Отказано РП Биография Zetix_Moshniy

Администрация никогда не пришлет Вам ссылку на авторизацию и не запросит Ваши данные для входа в игру.
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.

Zzettixx

Новичок
Пользователь
Имя и фамилия: Zetix Moshniy (408135)
Возраст и дата рождения: 40 лет, 16.06.1985
Личное фото
1752439143176.png



Пол: Мужской
Рост: 193
Цвет глаз: Темный
Цвет волос: Белый
Телосложение: Стандартное
Татуировки: Присутствуют

Детство (0–12 лет)

Я вырос в небольшом промышленном городе, где вокруг всегда пахло заводским дымом и горячим металлом. Родители мои — обычные рабочие, мама медсестра, папа сварщик. Всё было нормально, пока мне не исполнилось шесть лет. Тогда в нашем доме произошёл взрыв газа. Я до сих пор помню этот день, как будто он случился вчера: яркая вспышка, грохот, и потом — дикая боль, будто меня сжарили изнутри. Меня и маму тогда дома не было, а папы тоже не было — он работал на смене. Я получил серьёзные ожоги лица, шеи и рук, врачи говорили, что это третья степень, и почти никто не выживает с такими травмами. Много месяцев я лежал в больнице, мне делали пересадки кожи, бинтовали, учили заново открывать глаза, потому что веки были повреждены. Помню, как впервые увидел себя в зеркале — там был какой-то чужой человек с полосами шрамов: одна вертикальная с лба до носа, другая — большая полоса через глаза, от виска до виска. Тогда я ещё не понимал, как это изменит мою жизнь, но я точно знал — я уже не такой, как раньше.


Когда я ходил в школу, одноклассники сразу заметили мои шрамы и не стеснялись смеяться. Они называли меня "роботом", "монстром" и всякое такое. Было обидно, особенно когда ты и так сам себе не нравишься. Мама всегда говорила, что я сильный и всё будет нормально, но в душе мне хотелось просто спрятаться от всех. Из-за ожогов и повреждений я всегда носил повязки, иногда капюшон, чтобы закрыть лицо. Поначалу это помогало, но часто я чувствовал себя изгоем.


Кроме шрамов, у меня на правой части лба был лейкопластырь — сначала настоящий, потому что рана была свежей, потом я сделал такую же татуировку, чтобы символизировать этот период своей жизни. На правой щеке остался шрам, похожий на поцелуй — я всегда воспринимал его как знак того, что меня любят и поддерживают. Под левым глазом у меня два маленьких сердечка — их я добавил позже, чтобы показать, что даже через всю боль я могу оставаться человеком, который чувствует и любит.



Юность (12–17 лет)

Подростковый возраст стал для меня настоящим испытанием. В школе было сложно: ребята не понимали, почему я такой, почему на лице такие полосы и пятна. Кто-то смеялся, кто-то просто отворачивался, а я всё больше закрывался в себе. В 14 лет мне предложили попробовать камуфлирующий грим — не для красоты, а чтобы хоть как-то спрятать шрамы. Я начал учиться наносить грим, чтобы красные и светлые рубцы были менее заметны. Было тяжело, но постепенно я понял, что можно не просто скрывать недостатки, а сделать их частью своего стиля.


В 15 лет я решил сделать татуировки. Это были не просто рисунки, а способ взять контроль над своим телом и историей. Полосы, которые повторяли мои шрамы — две вертикальные с лба до носа и одна большая горизонтальная, пересекающая глаза — стали моей защитой и моим знаком. Лейкопластырь на лбу — теперь уже в виде татуировки — был символом моего выздоровления и стойкости. Поцелуй на правой щеке — знак поддержки и любви. А маленькие сердечки под левым глазом — мой способ показать, что я могу не бояться себя.


Но с глазами начались новые проблемы. После ожогов у меня развилась кератопатия — это повреждение роговицы, из-за которого свет стал невыносимым, а зрение ухудшалось. Появились мутные участки, похожие на бельмо. Врач назначил носить специальные медицинские линзы, сначала прозрачные, чтобы поддерживать зрение, а потом — тёмные, чтобы скрыть пятна и защититься от света. Эти чёрные линзы стали для меня настоящим щитом. Без них смотреть на мир было трудно, иногда казалось, что всё в тумане.


В 16 лет я стал всё больше принимать себя таким, какой я есть. Понял, что мои шрамы и тату — не просто шрамы, а часть моей истории. А линзы — не просто аксессуар, а необходимость. Я начал встречаться с ребятами, которые тоже пережили серьёзные травмы, и вместе мы учились справляться с жизнью. Это давало мне силы не сдаваться и идти дальше.



Молодость (18–25 лет)

После школы я заинтересовался медициной и психологией. Хотел понять, как люди восстанавливаются после травм и как можно помочь тем, кто столкнулся с тем же, что и я. Я стал читать много литературы, ходил на курсы, общался с врачами и психологами. Но тело не переставало меняться. У меня началась болезнь — витилиго. Это когда кожа теряет цвет и появляются белые пятна. Они начали появляться на голове, бороде, и волосы стали терять пигмент, становились почти белыми. Поначалу я пытался красить волосы тёмным, чтобы скрыть пятна, но это выглядело только хуже — словно пятна просто меняли цвет. В конце концов я решился полностью обесцветить волосы, и теперь мои волосы стали белыми — не потому, что я покрасился, а потому что так велела болезнь.


Параллельно ухудшалось зрение — кератопатия прогрессировала, роговица мутнела, и без линз я видел всё словно сквозь туман. Черные линзы с фильтрацией света стали обязательными. Они не просто скрывали мутные пятна, но и защищали глаза от яркого света, который был болезнен для меня. Мне даже пришлось оформить официальные медицинские документы, чтобы постоянно носить эти линзы — без них я просто не мог нормально функционировать.


В то же время я сделал полный набор татуировок — полосы, лейкопластырь на лбу, поцелуй на щеке и сердечки под глазом. Эти рисунки стали моей «бронёй», они помогали мне не чувствовать себя уязвимым. Для меня это не просто мода или украшения, а символы борьбы и силы.


Я познакомился с другими ребятами и девчонками, у кого были травмы и болезни, похожие на мои. Мы вместе учились принимать себя и не бояться быть другими. Это дало мне надежду и желание дальше развиваться, помогать себе и другим.



Взрослая жизнь (25+)
Когда я устроился работать в государственную структуру, которая занимается реабилитацией людей с травмами и болезнями, я понял, что мой опыт — не только моя боль, но и моя сила. Там я увидел, сколько людей боятся показать себя из-за внешности, как многие теряют работу или уходят с учебы, потому что не могут справиться с осуждением.


Я начал собирать данные, писать отчёты и предлагать изменения. Убеждал руководство, что разрешение использовать корректирующий макияж, медицинские линзы и татуировки — не просто прихоть, а необходимость для психологического здоровья и нормальной работы.


Особенно я отстаивал право носить белые волосы, которые появились у меня из-за гипопигментации и витилиго. Впервые официально был признан этот цвет волос как допустимый внешний вид, а не нарушение дресс-кода. Это открыло двери многим людям с похожими проблемами, которые боялись дискриминации.


Чёрные медицинские линзы, которые я ношу каждый день, тоже получили официальное одобрение — теперь их нельзя запрещать на работе, потому что они являются медицинским средством для защиты глаз.


Я проводил тренинги и рассказывал коллегам, почему важно поддерживать людей с травмами, показывал, как правильно использовать маскирующие средства и татуировки. Благодаря этому в коллективе стало легче и добрее, и люди перестали бояться быть собой.


В итоге я добился внесения в правила пункта, разрешающего использовать медицинские и камуфляжные средства при наличии документов. Это помогло многим не только работать, но и жить без страха осуждения.


Для меня это не просто работа — это жизнь. Мои шрамы, татуировки, белые волосы и линзы — это мой личный знак силы и того, что даже после самого тяжёлого можно жить и помогать другим. Я горжусь тем, кем стал, и теперь стараюсь помочь каждому, кто оказался в похожей ситуации.

Настоящее время

Сейчас я работаю старшим специалистом по адаптации внешности. Белые волосы внесены в личное дело: «стабилизирующее окрашивание». Линзы — по медпоказаниям. Татуировки зарегистрированы как часть психореабилитации. Грим одобрен для публичных мероприятий.
Я веду программу: обучаю, как правильно оформлять допуски, чтобы люди не прятались. Шрамы — это не конец. Это доказательство, что ты выжил.

Итог

Прошу одобрить:
Белые волосы — витилиго и химические ожоги.
Чёрные линзы — кератопатия, бельмо.
Татуировки (полосы, лейкопластырь, поцелуй, сердечки) — психореабилитация, маскировка шрамов.
Макияж — для перекрытия рубцов.
 
Последнее редактирование:
Доброго времени суток!

Вы указали рандомные заболевания, явно не относящиеся к Вашей биографии, пример:​
Чёрные линзы — кератопатия, бельмо.​
Черные линзы и бельмо?

Пишите свою биографию, а не используйте искусственный интеллект.

Отказано.
 
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.
Назад
Сверху