- Автор темы
- #1
Основная информация:
Имя - Jason
Фамилия - Sported
Пол - Мужской
Номер паспорта - 284148
Номер телефона - 9648577
Место работы - Без работный
Возраст - 60 лет
Родитеои - Джон и Мэри
Дата Рождения - 23.11.1960
Знак Зодиака - Стрелец
Место рождения - США
Место жительства - Соединённые Штаты Америки, Лос-Сантос.
Семейное положение - Холостяк
Образование: Высшее Профессиональное ( Медицинская академия имени С.И.Георгиевского КФУ им. В.И.Вернадского )
Внешние признаки:
Национальность - Русский. ( В настоящее время имеет гражданство USA ).
Телосложение - Худощавое.
Дефекты кожи - Отсутствуют.
Татуировки- есть.
Психологический портрет:
Доброжелательный, ответственный, скромный, вдумчивый, исполнительный и самокритичный.
Тип характера - Халерик
Цвет глаз - Голубые
Цвет волос - Блондин
Растительность на лице - Нет
Ориентация - гетеросексуал
Уровень IQ - 124
Личное фото:
Детство: Мир через Черные Окна
Я родился в обычном американском пригороде, в, казалось бы, обычной семье. Мои родители, Джон и Мэри, были работящими, любящими людьми, которые мечтали о простой, счастливой жизни для своего сына. Никто из нас не мог предвидеть, что моя реальность будет иной.
Примерно в возрасте пяти лет они начали замечать что-то неладное. Я постоянно щурился, избегал яркого света, жаловался на боль в глазах. Сначала думали, что это просто высокая чувствительность, но стало хуже. Каждый солнечный день был для меня мучением. Глаза болели, слезились, и я прятался в самых темных уголках дома. После долгих обследований, бесконечных визитов к офтальмологам, был поставлен диагноз: редкая и тяжелая форма прогрессирующей фотофобии. Мои глаза были настолько чувствительны к свету, что даже рассеянный солнечный луч мог вызвать невыносимую боль и угрозу потери зрения.
Родители были в ужасе, но они не сдались. Врачи предложили единственное решение, которое могло спасти мое зрение и избавить от постоянных страданий: специальные терапевтические склеральные линзы. Эти линзы были разработаны индивидуально для меня, они полностью покрывали весь глаз – и радужку, и белую склеру. Именно поэтому мои глаза стали абсолютно черными. Я помню первый раз, когда надел их. Было странно, но впервые за долгое время я почувствовал облегчение. Боль ушла, и мир стал четче.
Но для маленького ребенка такая внешность была испытанием. В детском саду, а затем в начальной школе, я быстро стал "тем странным мальчиком с черными глазами". Дети дразнили меня "призраком", "вампиром", "чужим". Шепот, испуганные взгляды, а иногда и прямые насмешки – это было моим повседневным сопровождением. Я чувствовал себя изгоем. Мои родители, конечно, старались защитить меня. Они разговаривали с учителями, объясняли другим родителям, что это медицинская необходимость. Но они не могли полностью оградить меня от жестокости мира.
Из-за этого я стал очень замкнутым. Я избегал массовых мероприятий, где моя внешность привлекала бы слишком много внимания. Но эта изоляция, как ни странно, стала моим учителем. Поскольку я не мог полагаться на прямой зрительный контакт, я развил невероятную наблюдательность. Я научился читать людей по их невербальным сигналам: по едва заметной дрожи в голосе, по напряжению в плечах, по мимолетным выражениям лица, которые исчезали прежде, чем их успевали заметить. Я научился понимать, когда человек лжет, когда ему больно, когда он искренен. Это научило меня глубокой эмпатии, пониманию, что истина о человеке скрывается гораздо глубже, чем на поверхности. Я рано понял, что внешность часто обманчива, а настоящие страдания и мысли скрываются внутри.
Юношество: Огненное Крещение и Новая Кожа
Подростковые годы не принесли большого облегчения в плане моей внешности. Я все еще был "другим", но теперь это было скорее тихое отчуждение, чем открытое издевательство. Я сосредоточился на учебе, на своих внутренних интересах. Мои родители всегда поддерживали меня, поощряли мои способности, напоминая, что моя ценность не в том, как я выгляжу, а в том, кто я есть. Я мечтал о будущем, где я смог бы быть полезным, где моя уникальность стала бы не барьером, а инструментом.
Но в 19 лет, сразу после окончания школы, когда я стоял на пороге взрослой жизни, судьба нанесла сокрушительный удар. Я попал в страшную автомобильную катастрофу. Моя машина столкнулась с грузовиком на огромной скорости. Я не помню сам момент удара, только темноту, а затем – боль, невообразимую, всепоглощающую боль. Я чудом выжил. Мое тело было буквально истерзано, раздавлено. Я провел
месяцы в больнице, перенес бесчисленные операции. Каждый день был борьбой за выживание, а затем за восстановление. Мои родители почти не отходили от моей койки, их лица были бледны от тревоги и усталости.
Когда я наконец смог выписаться, мое тело было не просто изувечено, оно было истерзано. Обширные, глубокие, уродливые шрамы покрывали мой торс, руки, ноги. Это было невыносимо. Каждый раз, когда я смотрел на себя в зеркало, я видел не Джейсона, а карту боли и травмы. Это было болезненным напоминанием о моей уязвимости, о том, как близко я был к смерти. Я чувствовал себя изуродованным, стыдился своего тела.
Именно тогда, в этот момент отчаяния, я принял решение, которое навсегда изменило мое отношение к себе. Я не хотел жить, пряча свои шрамы под одеждой, стыдясь их. Я не хотел бесконечных, сомнительных операций. Я решил принять их, но по-своему. Я обратился к одному из лучших тату-мастеров. Я попросил его покрыть большую часть моего тела, включая все эти ужасные шрамы, сплошным, глубоким черным пигментом. Мои родители, конечно, сначала были шокированы, даже пытались отговорить меня. Но я объяснил им, что это не просто татуировка. Это был акт преображения. Это был мой способ взять контроль над своей травмой, превратить ее в нечто сильное, даже монументальное. Это была моя новая кожа, мой щит, моя история, выбитая на мне. Это был мой способ сказать: "Я выжил. Я принял это. Это часть меня, и я силен".
Взросление и Призвание
Ирония моей жизни в том, что именно в стенах больницы, где я провел самые мрачные и болезненные месяцы своей юности, я нашел свое истинное призвание. Лежа там, полностью беспомощный, я наблюдал за врачами и медсестрами. Я видел их лица – усталые, но часто полные сострадания. Я видел их работу, их борьбу за каждого пациента. Я чувствовал на себе, что значит быть полностью зависящим от чужих рук, от чужого профессионализма. Я испытал на себе боль, страх, отчаяние, но и надежду, и облегчение, которое приносили эти люди.
Я понял, что хочу быть таким человеком. Я хочу быть тем, кто приносит облегчение, кто понимает пациента не только как набор симптомов, но как живого человека, переживающего кризис. Мои собственные "черные глаза" и мои черные, татуированные шрамы – они больше не казались мне проклятием. Они стали источником уникального понимания человеческих страданий. Я знаю, что такое боль. Я знаю, что такое страх. Я знаю, что такое чувствовать себя уязвимым и беспомощным. И это знание, это глубинное сочувствие, я понял, было тем, что я захотел стать врачом.
Именно поэтому я, несмотря на свою необычную внешность и долгий путь восстановления, поступил в медицинский университет в США. Это было тяжелое испытание, но моя мотивация была непоколебима. Я учился не просто для диплома; я учился, чтобы быть тем врачом, который видит и понимает.
Сегодня, в свои 60 лет, я горжусь тем, кто я есть. Моя внешность все еще вызывает вопросы, но я больше не прячусь. Я ношу свою историю на лице и на теле. И я верю, что именно этот путь – путь через тень, боль и преображение – сделал меня тем человеком, которым я стремился стать. В данный момент нахожусь в активном поиске работы.
Итоги:
Имеет право носить линзы Вариант №27 в гос. структурах.
Имеет право носить татуировки Blackwork shade chin, Blackwork shade RA, Blackwork shade LA, Blackwork shade Torso, Annimal, $100, Sinner, FTW в гос. структурах.
Имя - Jason
Фамилия - Sported
Пол - Мужской
Номер паспорта - 284148
Номер телефона - 9648577
Место работы - Без работный
Возраст - 60 лет
Родитеои - Джон и Мэри
Дата Рождения - 23.11.1960
Знак Зодиака - Стрелец
Место рождения - США
Место жительства - Соединённые Штаты Америки, Лос-Сантос.
Семейное положение - Холостяк
Образование: Высшее Профессиональное ( Медицинская академия имени С.И.Георгиевского КФУ им. В.И.Вернадского )
Внешние признаки:
Национальность - Русский. ( В настоящее время имеет гражданство USA ).
Телосложение - Худощавое.
Дефекты кожи - Отсутствуют.
Татуировки- есть.
Психологический портрет:
Доброжелательный, ответственный, скромный, вдумчивый, исполнительный и самокритичный.
Тип характера - Халерик
Цвет глаз - Голубые
Цвет волос - Блондин
Растительность на лице - Нет
Ориентация - гетеросексуал
Уровень IQ - 124
Личное фото:
Детство: Мир через Черные Окна
Я родился в обычном американском пригороде, в, казалось бы, обычной семье. Мои родители, Джон и Мэри, были работящими, любящими людьми, которые мечтали о простой, счастливой жизни для своего сына. Никто из нас не мог предвидеть, что моя реальность будет иной.
Примерно в возрасте пяти лет они начали замечать что-то неладное. Я постоянно щурился, избегал яркого света, жаловался на боль в глазах. Сначала думали, что это просто высокая чувствительность, но стало хуже. Каждый солнечный день был для меня мучением. Глаза болели, слезились, и я прятался в самых темных уголках дома. После долгих обследований, бесконечных визитов к офтальмологам, был поставлен диагноз: редкая и тяжелая форма прогрессирующей фотофобии. Мои глаза были настолько чувствительны к свету, что даже рассеянный солнечный луч мог вызвать невыносимую боль и угрозу потери зрения.
Родители были в ужасе, но они не сдались. Врачи предложили единственное решение, которое могло спасти мое зрение и избавить от постоянных страданий: специальные терапевтические склеральные линзы. Эти линзы были разработаны индивидуально для меня, они полностью покрывали весь глаз – и радужку, и белую склеру. Именно поэтому мои глаза стали абсолютно черными. Я помню первый раз, когда надел их. Было странно, но впервые за долгое время я почувствовал облегчение. Боль ушла, и мир стал четче.
Но для маленького ребенка такая внешность была испытанием. В детском саду, а затем в начальной школе, я быстро стал "тем странным мальчиком с черными глазами". Дети дразнили меня "призраком", "вампиром", "чужим". Шепот, испуганные взгляды, а иногда и прямые насмешки – это было моим повседневным сопровождением. Я чувствовал себя изгоем. Мои родители, конечно, старались защитить меня. Они разговаривали с учителями, объясняли другим родителям, что это медицинская необходимость. Но они не могли полностью оградить меня от жестокости мира.
Из-за этого я стал очень замкнутым. Я избегал массовых мероприятий, где моя внешность привлекала бы слишком много внимания. Но эта изоляция, как ни странно, стала моим учителем. Поскольку я не мог полагаться на прямой зрительный контакт, я развил невероятную наблюдательность. Я научился читать людей по их невербальным сигналам: по едва заметной дрожи в голосе, по напряжению в плечах, по мимолетным выражениям лица, которые исчезали прежде, чем их успевали заметить. Я научился понимать, когда человек лжет, когда ему больно, когда он искренен. Это научило меня глубокой эмпатии, пониманию, что истина о человеке скрывается гораздо глубже, чем на поверхности. Я рано понял, что внешность часто обманчива, а настоящие страдания и мысли скрываются внутри.
Юношество: Огненное Крещение и Новая Кожа
Подростковые годы не принесли большого облегчения в плане моей внешности. Я все еще был "другим", но теперь это было скорее тихое отчуждение, чем открытое издевательство. Я сосредоточился на учебе, на своих внутренних интересах. Мои родители всегда поддерживали меня, поощряли мои способности, напоминая, что моя ценность не в том, как я выгляжу, а в том, кто я есть. Я мечтал о будущем, где я смог бы быть полезным, где моя уникальность стала бы не барьером, а инструментом.
Но в 19 лет, сразу после окончания школы, когда я стоял на пороге взрослой жизни, судьба нанесла сокрушительный удар. Я попал в страшную автомобильную катастрофу. Моя машина столкнулась с грузовиком на огромной скорости. Я не помню сам момент удара, только темноту, а затем – боль, невообразимую, всепоглощающую боль. Я чудом выжил. Мое тело было буквально истерзано, раздавлено. Я провел
месяцы в больнице, перенес бесчисленные операции. Каждый день был борьбой за выживание, а затем за восстановление. Мои родители почти не отходили от моей койки, их лица были бледны от тревоги и усталости.
Когда я наконец смог выписаться, мое тело было не просто изувечено, оно было истерзано. Обширные, глубокие, уродливые шрамы покрывали мой торс, руки, ноги. Это было невыносимо. Каждый раз, когда я смотрел на себя в зеркало, я видел не Джейсона, а карту боли и травмы. Это было болезненным напоминанием о моей уязвимости, о том, как близко я был к смерти. Я чувствовал себя изуродованным, стыдился своего тела.
Именно тогда, в этот момент отчаяния, я принял решение, которое навсегда изменило мое отношение к себе. Я не хотел жить, пряча свои шрамы под одеждой, стыдясь их. Я не хотел бесконечных, сомнительных операций. Я решил принять их, но по-своему. Я обратился к одному из лучших тату-мастеров. Я попросил его покрыть большую часть моего тела, включая все эти ужасные шрамы, сплошным, глубоким черным пигментом. Мои родители, конечно, сначала были шокированы, даже пытались отговорить меня. Но я объяснил им, что это не просто татуировка. Это был акт преображения. Это был мой способ взять контроль над своей травмой, превратить ее в нечто сильное, даже монументальное. Это была моя новая кожа, мой щит, моя история, выбитая на мне. Это был мой способ сказать: "Я выжил. Я принял это. Это часть меня, и я силен".
Взросление и Призвание
Ирония моей жизни в том, что именно в стенах больницы, где я провел самые мрачные и болезненные месяцы своей юности, я нашел свое истинное призвание. Лежа там, полностью беспомощный, я наблюдал за врачами и медсестрами. Я видел их лица – усталые, но часто полные сострадания. Я видел их работу, их борьбу за каждого пациента. Я чувствовал на себе, что значит быть полностью зависящим от чужих рук, от чужого профессионализма. Я испытал на себе боль, страх, отчаяние, но и надежду, и облегчение, которое приносили эти люди.
Я понял, что хочу быть таким человеком. Я хочу быть тем, кто приносит облегчение, кто понимает пациента не только как набор симптомов, но как живого человека, переживающего кризис. Мои собственные "черные глаза" и мои черные, татуированные шрамы – они больше не казались мне проклятием. Они стали источником уникального понимания человеческих страданий. Я знаю, что такое боль. Я знаю, что такое страх. Я знаю, что такое чувствовать себя уязвимым и беспомощным. И это знание, это глубинное сочувствие, я понял, было тем, что я захотел стать врачом.
Именно поэтому я, несмотря на свою необычную внешность и долгий путь восстановления, поступил в медицинский университет в США. Это было тяжелое испытание, но моя мотивация была непоколебима. Я учился не просто для диплома; я учился, чтобы быть тем врачом, который видит и понимает.
Сегодня, в свои 60 лет, я горжусь тем, кто я есть. Моя внешность все еще вызывает вопросы, но я больше не прячусь. Я ношу свою историю на лице и на теле. И я верю, что именно этот путь – путь через тень, боль и преображение – сделал меня тем человеком, которым я стремился стать. В данный момент нахожусь в активном поиске работы.
Итоги:
Имеет право носить линзы Вариант №27 в гос. структурах.
Имеет право носить татуировки Blackwork shade chin, Blackwork shade RA, Blackwork shade LA, Blackwork shade Torso, Annimal, $100, Sinner, FTW в гос. структурах.