- Автор темы
- #1
Имя: Fake
Фамилия: Mist
Дата рождения: 28.02.1973
IC возраст: 52
Пол: Мужской
Национальность: Американец
Детство:
С самого раннего возраста, когда другие дети возились в песке, строили замки из пластмассовых кубиков или искали утешение в ярких и шумных мультиках, он уже чувствовал внутри себя странную твердость — холодную, почти металлическую, как будто сталь медленно отливали внутри его позвоночника. Он не плакал без причины, не устраивал сцен, когда ломалась игрушка или отбирали конфету. Он просто молча смотрел — не на поверхности, а сквозь, глубже, туда, где другие ничего не видели. Он вглядывался в улицы, в лица прохожих, в непроницаемые, туманные очертания будущего.
Имя ему дали редкое и будто бы неуместное: Fake Mist. Искусственный туман. Странная игра слов, от которой взрослые морщили лоб, а дети путались в произношении. Но в будущем это имя станет шепотом и эхом, вызовом и проклятием. В то время — просто странность, за которую его дразнили. Но он не обижался. Он знал, что имя — это не ярлык, а оружие. Его просто нужно правильно наточить.
Отец — военный в отставке, человек с выжженной душой и каменным лицом. Он почти не разговаривал, будто каждое слово стоило ему физической боли. Иногда казалось, что он вообще исчезает — сидит в углу кухни, пьёт холодный кофе и смотрит сквозь стены. Он не учил, не наставлял — он просто был рядом, как призрак, как напоминание о том, что происходит, когда человек слишком долго служит войне.
Мать — женщина с глазами, в которых отражались больничные лампы и черно-белые фотографии. В молодости она мечтала стать врачом, но реальность раздавила её мечты слишком рано. Потери, похоронки, бесконечные списки диагнозов и отчётов. Она жила между мирами — физическим и внутренним, не до конца присутствуя ни в одном из них. Её любовь была тихой, незаметной — в аккуратно сложенной одежде, в горячем ужине, в мягком касании руки к щеке сына, когда она думала, что он уже спит.
Семья была небогатой. Деньги уходили на лечение, на долги, на старый дом, который разваливался по кирпичику. Но бедность не была проблемой. Главное — порядок. В их доме царила дисциплина и тишина, словно каждый день они жили на пороховой бочке, и любое резкое слово могло вызвать взрыв. Fake Mist рано понял: тишина — это язык силы. В ней можно услышать самое важное.
Он научился читать ещё до школы, в четыре года. Но сказки не вызывали у него интереса. Их логика казалась слишком наивной. Принцы, драконы, волшебство — он считал это пустым шумом. Вместо этого он листал старые армейские журналы отца, хранившиеся в запылённом чемодане под кроватью. Он читал мемуары, уставы, инструкции. Изучал их, как другие дети учат таблицу умножения.
В семь лет он уже мог с уверенностью рассказать о различиях между М4 и АК-74, знал калибры, темпы стрельбы, дальность поражения, скорострельность. Повторял технические характеристики как стихи, без запинки. В десять — выучил патрульные маршруты с карт, которые хранились в старом архиве отца. Он перерисовывал их, выдумывал тактические ходы, делал пометки. В двенадцать — собирал и разбирал макеты оружия с завязанными глазами, будто это была детская игра.
Но всё это было не ради впечатления. Он знал, зачем он это делает. Это не была фантазия о войне, не было романтики битв. Он видел в военном деле систему, точную, беспощадную, такую, где каждая ошибка — это смерть. Он хотел стать частью этой системы не ради крови, а ради контроля. Он верил, что сможет стать тем, кто минимизирует эти ошибки. Кто делает всё правильно. Без суеты. Без паники. Без потерь.
Он рос не так, как другие. Ему был чужд футбол, он не понимал восторга от танцев, не интересовался вечеринками. Когда другие подростки влюблялись, спорили, рисовали на партах и мечтали о машинах, он читал материалы по психологической устойчивости, изучал карты конфликтов, запоминал имена стратегов.
Учителя говорили родителям:
— Он странный. Не агрессивный, не замкнутый. Просто... в нём как будто всё уже решено.
Он не задавал глупых вопросов, не спорил ради спора. Он просто слушал. Учился. Наблюдал. Впитывал.
Он не был гением. Он просто шёл вперёд с упрямством, которое невозможно было сломать. Каждый день, каждый шаг — как звено в цепи. Он не искал друзей, не нуждался в одобрении. Всё, что он делал, было частью подготовки. Подготовки к тому дню, когда всё начнётся по-настоящему.
Юность:
С 14 лет он начал систематические физические тренировки. Не потому что кто-то заставлял, не чтобы казаться сильным перед сверстниками, и уж точно не ради одобрения. В этом возрасте большинство подростков искали себя во внешнем: мышцы для селфи, стиль для признания, лайки ради внутренней уверенности. У него всё было иначе. Fake Mist не просто занимался телом — он превращал его в управляемую, предсказуемую систему.
Он дотошно изучал строение мышц, биомеханику движений, реакцию организма на нагрузку. Прочитал десятки трудов по спортивной физиологии и восстановлению, изучал графики выработки гормонов, циклы сна, природу боли. Он заводил журналы самонаблюдений, сверял пульс и давление, анализировал каждый миллиметр роста силы и выносливости. Он не принимал протеин потому что «так делают все» — он изучал аминокислотный профиль каждого продукта и подбирал режимы питания, которые работали под его организм, под его цели.
Тренировки не были ради впечатления — они были частью подготовки к реальной жизни, в которой слабость может стоить слишком дорого. Он не пропускал ни дня, но и не фанатично рвался вперёд — он был методичен, почти клинически точен в том, как выстраивал своё тело. Это было его первое поле полного контроля, его первая личная армия, управляемая изнутри.
Параллельно он увлёкся картографией и топографией. Он часами изучал карты местности, тренировался в ориентировании без компаса, запоминал рельефы, водоёмы, особенности ландшафта. Его комната постепенно превратилась в штаб — стены были обвешаны картами, схемами, вырезками из военных журналов. Он знал, где начинается слепая зона любого наблюдательного пункта в пределах их района, какие маршруты безопасны при эвакуации, где можно спрятаться, если за тобой идёт преследование.
Затем пришла очередь баллистики. Он начал с теории: сопротивление воздуха, кинетическая энергия, углы подъёма и падения. Платформы, типы приводов, фрикционные элементы, углы рикошета, пробивная способность различных боеприпасов. Но для него это не было "интересной темой" — он воспринимал это как элемент грядущей жизни, в которой не будет времени на расчёты. Всё должно было стать автоматическим.
Он не мечтал стать просто солдатом. Он никогда не говорил: «Хочу служить», как это делали многие. Он говорил: «Хочу управлять ситуацией». Его интересовала не стрельба ради стрельбы — а логика командования, построение сценариев, нестандартные задачи, импровизация под давлением. Он хотел быть тем, кто понимает не только, как стрелять, но зачем и когда не стоит. Он изучал решения полевых командиров, анализировал ошибки офицеров, разборы операций, даже тех, что считались секретными — искал утечки, слухи, строил реконструкции по крупицам.
Он добровольно начал ходить в дома ветеранов. Не как волонтёр, не ради показухи или для галочки. Он приходил в тихие, пахнущие лекарствами палаты, садился на табурет у кровати старика и просто слушал. Не перебивая, не осуждая, не сочувствуя — просто фиксируя каждое слово. Он носил с собой чёрный блокнот с прошитым корешком, куда записывал фразы, детали, ошибки. Старики говорили — он впитывал. Где-то — про забытый патрон в стволе. Где-то — про неудачный выбор укрытия. Где-то — про внутренние сомнения, которые стоили жизней.
Он анализировал не только боевые ошибки — он изучал человека в бою. Поведение в стрессе. Паника. Отказ под давлением. Предательство. Лояльность. Он искал закономерности. Всплывающие паттерны. Точки, где ломается воля. Его не интересовало "почему человек боится", его интересовало "как сделать так, чтобы он не боялся". Всё, что он слышал, он превращал в вывод, в правило, в урок.
Он говорил сам себе:
— Каждая ошибка уже кем-то была совершена. Моё дело — не повторить её.
Это стало его внутренним кодексом. Его религией. Его единственным страхом.
Он не готовился к жизни — он готовился к войне. Но не потому, что любил её. А потому, что считал её неизбежной. И хотел встретить её подготовленным.
Поступление в академию и трагедия:
Когда настал момент выбирать путь, Fake Mist не колебался. Он отправил документы в Национальную военную академию, как будто просто следовал давно принятому решению. Он не обсуждал это с родителями, не советовался ни с кем. Он даже не готовился в классическом смысле — всё, что требовалось, уже было внутри. Его ум был тренирован логикой, а тело — дисциплиной. На вступительных испытаниях он показал отличные результаты: в теории тактики, ориентировании, физической выносливости, прикладной психологии. Ему сразу предложили направление с упором на подготовку будущих командиров и аналитиков малых тактических групп. Он согласился без лишнего пафоса. Это был просто шаг вперёд.
Он влился в структуру академии, как будто всегда там был. Он соблюдал регламент, выполнял нормативы, но главное — учился. Не по учебникам, а по принципам. Искал суть в действиях, искал ошибки в стандартах, выстраивал собственные выводы на основе опыта инструкторов, улавливал закономерности, замечал ритм. Время в академии стало для него не обучением, а процессом перевоплощения. Он превращался не в солдата, а в инструмент. В разумный, адаптивный, хладнокровный механизм реагирования на угрозы любой природы.
Но всё пошло не по плану. В день, когда их отряд готовился к базовой тренировке по метанию гранат, погода стояла жаркой, сухой, воздух был тяжелым. Инструктор провёл краткий инструктаж, распределил позиции. Fake Mist знал последовательность действий наизусть. Он вошёл в сектор, взял тренировочную гранату с инертным зарядом — старая модель, по мнению многих курсантов, ненадёжная, но допущенная к обучению. Подготовка, взвод, движение. Всё шло правильно. Но в тот момент, когда он поднял руку, чтобы бросить, раздался глухой хлопок, и всё вокруг озарилось ослепляющим светом. Граната сдетонировала преждевременно, прямо в его руке.
Его отбросило назад. Звук исчез. Остался только звон в ушах и вкус меди во рту. Осколки пробили лицо и шею. Разогретый металл и взрывная волна оставили следы не просто боли — символы. Ожоги, прорезанные шрамы, рваная кожа. Сзади на шее ожог и шрам образовали рисунок, напоминающий 100-долларовую купюру — символ иронии судьбы, словно кто-то врезал ему в тело намёк на цену его стремлений. На лбу выгорели формы, напоминающие символы: пять точек, расположенных в форме звезды. На лбу же остался крест, словно выжженный под давлением. Шрам от бровей до подбородка, пересекающий лицо по вертикали, разделил его внешность на две половины. Глаза также были повреждены, в результате чего в глазное яблоко попала инфекция, которая окрасила его глаза в чёрный цвет. Справа от губы — глубокий порез, который навсегда изменил его мимику. Губы были изрезаны, кожа в этих местах так и не восстановилась. На лбу выжженные следы напоминали очертания рогов, дугообразных, как символ внутреннего демона. На шее, среди хаотичных ожогов и шрамов, остался отпечаток, похожий на слово "Animal" — как будто сама граната оставила подпись на теле.
Fake Mist не умер. Он был доставлен в госпиталь в критическом состоянии, но сердце не остановилось. Он не кричал, не паниковал. Врачи говорили потом, что он смотрел на них с таким спокойствием, будто уже видел смерть и договорился с ней. Его лицо восстанавливали частями, но большую часть шрамов не удалось убрать. Комиссия признала его непригодным для дальнейшей службы. Академия, следуя уставу, оформила отчисление. Его путь был оборван. Его мечта — перечёркнута.
Но это был не конец. Это было перерождение.
Взрослая жизнь:
После выхода из госпиталя Fake Mist исчез. Он не вернулся домой, не появился у знакомых, не написал родителям. По сути, он исчез из списка обычных граждан, став для окружающих призраком. Но в это время он начал новую фазу своей жизни — фазу, где не было системы, но была цель.
Он знал, что утратил официальную возможность стать частью армии, но остался навык: мыслить, анализировать, выстраивать. Он не нуждался в погонах, чтобы продолжить путь. Он стал искать новые пути — неофициальные, но эффективные. Он понял, что война не всегда ведётся на поле. И он начал изучать мир как поле боя.
Он снял квартиру в индустриальном районе, работал на низкооплачиваемых работах, чтобы не зависеть ни от кого. Но по ночам — учился. Не просто читал — изучал методично.
Сначала — психология выживания. Как человек ведёт себя в стрессе, где граница между разумом и инстинктом. Он посещал курсы, где преподавали ветераны боевых действий. Изучал поведенческую биомеханику, реакцию зрачков на ложь, напряжение мышц при принятии решений. Параллельно — уличная тактика. Не с книг, а с улиц. Он проводил время с бывшими гангстерами, наблюдал за торговцами, внедрялся в криминальные круги не как участник, а как наблюдатель. Он строил схему — карту реального мира, в котором агрессия не следовала уставу.
Его навыки адаптировались. Он тренировался сам. Использовал остатки своего тела как материал для формирования нового оружия. Разработал методику немногочисленного боя, где один противник учится использовать окружение, предметы, темп. Параллельно — киберплатформа. Он изучал цифровую безопасность, шифрование, способы вскрытия баз данных, анализ сетевых структур. Он не был хакером в классическом смысле — он искал модели. Он научился находить лазейки, прогнозировать поведение систем и людей, интегрировать физические действия с цифровыми ударами.
Он не просто выжил. Он превратился в то, что пытался создать в академии. Только теперь — вне протокола.
Образование:
Fake Mist с самого начала понимал: если система отвергла его, значит, придётся создать свою. И не просто новую — а эффективнее прежней. Он начал с простого — наблюдение. Каждый день, выходя на улицу, он изучал поведение окружающих. Как люди реагируют на внезапные звуки, как двигаются по тротуару, как ведут себя в конфликте. Он делал пометки, анализировал. Потом перешёл к более сложному — начал изучать нейропсихологию решений, в особенности — в условиях кризиса. Его интересовала область когнитивных искажений, как человек принимает ошибочное решение в условиях давления. Вся информация, которую он собирал, не просто откладывалась — она формировала схему, так называемую "матрицу уязвимостей" человека.
Чтобы двигаться дальше, он оформил доступ в несколько открытых архивов и библиотек при университетах, воспользовавшись программами свободного образования для ветеранов и инвалидов. Он не афишировал свою личность. Часто появлялся в залах рано утром или поздно ночью. Работал молча, системно. Там он впервые познакомился с поведенческой аналитикой, построенной на системах анализа движений, мимики, микро-жестов. Он читал труды специалистов, которые занимались разработкой протоколов допроса, оценкой достоверности показаний свидетелей, предиктивным анализом преступных намерений.
Параллельно он начал изучать биомеханику тела человека, в особенности — уязвимые зоны, точки перегрузки, слабости опорно-двигательного аппарата. Это знание он начал сочетать с базовыми медицинскими курсами по травматологии, чтобы понимать, как минимальными действиями можно временно вывести человека из строя без летального исхода. Его интересовало управление: он хотел контролировать конфликт, а не уничтожать.
Следующим этапом стало изучение уличной тактики взаимодействия. Он подключился к закрытым форумам бывших военных, на которых делились реальными кейсами — засады, штурмы, сопровождение ценных лиц, борьба в тесных помещениях. На этих платформах он находил информацию, которую невозможно получить ни в одной академии. Это была практика без прикрас. Он систематизировал всё: от способов постановки ловушек до методов психологического давления на вооружённого противника без стрельбы.
Когда он почувствовал, что готов к следующему шагу, он углубился в информационные технологии. Начал с основ — алгоритмы шифрования, архитектура сетей, протоколы безопасности. Его цель — научиться анализировать потоки данных и применять их в реальных ситуациях. Он изучал методы проникновения в камеры наблюдения, схемы обхода логики охранных систем, способы цифровой маскировки и следописи. Он понял, что сегодня поле боя — это не только улица, но и поток информации.
Его подход всегда оставался прежним: не просто освоить навык, а понять его как систему. Если он изучал замки — он разбирал принципы механики запирания. Если осваивал ключ-карты — он вникал в логику RFID. Если копался в коде — он искал архитектуру. Его цель — превратить любую технологию в оружие.
Так он создал свою модель обучения: ежедневный план на 18 часов активности, из которых не менее 12 уходили на практику и теорию, оставшееся — на тактический анализ, физподготовку и медитацию, направленную не на спокойствие, а на контроль внимания. Он тренировался в полной тишине, затем — в шуме, потом — в симуляции хаоса.
Постепенно он вышел на уровень неофициального консультанта, предоставлявшего анализ рисков и моделирование сценариев для частных структур. Работал под псевдонимами. Его знали только по делу. Никто не спрашивал, кто он. Они спрашивали, что он знает. Он не светился. Его лицо никто не публиковал — оно всё равно больше не подходило под категорию "лицо".
Настоящее время:
В текущий момент Fake Mist стал фигурой, чья деятельность не фиксируется стандартными базами. Он не числится в реестрах сотрудников ни одной организации, но его имя в шифре упоминается в отчётах некоторых аналитических групп. Он — специалист, который принимает участие в решении задач, где традиционные методы не работают.
Его ценность — в уникальной способности видеть структуру угрозы до её проявления. Он обучает небольшие частные группы работе в условиях городских столкновений, симулирует эвакуационные протоколы в зонах нестабильности, создаёт тактические схемы на случай внезапного захвата инфраструктуры. Его метод — не догма, а адаптивная реакция на меняющийся контекст. Он тренирует молодых бойцов не атаковать, а преобразовывать ситуацию в свою пользу, лишая врага опорных точек.
В данный момент он работает с несколькими параллельными направлениями:
Карта уязвимостей городского пространства: он разрабатывает виртуальные модели районов, где анализируются точки максимального контроля, эвакуационные маршруты, слабые зоны обороны. Это используется в системах безопасности, но также — и в деструктивных целях.
Полевые тренинги без оружия: он создаёт условия, при которых группа должна действовать в условиях абсолютного ресурсо-дефицита, используя только среду, ландшафт, предметы. Всё от бетонных блоков до мусорных баков становится инструментом.
Кодовые протоколы общения в хаосе: он разработал собственную систему символов, жестов, визуальных меток, которые позволяют членам группы обмениваться командами даже в условиях шума, отсутствия связи и подавления сигналов.
Наблюдение и контроль: он способен анализировать группу людей по видео с уличной камеры и предсказать развитие конфликта с вероятностью 87%. Это делает его полезным не только для частных охранных структур, но и для тех, кто хочет управлять улицей — пусть даже незаконно.
Но важнее всего — он остаётся в тени. Никто не знает, где он живёт. Никто не знает, где он обучает. Никто не может найти его дважды, если он сам этого не захочет. У него нет друзей. Есть только контакты. Нет любви. Есть только приоритет. Его лицо — зеркало боли. Его тело — карта боли. Но его разум — алгоритм, который совершенствуется каждый день.
Итоги биографии:
Fake Mist может работать в гос структурах с черными глазами (Вариант 27), ожогом в виде поцелуя (Татуировка Lipstick Kiss), ожогом в виде 5 звёзд (Татуировка Wanted Stars), шрамом в виде надписи Animal на шее (Татуировка Animal), порезами на губах (Татуировка Stitches), шрамом в виде 100-долларовой купюры на шее (Татуировка 100$), шамом в виде двух рогов (Татуировка Two Horns), ожогом в виде меча (Thogs Sword), Шрамом на лице в виде полосы на переносице (Татуировка Battle Mark), и шрамом у правого края губы (Татуировка Lip Drip).
Fake Mist имеет пометку S в медицинской карте.
Фамилия: Mist
Дата рождения: 28.02.1973
IC возраст: 52
Пол: Мужской
Национальность: Американец
Детство:
С самого раннего возраста, когда другие дети возились в песке, строили замки из пластмассовых кубиков или искали утешение в ярких и шумных мультиках, он уже чувствовал внутри себя странную твердость — холодную, почти металлическую, как будто сталь медленно отливали внутри его позвоночника. Он не плакал без причины, не устраивал сцен, когда ломалась игрушка или отбирали конфету. Он просто молча смотрел — не на поверхности, а сквозь, глубже, туда, где другие ничего не видели. Он вглядывался в улицы, в лица прохожих, в непроницаемые, туманные очертания будущего.
Имя ему дали редкое и будто бы неуместное: Fake Mist. Искусственный туман. Странная игра слов, от которой взрослые морщили лоб, а дети путались в произношении. Но в будущем это имя станет шепотом и эхом, вызовом и проклятием. В то время — просто странность, за которую его дразнили. Но он не обижался. Он знал, что имя — это не ярлык, а оружие. Его просто нужно правильно наточить.
Отец — военный в отставке, человек с выжженной душой и каменным лицом. Он почти не разговаривал, будто каждое слово стоило ему физической боли. Иногда казалось, что он вообще исчезает — сидит в углу кухни, пьёт холодный кофе и смотрит сквозь стены. Он не учил, не наставлял — он просто был рядом, как призрак, как напоминание о том, что происходит, когда человек слишком долго служит войне.
Мать — женщина с глазами, в которых отражались больничные лампы и черно-белые фотографии. В молодости она мечтала стать врачом, но реальность раздавила её мечты слишком рано. Потери, похоронки, бесконечные списки диагнозов и отчётов. Она жила между мирами — физическим и внутренним, не до конца присутствуя ни в одном из них. Её любовь была тихой, незаметной — в аккуратно сложенной одежде, в горячем ужине, в мягком касании руки к щеке сына, когда она думала, что он уже спит.
Семья была небогатой. Деньги уходили на лечение, на долги, на старый дом, который разваливался по кирпичику. Но бедность не была проблемой. Главное — порядок. В их доме царила дисциплина и тишина, словно каждый день они жили на пороховой бочке, и любое резкое слово могло вызвать взрыв. Fake Mist рано понял: тишина — это язык силы. В ней можно услышать самое важное.
Он научился читать ещё до школы, в четыре года. Но сказки не вызывали у него интереса. Их логика казалась слишком наивной. Принцы, драконы, волшебство — он считал это пустым шумом. Вместо этого он листал старые армейские журналы отца, хранившиеся в запылённом чемодане под кроватью. Он читал мемуары, уставы, инструкции. Изучал их, как другие дети учат таблицу умножения.
В семь лет он уже мог с уверенностью рассказать о различиях между М4 и АК-74, знал калибры, темпы стрельбы, дальность поражения, скорострельность. Повторял технические характеристики как стихи, без запинки. В десять — выучил патрульные маршруты с карт, которые хранились в старом архиве отца. Он перерисовывал их, выдумывал тактические ходы, делал пометки. В двенадцать — собирал и разбирал макеты оружия с завязанными глазами, будто это была детская игра.
Но всё это было не ради впечатления. Он знал, зачем он это делает. Это не была фантазия о войне, не было романтики битв. Он видел в военном деле систему, точную, беспощадную, такую, где каждая ошибка — это смерть. Он хотел стать частью этой системы не ради крови, а ради контроля. Он верил, что сможет стать тем, кто минимизирует эти ошибки. Кто делает всё правильно. Без суеты. Без паники. Без потерь.
Он рос не так, как другие. Ему был чужд футбол, он не понимал восторга от танцев, не интересовался вечеринками. Когда другие подростки влюблялись, спорили, рисовали на партах и мечтали о машинах, он читал материалы по психологической устойчивости, изучал карты конфликтов, запоминал имена стратегов.
Учителя говорили родителям:
— Он странный. Не агрессивный, не замкнутый. Просто... в нём как будто всё уже решено.
Он не задавал глупых вопросов, не спорил ради спора. Он просто слушал. Учился. Наблюдал. Впитывал.
Он не был гением. Он просто шёл вперёд с упрямством, которое невозможно было сломать. Каждый день, каждый шаг — как звено в цепи. Он не искал друзей, не нуждался в одобрении. Всё, что он делал, было частью подготовки. Подготовки к тому дню, когда всё начнётся по-настоящему.
Юность:
С 14 лет он начал систематические физические тренировки. Не потому что кто-то заставлял, не чтобы казаться сильным перед сверстниками, и уж точно не ради одобрения. В этом возрасте большинство подростков искали себя во внешнем: мышцы для селфи, стиль для признания, лайки ради внутренней уверенности. У него всё было иначе. Fake Mist не просто занимался телом — он превращал его в управляемую, предсказуемую систему.
Он дотошно изучал строение мышц, биомеханику движений, реакцию организма на нагрузку. Прочитал десятки трудов по спортивной физиологии и восстановлению, изучал графики выработки гормонов, циклы сна, природу боли. Он заводил журналы самонаблюдений, сверял пульс и давление, анализировал каждый миллиметр роста силы и выносливости. Он не принимал протеин потому что «так делают все» — он изучал аминокислотный профиль каждого продукта и подбирал режимы питания, которые работали под его организм, под его цели.
Тренировки не были ради впечатления — они были частью подготовки к реальной жизни, в которой слабость может стоить слишком дорого. Он не пропускал ни дня, но и не фанатично рвался вперёд — он был методичен, почти клинически точен в том, как выстраивал своё тело. Это было его первое поле полного контроля, его первая личная армия, управляемая изнутри.
Параллельно он увлёкся картографией и топографией. Он часами изучал карты местности, тренировался в ориентировании без компаса, запоминал рельефы, водоёмы, особенности ландшафта. Его комната постепенно превратилась в штаб — стены были обвешаны картами, схемами, вырезками из военных журналов. Он знал, где начинается слепая зона любого наблюдательного пункта в пределах их района, какие маршруты безопасны при эвакуации, где можно спрятаться, если за тобой идёт преследование.
Затем пришла очередь баллистики. Он начал с теории: сопротивление воздуха, кинетическая энергия, углы подъёма и падения. Платформы, типы приводов, фрикционные элементы, углы рикошета, пробивная способность различных боеприпасов. Но для него это не было "интересной темой" — он воспринимал это как элемент грядущей жизни, в которой не будет времени на расчёты. Всё должно было стать автоматическим.
Он не мечтал стать просто солдатом. Он никогда не говорил: «Хочу служить», как это делали многие. Он говорил: «Хочу управлять ситуацией». Его интересовала не стрельба ради стрельбы — а логика командования, построение сценариев, нестандартные задачи, импровизация под давлением. Он хотел быть тем, кто понимает не только, как стрелять, но зачем и когда не стоит. Он изучал решения полевых командиров, анализировал ошибки офицеров, разборы операций, даже тех, что считались секретными — искал утечки, слухи, строил реконструкции по крупицам.
Он добровольно начал ходить в дома ветеранов. Не как волонтёр, не ради показухи или для галочки. Он приходил в тихие, пахнущие лекарствами палаты, садился на табурет у кровати старика и просто слушал. Не перебивая, не осуждая, не сочувствуя — просто фиксируя каждое слово. Он носил с собой чёрный блокнот с прошитым корешком, куда записывал фразы, детали, ошибки. Старики говорили — он впитывал. Где-то — про забытый патрон в стволе. Где-то — про неудачный выбор укрытия. Где-то — про внутренние сомнения, которые стоили жизней.
Он анализировал не только боевые ошибки — он изучал человека в бою. Поведение в стрессе. Паника. Отказ под давлением. Предательство. Лояльность. Он искал закономерности. Всплывающие паттерны. Точки, где ломается воля. Его не интересовало "почему человек боится", его интересовало "как сделать так, чтобы он не боялся". Всё, что он слышал, он превращал в вывод, в правило, в урок.
Он говорил сам себе:
— Каждая ошибка уже кем-то была совершена. Моё дело — не повторить её.
Это стало его внутренним кодексом. Его религией. Его единственным страхом.
Он не готовился к жизни — он готовился к войне. Но не потому, что любил её. А потому, что считал её неизбежной. И хотел встретить её подготовленным.
Поступление в академию и трагедия:
Когда настал момент выбирать путь, Fake Mist не колебался. Он отправил документы в Национальную военную академию, как будто просто следовал давно принятому решению. Он не обсуждал это с родителями, не советовался ни с кем. Он даже не готовился в классическом смысле — всё, что требовалось, уже было внутри. Его ум был тренирован логикой, а тело — дисциплиной. На вступительных испытаниях он показал отличные результаты: в теории тактики, ориентировании, физической выносливости, прикладной психологии. Ему сразу предложили направление с упором на подготовку будущих командиров и аналитиков малых тактических групп. Он согласился без лишнего пафоса. Это был просто шаг вперёд.
Он влился в структуру академии, как будто всегда там был. Он соблюдал регламент, выполнял нормативы, но главное — учился. Не по учебникам, а по принципам. Искал суть в действиях, искал ошибки в стандартах, выстраивал собственные выводы на основе опыта инструкторов, улавливал закономерности, замечал ритм. Время в академии стало для него не обучением, а процессом перевоплощения. Он превращался не в солдата, а в инструмент. В разумный, адаптивный, хладнокровный механизм реагирования на угрозы любой природы.
Но всё пошло не по плану. В день, когда их отряд готовился к базовой тренировке по метанию гранат, погода стояла жаркой, сухой, воздух был тяжелым. Инструктор провёл краткий инструктаж, распределил позиции. Fake Mist знал последовательность действий наизусть. Он вошёл в сектор, взял тренировочную гранату с инертным зарядом — старая модель, по мнению многих курсантов, ненадёжная, но допущенная к обучению. Подготовка, взвод, движение. Всё шло правильно. Но в тот момент, когда он поднял руку, чтобы бросить, раздался глухой хлопок, и всё вокруг озарилось ослепляющим светом. Граната сдетонировала преждевременно, прямо в его руке.
Его отбросило назад. Звук исчез. Остался только звон в ушах и вкус меди во рту. Осколки пробили лицо и шею. Разогретый металл и взрывная волна оставили следы не просто боли — символы. Ожоги, прорезанные шрамы, рваная кожа. Сзади на шее ожог и шрам образовали рисунок, напоминающий 100-долларовую купюру — символ иронии судьбы, словно кто-то врезал ему в тело намёк на цену его стремлений. На лбу выгорели формы, напоминающие символы: пять точек, расположенных в форме звезды. На лбу же остался крест, словно выжженный под давлением. Шрам от бровей до подбородка, пересекающий лицо по вертикали, разделил его внешность на две половины. Глаза также были повреждены, в результате чего в глазное яблоко попала инфекция, которая окрасила его глаза в чёрный цвет. Справа от губы — глубокий порез, который навсегда изменил его мимику. Губы были изрезаны, кожа в этих местах так и не восстановилась. На лбу выжженные следы напоминали очертания рогов, дугообразных, как символ внутреннего демона. На шее, среди хаотичных ожогов и шрамов, остался отпечаток, похожий на слово "Animal" — как будто сама граната оставила подпись на теле.
Fake Mist не умер. Он был доставлен в госпиталь в критическом состоянии, но сердце не остановилось. Он не кричал, не паниковал. Врачи говорили потом, что он смотрел на них с таким спокойствием, будто уже видел смерть и договорился с ней. Его лицо восстанавливали частями, но большую часть шрамов не удалось убрать. Комиссия признала его непригодным для дальнейшей службы. Академия, следуя уставу, оформила отчисление. Его путь был оборван. Его мечта — перечёркнута.
Но это был не конец. Это было перерождение.
Взрослая жизнь:
После выхода из госпиталя Fake Mist исчез. Он не вернулся домой, не появился у знакомых, не написал родителям. По сути, он исчез из списка обычных граждан, став для окружающих призраком. Но в это время он начал новую фазу своей жизни — фазу, где не было системы, но была цель.
Он знал, что утратил официальную возможность стать частью армии, но остался навык: мыслить, анализировать, выстраивать. Он не нуждался в погонах, чтобы продолжить путь. Он стал искать новые пути — неофициальные, но эффективные. Он понял, что война не всегда ведётся на поле. И он начал изучать мир как поле боя.
Он снял квартиру в индустриальном районе, работал на низкооплачиваемых работах, чтобы не зависеть ни от кого. Но по ночам — учился. Не просто читал — изучал методично.
Сначала — психология выживания. Как человек ведёт себя в стрессе, где граница между разумом и инстинктом. Он посещал курсы, где преподавали ветераны боевых действий. Изучал поведенческую биомеханику, реакцию зрачков на ложь, напряжение мышц при принятии решений. Параллельно — уличная тактика. Не с книг, а с улиц. Он проводил время с бывшими гангстерами, наблюдал за торговцами, внедрялся в криминальные круги не как участник, а как наблюдатель. Он строил схему — карту реального мира, в котором агрессия не следовала уставу.
Его навыки адаптировались. Он тренировался сам. Использовал остатки своего тела как материал для формирования нового оружия. Разработал методику немногочисленного боя, где один противник учится использовать окружение, предметы, темп. Параллельно — киберплатформа. Он изучал цифровую безопасность, шифрование, способы вскрытия баз данных, анализ сетевых структур. Он не был хакером в классическом смысле — он искал модели. Он научился находить лазейки, прогнозировать поведение систем и людей, интегрировать физические действия с цифровыми ударами.
Он не просто выжил. Он превратился в то, что пытался создать в академии. Только теперь — вне протокола.
Образование:
Fake Mist с самого начала понимал: если система отвергла его, значит, придётся создать свою. И не просто новую — а эффективнее прежней. Он начал с простого — наблюдение. Каждый день, выходя на улицу, он изучал поведение окружающих. Как люди реагируют на внезапные звуки, как двигаются по тротуару, как ведут себя в конфликте. Он делал пометки, анализировал. Потом перешёл к более сложному — начал изучать нейропсихологию решений, в особенности — в условиях кризиса. Его интересовала область когнитивных искажений, как человек принимает ошибочное решение в условиях давления. Вся информация, которую он собирал, не просто откладывалась — она формировала схему, так называемую "матрицу уязвимостей" человека.
Чтобы двигаться дальше, он оформил доступ в несколько открытых архивов и библиотек при университетах, воспользовавшись программами свободного образования для ветеранов и инвалидов. Он не афишировал свою личность. Часто появлялся в залах рано утром или поздно ночью. Работал молча, системно. Там он впервые познакомился с поведенческой аналитикой, построенной на системах анализа движений, мимики, микро-жестов. Он читал труды специалистов, которые занимались разработкой протоколов допроса, оценкой достоверности показаний свидетелей, предиктивным анализом преступных намерений.
Параллельно он начал изучать биомеханику тела человека, в особенности — уязвимые зоны, точки перегрузки, слабости опорно-двигательного аппарата. Это знание он начал сочетать с базовыми медицинскими курсами по травматологии, чтобы понимать, как минимальными действиями можно временно вывести человека из строя без летального исхода. Его интересовало управление: он хотел контролировать конфликт, а не уничтожать.
Следующим этапом стало изучение уличной тактики взаимодействия. Он подключился к закрытым форумам бывших военных, на которых делились реальными кейсами — засады, штурмы, сопровождение ценных лиц, борьба в тесных помещениях. На этих платформах он находил информацию, которую невозможно получить ни в одной академии. Это была практика без прикрас. Он систематизировал всё: от способов постановки ловушек до методов психологического давления на вооружённого противника без стрельбы.
Когда он почувствовал, что готов к следующему шагу, он углубился в информационные технологии. Начал с основ — алгоритмы шифрования, архитектура сетей, протоколы безопасности. Его цель — научиться анализировать потоки данных и применять их в реальных ситуациях. Он изучал методы проникновения в камеры наблюдения, схемы обхода логики охранных систем, способы цифровой маскировки и следописи. Он понял, что сегодня поле боя — это не только улица, но и поток информации.
Его подход всегда оставался прежним: не просто освоить навык, а понять его как систему. Если он изучал замки — он разбирал принципы механики запирания. Если осваивал ключ-карты — он вникал в логику RFID. Если копался в коде — он искал архитектуру. Его цель — превратить любую технологию в оружие.
Так он создал свою модель обучения: ежедневный план на 18 часов активности, из которых не менее 12 уходили на практику и теорию, оставшееся — на тактический анализ, физподготовку и медитацию, направленную не на спокойствие, а на контроль внимания. Он тренировался в полной тишине, затем — в шуме, потом — в симуляции хаоса.
Постепенно он вышел на уровень неофициального консультанта, предоставлявшего анализ рисков и моделирование сценариев для частных структур. Работал под псевдонимами. Его знали только по делу. Никто не спрашивал, кто он. Они спрашивали, что он знает. Он не светился. Его лицо никто не публиковал — оно всё равно больше не подходило под категорию "лицо".
Настоящее время:
В текущий момент Fake Mist стал фигурой, чья деятельность не фиксируется стандартными базами. Он не числится в реестрах сотрудников ни одной организации, но его имя в шифре упоминается в отчётах некоторых аналитических групп. Он — специалист, который принимает участие в решении задач, где традиционные методы не работают.
Его ценность — в уникальной способности видеть структуру угрозы до её проявления. Он обучает небольшие частные группы работе в условиях городских столкновений, симулирует эвакуационные протоколы в зонах нестабильности, создаёт тактические схемы на случай внезапного захвата инфраструктуры. Его метод — не догма, а адаптивная реакция на меняющийся контекст. Он тренирует молодых бойцов не атаковать, а преобразовывать ситуацию в свою пользу, лишая врага опорных точек.
В данный момент он работает с несколькими параллельными направлениями:
Карта уязвимостей городского пространства: он разрабатывает виртуальные модели районов, где анализируются точки максимального контроля, эвакуационные маршруты, слабые зоны обороны. Это используется в системах безопасности, но также — и в деструктивных целях.
Полевые тренинги без оружия: он создаёт условия, при которых группа должна действовать в условиях абсолютного ресурсо-дефицита, используя только среду, ландшафт, предметы. Всё от бетонных блоков до мусорных баков становится инструментом.
Кодовые протоколы общения в хаосе: он разработал собственную систему символов, жестов, визуальных меток, которые позволяют членам группы обмениваться командами даже в условиях шума, отсутствия связи и подавления сигналов.
Наблюдение и контроль: он способен анализировать группу людей по видео с уличной камеры и предсказать развитие конфликта с вероятностью 87%. Это делает его полезным не только для частных охранных структур, но и для тех, кто хочет управлять улицей — пусть даже незаконно.
Но важнее всего — он остаётся в тени. Никто не знает, где он живёт. Никто не знает, где он обучает. Никто не может найти его дважды, если он сам этого не захочет. У него нет друзей. Есть только контакты. Нет любви. Есть только приоритет. Его лицо — зеркало боли. Его тело — карта боли. Но его разум — алгоритм, который совершенствуется каждый день.
Итоги биографии:
Fake Mist может работать в гос структурах с черными глазами (Вариант 27), ожогом в виде поцелуя (Татуировка Lipstick Kiss), ожогом в виде 5 звёзд (Татуировка Wanted Stars), шрамом в виде надписи Animal на шее (Татуировка Animal), порезами на губах (Татуировка Stitches), шрамом в виде 100-долларовой купюры на шее (Татуировка 100$), шамом в виде двух рогов (Татуировка Two Horns), ожогом в виде меча (Thogs Sword), Шрамом на лице в виде полосы на переносице (Татуировка Battle Mark), и шрамом у правого края губы (Татуировка Lip Drip).
Fake Mist имеет пометку S в медицинской карте.
Последнее редактирование: