- Автор темы
- #1
ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Имя и Фамилия: Dmitriy Destroyan
Пол: Мужской
Дата рождения: 22 Октября 1993
Национальность: Британец
Внешние признаки:
Рост: 180
Вес: 160
Цвет волос: черный
Цвет глаз: голубой
Телосложение: нормальное
Татуировки: по всему телу
Особенности: имеются шрамы и ожоги на лице
Родители
Отец Лелуш Китти, физически слабый, но духом стойкий отпрыск британской знати, вырос в поместье под Манчестером в атмосфере строгого аристократического воспитания отца и глубокого влияния русской культуры через слуг. Парадоксально сочетая знание традиций короны с "воровскими понятиями", усвоенными от беглого советского "вора в законе"-дворецкого, он в юности погрузился в криминал, организовав контрабанду и рэкет, и даже был коронован "вором в законе" в Москве. Роковой поединок на фехтовании, где он смертельно ранил своего учителя-старосту, спровоцировал ярость толпы, разрушившую поместье и унесшую жизни слуг. Спасая младших братьев, изуродованный шрамами и ожогами, Лелуш бежал в США. В Лос-Сантосе он порвал с криминалом, используя свои связи для легализации бывших сообщников из русской мафии через бизнес и соцпроекты. Стремясь к искуплению, он стал начальником федеральной тюрьмы, где внедряет гуманные реформы и программы реабилитации заключенных, основываясь на идее исправления, а не только наказания. Его жизнь, движимая долгом перед братьями и желанием создать лучшее будущее, стала примером трансформации и служения обществу, где прошлый криминальный опыт неожиданно лег в основу его уникального подхода к правосудию и идеи "воровской честности", переосмысленной во благо.
Мать Рикквел Карти — целеустремленный агент FIB, воплощение американской служебной надежности. Уроженка Канзаса, выросшая в спокойной семье учителя и медсестры, она с детства отличалась аналитическим складом ума и обостренным чувством справедливости. Её карьера в федеральном бюро построена на безупречной дисциплине, хладнокровии в стрессовых ситуациях и умении распутывать сложные дела с методичностью следователя-профи. За строгим служебным обликом скрывается увлеченная кулинарка и заядлая путешественница, чьи отпуска проходят в треккинге по национальным паркам. Её сила — не в громкой славе, а в последовательности, принципиальности и редком умении отделять работу от личной жизни, оставаясь опорой для близких. Коллеги ценят её как «тихого профессионала»: того, кто предпочитает дело — словам, а результат — показухе.
Детство
Детство Дмитрия прошло в атмосфере строгой дисциплины, установленной матерью, и философских разговоров с отцом, в которых часто поднимались темы вины и возможности искупления. Он с ранних лет знал русский язык, слушал рассказы отца о прошлой жизни и ощущал их эмоциональную тяжесть. Когда ему исполнилось десять лет, произошёл инцидент, который оставил глубокий след: во время школьного похода к старому карьеру на севере от Лос-Сантоса группа детей, включая Дмитрия и его одноклассницу Алису, отделилась от основной группы и обнаружила полуразрушенное здание заброшенной лаборатории Human Labs. Несмотря на опасения, они вошли внутрь, где царили хаос и химический запах — разбитые колбы, перевёрнутые стеллажи, следы давнего разрушения. Трагедия произошла внезапно: один из мальчиков уронил тяжелый ящик на стеклянный сосуд, и из него вырвалось облако желтого дыма. Началась паника, и в момент метания взрывоопасной капли Дмитрий оказался рядом с эпицентром. На правой скуле у него отпечатался так называемый «поцелуй» — форма, напоминающая стилизованный отпечаток губ, результат прямого попадания капли неизвестного высококоррозивного вещества; кожа здесь стала гладкой, блестящей, лишенной пор и приобрела багрово-белесый оттенок. Одновременно вокруг глаз проявились характерные ожоги — сочетание химического ожога и термического воздействия: кожа потемнела, стянулась, веки припухли от постоянного раздражения и рубцевания, а глаза постоянно слезились на ветру или при ярком свете. В тот момент Алиса, заметив опасность, толкнула его в сторону, но сама не успела отойти и была накрыта вырвавшимся в результате химической реакции огнем и паром. Дмитрий был отброшен волной, придавлен обломками и потерял сознание. Проснувшись в больничной палате, он увидел своё отражение в зеркале и впервые осознал тяжесть полученных травм — не только физическую боль, но и вину за гибель девочки, которой он так и не успел сказать «спасибо» за спасение. С тех пор рубцы на лице стали молчаливыми свидетелями того дня, напоминая о хрупкости жизни и силе невысказанной признательности. Физические раны Дмитрий залечивал месяцами, но душевные так и остались нетронутыми. Его мать Рикквел, привыкшая работать с самыми опасными преступными структурами и привыкшая к рискам, впервые столкнулась с бессмысленной жестокостью мира, и её страх приобрёл почти патологический характер. Отец, Лелуш, чье прошлое и должность начальника тюрьмы делали семью потенциальной целью, воспринимал травмированного сына как уязвимость, которую ни в коем случае нельзя было оставлять без контроля. Вместе, движимые тревогой и искалеченной привязанностью, родители приняли жесткое решение. Год спустя после трагедии в “Humane Labs”, когда Дмитрию исполнилось одиннадцать, под видом заботы и обеспечения безопасности ему имплантировали подкожный GPS-трекер в область левой лопатки. Устройство было крошечным, но технически продвинутым: оно передавало координаты семье. Официальной причиной стала вероятность похищения, вызванная отцовскими связями с криминальными структурами и служебной деятельностью матери, а также обострившаяся уязвимость ребёнка после трагедии. Однако в глубине причин лежал страх потери, особенно для Рикквел, не готовой снова пережить смерть близкого человека. Для неё имплант стал опорой,а для Лелуша – способом отстоять свою роль отца и обеспечить контроль. Для самого Дмитрия же это стало символом недоверия и лишения свободы. Маленький бугорок под кожей, осязаемый при движении, воспринимался как постоянное вмешательство в его личное пространство. Технологическая слежка превратилась в источник ненависти. В школе это сделало его изгоем: за спиной шептались, жалели, сторонясь. Он быстро выработал холодную отчужденность, прятал чувства за аналитическим взглядом и нашел спасение в изучении точных наук, особенно информатики. В программировании он чувствовал контроль, силу и независимость – всё, чего он был лишён в реальном мире. Погружение в цифровую среду стало его ответом на всё: на имплант, на родительское давление, на попытку навязать образ «правильного сына».
Образование
Годы, проведённые Дмитрием в самой престижной школе Лос-Сантоса, стали временем внутреннего конфликта и самоопределения. С одной стороны — академический успех: точные науки, информатика, программирование. Его ум был натренирован не столько усилиями преподавателей, сколько необходимостью контролировать хаос: сначала эмоциональный после трагедии, затем цифровой, когда он нашёл в коде не просто интерес, а способ сбежать от реальности. За экраном он становился Destroyan — ник, под которым его знали на теневых форумах. Там он был признанным мастером взлома, специалистом по обходу защиты и автором нестандартных алгоритмов, которыми пользовались гораздо старшие участники. Но с другой стороны — постоянное напряжение, вызванное психологическим давлением, чувством вины за инцидент в Humane Labs и невидимой слежкой, заключенной в подкожный GPS. Он не забыл, как в день трагедии взрослые оказались беспомощными, как даже мать, сотрудник ФБР, ничем не смогла помочь. Система, которую он наблюдал с детства, казалась ему несправедливой, слишком далёкой от реальных угроз, слишком занятой политикой, чтобы увидеть, как именно ломаются люди на уровне районов. Именно это породило у него желание стать частью местной защиты — не федеральной, а районной, конкретной, живой. Идея поступить в Академию LSPD не была протестом, хотя тень отцовского прошлого и материнского авторитета ощущалась. Он хотел быть рядом — в родном городе, на тех улицах, где когда-то никто не пришел вовремя. Готовясь к поступлению, он изучал право, криминалистику, поведение преступных групп. Его отец, несмотря на свою отстраненность, иногда делился фрагментами прошлого, давая сыну представление о теневой стороне города. Физически он тоже не избежал столкновений: в школьной раздевалке он получил глубокий рубец в ходе драки, проходящий от щеки через нос к другой щеке, а в кабинете органической химии однажды неправильно смешанный реактив распылил едкий пар прямо на губы — в верхней и нижней губе возникли узкие бороздки-шрамы, едва заметные, но не исчезающие, будто напоминание о том, что даже в эпоху цифровой защиты один неверный ход в реальности способен оставить след.. След остался навсегда, как ещё одно напоминание о столкновениях, от которых не защитит ни GPS, ни родительский страх. В Академии он показал себя как талантливый, физически крепкий курсант, но с острым независимым характером и внешностью, которая вызывала сомнения у части инструкторов — не столько по поводу квалификации, сколько по поводу его способности быть "лицом службы". И всё же именно его письмо, честное, местами жесткое, где он описал трагедию в Humane Labs и личную мотивацию изменить город, стало той чертой, которую не могли проигнорировать.
Юность
Параллельно учебе Дмитрий жил жизнью, которая на первый взгляд существовала лишь в пределах школьной программы, но на деле простиралась далеко вглубь цифрового мира. К четырнадцати годам он практически перестал ощущать себя как "Китти" — это имя стало для него синонимом мягкости и пассивности. Именно тогда родился Destroyan — имя, звучавшее как вызов всему, чему он противостоял. Псевдоним был намеренным отторжением фамилии, символом силы, бунта и внутренней трансформации. Он владел сетевыми чатами, создавал сообщества, взламывал школьные системы не ради вреда, а ради проверки их надежности — "стресс-тестом", как он это называл. В виртуальности он был свободен: GPS-имплант, слежка, школьные границы — всё это исчезало в коде, где его знали как Destroyan. Его жизнь делилась на две части: днём — ученик с холодным взглядом и успехами в точных науках, ночью — тень в сетях, цифровой изгой, лидер тех, кого не принимали в реальности. Когда ему исполнилось восемнадцать, он официально сменил фамилию. Для матери это был акт предательства. Для отца — напоминание о его собственном прошлом. Так имя Destroyan стало не только частью сети, но и его новым именем. Именно тогда он начал путь в LSPD, параллельно оставаясь активным участником андеграундной цифровой сцены. Всё рухнуло в один вечер, когда в баре, служившем пристанищем для отбросов города, к нему подошел мужчина со шрамами на руках и холодным в голосом. Он узнал Дмитрия, но не как курсанта, а как хакера, разрушившего когда-то его жизнь. Конфликт вспыхнул мгновенно. Дмитрий, уверенный и язвительный, бросил фразу, которая стала триггером. В зеркале за стойкой он увидел движение — блеск лезвия — и хоть успел отшатнуться, два удара достигли цели. Один — под левым глазом, рваный и глубокий. Второй — параллельный, резкий, оставивший лицо залитым кровью. Он упал на пол, теряя сознание, когда звук полицейских сирен и голос Лелуша — неожиданно знакомый и властный — прорезал шум: он отследил сына по GPS, когда тот слишком долго не двигался, и примчался сам. Шеф полиции, отец, вмешался в самую опасную точку города, чтобы спасти того, кто отверг его фамилию. Лелуш не говорил много. Он просто был рядом, сжимая окровавленную руку сына, пока его увозили. В больнице он сказал только одно: «Фамилия — твоя. Но ты — мой сын. А этот имплант сегодня спас тебя. Думай, что хочешь.» После чего ушёл, оставив Дмитрия наедине с болью, с новыми шрамами — зловещими сердцами под левым глазом, отражающими те, что он вырезал сам под правым в память об Алисе. Впервые за долгое время Дмитрий усомнился в своей ненависти. Если бы не этот имплант, он бы умер.
Взрослая жизнь
Во взрослой жизни Дмитрий Destroyan стал фигурой, вызывающей уважение и опасение. К двадцати годам он числился младшим детективом LSPD — специализация: киберпреступления и цифровая криминалистика. Его имя фигурировало в ряде дел, где полиция бы не справилась без человека, знающего тёмную сторону сети не по статьям, а изнутри. Ник Destroyan, под которым он всё ещё существовал в подпольных кругах, был знаком специалистам по цифровому шифрованию, частным техникам и даже некоторым представителям служб, официально "не контактирующим" с хакерами.
Параллельно его отец, Лелуш Китти, прошёл путь от главы тюремного управления до губернатора штата. Его кампания опиралась не только на жесткий стиль управления, но и на свой личный имидж — отец, переживший потерю семьи, спасший сына и посвятивший жизнь охране правопорядка. На фоне этого Дмитрий оказался в тени политики, но при этом не потерял самостоятельность: в LSPD он занимался укреплением цифровой безопасности города, работал как с криминальными группами, так и с внутренними угрозами, включая попытки взлома баз данных полиции и управления губернатора. Ему доверяли сложные случаи, он общался напрямую с техническими советниками штаба Лелуша, но продолжал жить в своей зоне — между сетью и улицами. Однажды Дмитрий попал в ситуацию, которая вновь изменила направление его жизни. Поздно вечером, сопровождая команду охраны губернатора в восточной части столицы, он оказался в засаде. Нападение было хорошо спланировано: цель — похищение важного чиновника. Во время эвакуации Дмитрий заметил движение в переулке, бросился к группе, чтобы прикрыть отход, и в тот момент получил два удара ножом по лбу — один вертикальный, другой горизонтальный. Кровь стекала по лицу, но он остался в строю, добившись вывода заложников. Уже в больнице, когда швы начали затягиваться, оказалось, что шрам на его лбу — крестообразный, почти идентичный тому, что носит его отец.
Через несколько месяцев после происшествия он столкнулся с искушением, которое для подростка было бы очевидным выбором. Один из старых контактов Destroyan’a — бывший хирург, действовавший через подпольную цифровую клинику — предложил удалить GPS-имплант раз и навсегда. Процедура была рискованной, но возможной. И всё же Дмитрий отказался. Несмотря на годы ненависти, он понял: это устройство стало не просто цепью — оно было нитью, удержавшей связь с семьей. Оно спасло ему жизнь не один раз, и именно оно привело отца в грязный бар, когда всё могло закончиться. После всего — шрамов, спасений, предательства и восстановления — он выбрал доверие.
Имя и Фамилия: Dmitriy Destroyan
Пол: Мужской
Дата рождения: 22 Октября 1993
Национальность: Британец
Внешние признаки:
Рост: 180
Вес: 160
Цвет волос: черный
Цвет глаз: голубой
Телосложение: нормальное
Татуировки: по всему телу
Особенности: имеются шрамы и ожоги на лице
Родители
Отец Лелуш Китти, физически слабый, но духом стойкий отпрыск британской знати, вырос в поместье под Манчестером в атмосфере строгого аристократического воспитания отца и глубокого влияния русской культуры через слуг. Парадоксально сочетая знание традиций короны с "воровскими понятиями", усвоенными от беглого советского "вора в законе"-дворецкого, он в юности погрузился в криминал, организовав контрабанду и рэкет, и даже был коронован "вором в законе" в Москве. Роковой поединок на фехтовании, где он смертельно ранил своего учителя-старосту, спровоцировал ярость толпы, разрушившую поместье и унесшую жизни слуг. Спасая младших братьев, изуродованный шрамами и ожогами, Лелуш бежал в США. В Лос-Сантосе он порвал с криминалом, используя свои связи для легализации бывших сообщников из русской мафии через бизнес и соцпроекты. Стремясь к искуплению, он стал начальником федеральной тюрьмы, где внедряет гуманные реформы и программы реабилитации заключенных, основываясь на идее исправления, а не только наказания. Его жизнь, движимая долгом перед братьями и желанием создать лучшее будущее, стала примером трансформации и служения обществу, где прошлый криминальный опыт неожиданно лег в основу его уникального подхода к правосудию и идеи "воровской честности", переосмысленной во благо.
Мать Рикквел Карти — целеустремленный агент FIB, воплощение американской служебной надежности. Уроженка Канзаса, выросшая в спокойной семье учителя и медсестры, она с детства отличалась аналитическим складом ума и обостренным чувством справедливости. Её карьера в федеральном бюро построена на безупречной дисциплине, хладнокровии в стрессовых ситуациях и умении распутывать сложные дела с методичностью следователя-профи. За строгим служебным обликом скрывается увлеченная кулинарка и заядлая путешественница, чьи отпуска проходят в треккинге по национальным паркам. Её сила — не в громкой славе, а в последовательности, принципиальности и редком умении отделять работу от личной жизни, оставаясь опорой для близких. Коллеги ценят её как «тихого профессионала»: того, кто предпочитает дело — словам, а результат — показухе.
Детство
Детство Дмитрия прошло в атмосфере строгой дисциплины, установленной матерью, и философских разговоров с отцом, в которых часто поднимались темы вины и возможности искупления. Он с ранних лет знал русский язык, слушал рассказы отца о прошлой жизни и ощущал их эмоциональную тяжесть. Когда ему исполнилось десять лет, произошёл инцидент, который оставил глубокий след: во время школьного похода к старому карьеру на севере от Лос-Сантоса группа детей, включая Дмитрия и его одноклассницу Алису, отделилась от основной группы и обнаружила полуразрушенное здание заброшенной лаборатории Human Labs. Несмотря на опасения, они вошли внутрь, где царили хаос и химический запах — разбитые колбы, перевёрнутые стеллажи, следы давнего разрушения. Трагедия произошла внезапно: один из мальчиков уронил тяжелый ящик на стеклянный сосуд, и из него вырвалось облако желтого дыма. Началась паника, и в момент метания взрывоопасной капли Дмитрий оказался рядом с эпицентром. На правой скуле у него отпечатался так называемый «поцелуй» — форма, напоминающая стилизованный отпечаток губ, результат прямого попадания капли неизвестного высококоррозивного вещества; кожа здесь стала гладкой, блестящей, лишенной пор и приобрела багрово-белесый оттенок. Одновременно вокруг глаз проявились характерные ожоги — сочетание химического ожога и термического воздействия: кожа потемнела, стянулась, веки припухли от постоянного раздражения и рубцевания, а глаза постоянно слезились на ветру или при ярком свете. В тот момент Алиса, заметив опасность, толкнула его в сторону, но сама не успела отойти и была накрыта вырвавшимся в результате химической реакции огнем и паром. Дмитрий был отброшен волной, придавлен обломками и потерял сознание. Проснувшись в больничной палате, он увидел своё отражение в зеркале и впервые осознал тяжесть полученных травм — не только физическую боль, но и вину за гибель девочки, которой он так и не успел сказать «спасибо» за спасение. С тех пор рубцы на лице стали молчаливыми свидетелями того дня, напоминая о хрупкости жизни и силе невысказанной признательности. Физические раны Дмитрий залечивал месяцами, но душевные так и остались нетронутыми. Его мать Рикквел, привыкшая работать с самыми опасными преступными структурами и привыкшая к рискам, впервые столкнулась с бессмысленной жестокостью мира, и её страх приобрёл почти патологический характер. Отец, Лелуш, чье прошлое и должность начальника тюрьмы делали семью потенциальной целью, воспринимал травмированного сына как уязвимость, которую ни в коем случае нельзя было оставлять без контроля. Вместе, движимые тревогой и искалеченной привязанностью, родители приняли жесткое решение. Год спустя после трагедии в “Humane Labs”, когда Дмитрию исполнилось одиннадцать, под видом заботы и обеспечения безопасности ему имплантировали подкожный GPS-трекер в область левой лопатки. Устройство было крошечным, но технически продвинутым: оно передавало координаты семье. Официальной причиной стала вероятность похищения, вызванная отцовскими связями с криминальными структурами и служебной деятельностью матери, а также обострившаяся уязвимость ребёнка после трагедии. Однако в глубине причин лежал страх потери, особенно для Рикквел, не готовой снова пережить смерть близкого человека. Для неё имплант стал опорой,а для Лелуша – способом отстоять свою роль отца и обеспечить контроль. Для самого Дмитрия же это стало символом недоверия и лишения свободы. Маленький бугорок под кожей, осязаемый при движении, воспринимался как постоянное вмешательство в его личное пространство. Технологическая слежка превратилась в источник ненависти. В школе это сделало его изгоем: за спиной шептались, жалели, сторонясь. Он быстро выработал холодную отчужденность, прятал чувства за аналитическим взглядом и нашел спасение в изучении точных наук, особенно информатики. В программировании он чувствовал контроль, силу и независимость – всё, чего он был лишён в реальном мире. Погружение в цифровую среду стало его ответом на всё: на имплант, на родительское давление, на попытку навязать образ «правильного сына».
Образование
Годы, проведённые Дмитрием в самой престижной школе Лос-Сантоса, стали временем внутреннего конфликта и самоопределения. С одной стороны — академический успех: точные науки, информатика, программирование. Его ум был натренирован не столько усилиями преподавателей, сколько необходимостью контролировать хаос: сначала эмоциональный после трагедии, затем цифровой, когда он нашёл в коде не просто интерес, а способ сбежать от реальности. За экраном он становился Destroyan — ник, под которым его знали на теневых форумах. Там он был признанным мастером взлома, специалистом по обходу защиты и автором нестандартных алгоритмов, которыми пользовались гораздо старшие участники. Но с другой стороны — постоянное напряжение, вызванное психологическим давлением, чувством вины за инцидент в Humane Labs и невидимой слежкой, заключенной в подкожный GPS. Он не забыл, как в день трагедии взрослые оказались беспомощными, как даже мать, сотрудник ФБР, ничем не смогла помочь. Система, которую он наблюдал с детства, казалась ему несправедливой, слишком далёкой от реальных угроз, слишком занятой политикой, чтобы увидеть, как именно ломаются люди на уровне районов. Именно это породило у него желание стать частью местной защиты — не федеральной, а районной, конкретной, живой. Идея поступить в Академию LSPD не была протестом, хотя тень отцовского прошлого и материнского авторитета ощущалась. Он хотел быть рядом — в родном городе, на тех улицах, где когда-то никто не пришел вовремя. Готовясь к поступлению, он изучал право, криминалистику, поведение преступных групп. Его отец, несмотря на свою отстраненность, иногда делился фрагментами прошлого, давая сыну представление о теневой стороне города. Физически он тоже не избежал столкновений: в школьной раздевалке он получил глубокий рубец в ходе драки, проходящий от щеки через нос к другой щеке, а в кабинете органической химии однажды неправильно смешанный реактив распылил едкий пар прямо на губы — в верхней и нижней губе возникли узкие бороздки-шрамы, едва заметные, но не исчезающие, будто напоминание о том, что даже в эпоху цифровой защиты один неверный ход в реальности способен оставить след.. След остался навсегда, как ещё одно напоминание о столкновениях, от которых не защитит ни GPS, ни родительский страх. В Академии он показал себя как талантливый, физически крепкий курсант, но с острым независимым характером и внешностью, которая вызывала сомнения у части инструкторов — не столько по поводу квалификации, сколько по поводу его способности быть "лицом службы". И всё же именно его письмо, честное, местами жесткое, где он описал трагедию в Humane Labs и личную мотивацию изменить город, стало той чертой, которую не могли проигнорировать.
Юность
Параллельно учебе Дмитрий жил жизнью, которая на первый взгляд существовала лишь в пределах школьной программы, но на деле простиралась далеко вглубь цифрового мира. К четырнадцати годам он практически перестал ощущать себя как "Китти" — это имя стало для него синонимом мягкости и пассивности. Именно тогда родился Destroyan — имя, звучавшее как вызов всему, чему он противостоял. Псевдоним был намеренным отторжением фамилии, символом силы, бунта и внутренней трансформации. Он владел сетевыми чатами, создавал сообщества, взламывал школьные системы не ради вреда, а ради проверки их надежности — "стресс-тестом", как он это называл. В виртуальности он был свободен: GPS-имплант, слежка, школьные границы — всё это исчезало в коде, где его знали как Destroyan. Его жизнь делилась на две части: днём — ученик с холодным взглядом и успехами в точных науках, ночью — тень в сетях, цифровой изгой, лидер тех, кого не принимали в реальности. Когда ему исполнилось восемнадцать, он официально сменил фамилию. Для матери это был акт предательства. Для отца — напоминание о его собственном прошлом. Так имя Destroyan стало не только частью сети, но и его новым именем. Именно тогда он начал путь в LSPD, параллельно оставаясь активным участником андеграундной цифровой сцены. Всё рухнуло в один вечер, когда в баре, служившем пристанищем для отбросов города, к нему подошел мужчина со шрамами на руках и холодным в голосом. Он узнал Дмитрия, но не как курсанта, а как хакера, разрушившего когда-то его жизнь. Конфликт вспыхнул мгновенно. Дмитрий, уверенный и язвительный, бросил фразу, которая стала триггером. В зеркале за стойкой он увидел движение — блеск лезвия — и хоть успел отшатнуться, два удара достигли цели. Один — под левым глазом, рваный и глубокий. Второй — параллельный, резкий, оставивший лицо залитым кровью. Он упал на пол, теряя сознание, когда звук полицейских сирен и голос Лелуша — неожиданно знакомый и властный — прорезал шум: он отследил сына по GPS, когда тот слишком долго не двигался, и примчался сам. Шеф полиции, отец, вмешался в самую опасную точку города, чтобы спасти того, кто отверг его фамилию. Лелуш не говорил много. Он просто был рядом, сжимая окровавленную руку сына, пока его увозили. В больнице он сказал только одно: «Фамилия — твоя. Но ты — мой сын. А этот имплант сегодня спас тебя. Думай, что хочешь.» После чего ушёл, оставив Дмитрия наедине с болью, с новыми шрамами — зловещими сердцами под левым глазом, отражающими те, что он вырезал сам под правым в память об Алисе. Впервые за долгое время Дмитрий усомнился в своей ненависти. Если бы не этот имплант, он бы умер.
Взрослая жизнь
Во взрослой жизни Дмитрий Destroyan стал фигурой, вызывающей уважение и опасение. К двадцати годам он числился младшим детективом LSPD — специализация: киберпреступления и цифровая криминалистика. Его имя фигурировало в ряде дел, где полиция бы не справилась без человека, знающего тёмную сторону сети не по статьям, а изнутри. Ник Destroyan, под которым он всё ещё существовал в подпольных кругах, был знаком специалистам по цифровому шифрованию, частным техникам и даже некоторым представителям служб, официально "не контактирующим" с хакерами.
Параллельно его отец, Лелуш Китти, прошёл путь от главы тюремного управления до губернатора штата. Его кампания опиралась не только на жесткий стиль управления, но и на свой личный имидж — отец, переживший потерю семьи, спасший сына и посвятивший жизнь охране правопорядка. На фоне этого Дмитрий оказался в тени политики, но при этом не потерял самостоятельность: в LSPD он занимался укреплением цифровой безопасности города, работал как с криминальными группами, так и с внутренними угрозами, включая попытки взлома баз данных полиции и управления губернатора. Ему доверяли сложные случаи, он общался напрямую с техническими советниками штаба Лелуша, но продолжал жить в своей зоне — между сетью и улицами. Однажды Дмитрий попал в ситуацию, которая вновь изменила направление его жизни. Поздно вечером, сопровождая команду охраны губернатора в восточной части столицы, он оказался в засаде. Нападение было хорошо спланировано: цель — похищение важного чиновника. Во время эвакуации Дмитрий заметил движение в переулке, бросился к группе, чтобы прикрыть отход, и в тот момент получил два удара ножом по лбу — один вертикальный, другой горизонтальный. Кровь стекала по лицу, но он остался в строю, добившись вывода заложников. Уже в больнице, когда швы начали затягиваться, оказалось, что шрам на его лбу — крестообразный, почти идентичный тому, что носит его отец.
Через несколько месяцев после происшествия он столкнулся с искушением, которое для подростка было бы очевидным выбором. Один из старых контактов Destroyan’a — бывший хирург, действовавший через подпольную цифровую клинику — предложил удалить GPS-имплант раз и навсегда. Процедура была рискованной, но возможной. И всё же Дмитрий отказался. Несмотря на годы ненависти, он понял: это устройство стало не просто цепью — оно было нитью, удержавшей связь с семьей. Оно спасло ему жизнь не один раз, и именно оно привело отца в грязный бар, когда всё могло закончиться. После всего — шрамов, спасений, предательства и восстановления — он выбрал доверие.
Итоги:
1. Dmitriy Destroyan может носить татуировку Stittches т.к. она является ожогом от химикатов полученным от химикатов во время его образования.
2. Dmitriy Destroyan может носить татуировку Thogs Sword т.к. она является шрамом полученным от ударов ножом по лбу во взрослой жизни.
3. Dmitriy Destroyan может носить татуировку Hearts т.к. она является шрамом полученным во время драки в баре в юности.
4. Dmitriy Destroyan может носить татуировку Battle Mark т.к. она является шрамом полученным во время драки во время его образования.
5. Dmitriy Destroyan может носить татуировку Lipstick Kiss т.к. она является химическим ожогом из детства.
6. Dmitriy Destroyan может носить Макияж №90 т.к. он является химическим ожогом из детства.
7. Хакер – Dmitriy Destroyan обладает исключительными навыками взлома, что позволяет ему проникать в базы данных и удалять информацию.
8. Dmitriy Destroyan - имеет подкожно вживленный GPS-трекер с автоматическим определением его местоположения после вживления, поставленный после инцидента в Humane Labs. Автоматическая рассылка приходит семье - Lelouch Kitty, Rikkvel Carti, Wencelass Kitty.
Последнее редактирование: