, сдержанно — её голос был ровным, но в нём чувствовалась сила. Вета была умна, организована и хранила в себе внутреннюю сталь, которую сразу заметил Ноти.
И она, в свою очередь, заметила его. Тот самый человек с белыми глазами и черными слезами под ними. Он стоял у стены, не прерывая её, внимательно слушал, чуть наклонив голову — так он делал, когда слышал сердцем, а не глазами. В её глазах не было страха — только интерес. И, может быть, чуть-чуть сочувствия. Но не жалости.
После форума он подошёл к ней. Разговор начался просто — уточнение по статистике, вопрос о методах анализа. Но быстро перешёл в обсуждение идей, жизненных принципов и взглядов на справедливость. Словно два бойца, каждый на своём фронте, они сразу поняли, что говорят на одном языке.
Вета оказалась не просто умной женщиной. Она была той, кто умеет слушать, кто не боялся смотреть на Ноти без страха или жалости. Она восхищалась его прошлым, но не идеализировала его. Она не пыталась его изменить — наоборот, принимала его таким, каким он стал.
Вскоре их общение стало регулярным. Они проводили вечера на крыше её дома, обсуждая дела, философию, детские травмы, или просто молча глядя на городские огни. Впервые за долгое время он начал расслабляться, дышать, верить, что может быть не только бойцом, но и человеком.
Спустя год, они поженились. Свадьба была скромной, почти закрытой — только самые близкие и коллеги, которых они оба уважали. Ноти стоял в строгом чёрном костюме, с полупрозрачными линзами на белых глазах, а Вета — в утончённом светлом платье с вышивкой, в волосах — тонкая серебряная шпилька в форме крыльев. На её запястье — браслет с выгравированной надписью: "Смотреть сердцем" — его личная фраза, которую он когда-то произнёс, объясняя, как «видит» тех, кто рядом.
Теперь Ноти живёт двойной жизнью: днём он всё так же ведёт борьбу с преступностью, проводит операции, рискует собой. А по вечерам возвращается домой, где ждёт Вета — с её тихим голосом, горячим чаем и словами, способными зашить любые раны лучше любых врачей.
Его прошлое сделало его бойцом. Но встретив Вету, он стал человеком.
Итоги:
1. Использование макияжа в гос.структурах (№90), из-за ситуации во взрослой жизни.
2. Использование линз в гос.структурах (№31), из-за ситуации во взрослой жизни.
3. Использование белых цвет волос, из-за врожденной болезни альбинизм.
4. Частичный обход PG из-за физ. подготовки в детстве, юности, и службе во взрослой жизни.