- Автор темы
- #1
ФИО:
Передоз Вадя Алехандрович
Дата рождения: 10 апреля 1995 года
Возраст: 29 лет
Пол:
Мужской
Личная фотография:
Национальность:
Американец с мексиканскими корнями
Родители:
Отец – Алехандро Передоз, автомеханик (погиб в 2007 году).
Мать – Мария Передоз, домохозяйка, умерла в 2012 году от болезни.
Образование:
Среднее, закончил школу в Лос-Сантосе, в колледж не поступал.
Описание внешнего вида:
Высокий, 186 см, спортивного телосложения, но не перекачанный. Короткая тёмная
щетина, резкие черты лица. На правом плече татуировка с инициалами «M.P.» в память о
матери.
Шрамы: на левой брови – след от удара бутылкой, на боку – последствие ножевого
ранения.
Детство
Родился и вырос в одном из бедных районов Лос-Сантоса.
Вадя рос в доме, где крики звучали чаще, чем тишина. Отец, Алехандро, был человеком,
которого уважали в автомастерской, но дома он превращался в дикого зверя. По вечерам
он часто возвращался поздно, пропахший табаком, алкоголем и чужими духами. Его шаги
в коридоре были тяжёлыми, будто каждую ночь он решал судьбу этого дома, и от его
настроения зависело, будет ли сегодня покой или буря.
Маленький Вадя, пяти- или шестилетний, сидел в своей комнате, сжимая в руках
потрёпанного плюшевого медведя, и прислушивался. Если шаги были ровными — значит,
отец просто устал. Но если они были неравномерными, если он слышал, как тот задевает
дверной косяк плечом — это означало, что мама снова будет плакать, ведь отец был пьян.
— Какого хрена у нас жрать нечего?! — грохотало с порога.
Мать всегда пыталась что-то сказать в ответ, её голос был мягким, словно старая ткань, но
этого никогда не было достаточно.
— Я… Я готовила, но ты не пришёл, ужин остыл…
Глухой звук — это он смахнул тарелку со стола. Звон битой керамики. Её короткий
вскрик. Вадя сжимался в комок на своей кровати. Слёзы текли по щекам, но он не делал
ни звука. Он уже знал, что если выйдет, если попробует защитить маму, его просто
оттолкнут, а может, и ударят.
Иногда, когда Алехандро был в особенно скверном настроении, он не просто кричал. Он
бил. Не каждый день, но часто. Вадя видел, как мама на следующее утро прятала синяки
под тонким слоем пудры, как улыбалась соседям, как будто ничего не случилось. Но он
знал правду.
Когда ему было семь, он впервые увидел, как отец играет в карты. Это было в ту ночь,
когда Алехандро привёл в дом незнакомых мужчин — грязных, воняющих потом и пивом.
Они сели прямо в гостиной, высыпали на стол стопку помятых купюр, и игра началась.
Вадя не понимал правил, но видел, как с каждым новым раундом отец становился всё
злее.
— Ты жульничаешь, урод! — рявкнул он на какого-то латиноса.
Тот рассмеялся.
— Ты просто неудачник, Алехандро. Проиграл — так заплати.
Отец схватил со стола пивную бутылку и с размаху ударил её о край. Стекло разлетелось,
в руках осталась зазубренная кромка. В комнате повисла тишина.
— Я сказал, что ты жульничаешь, — прошипел он.
Мужики напряглись, но вдруг один из них — пожилой, с тёмными глазами, как у
стервятника, — усмехнулся и махнул рукой.
— Забирай свои бабки, Алехандро, ты не в себе.
Отец взвыл от ярости.
Вадя в тот момент был в коридоре, прижавшись к стене. Он чувствовал, как внутри всё
холодеет. Это был страх. Страх, который жил в нём постоянно, как незваный гость,
поселившийся в его сердце.
Позже в ту ночь, когда мужчины ушли, отец снова сорвал злость на матери. Он кричал,
что она позорит его, что она ничего не стоит. Он схватил её за волосы, и Вадя, не
выдержав, выскочил из своей комнаты.
— Папа, пожалуйста, не надо…
Мужчина остановился, глядя на сына с каким-то презрением.
— Ты что, баба? Чего ноешь?
Мать с трудом поднялась с пола и прикрыла собой мальчика.
— Иди к себе, Вадя… Всё в порядке.
Но Вадя знал — ничего не в порядке. Никогда не было.
Так продолжалось долгие годы. Отец всё сильнее уходил в алкоголь и азартные игры.
Иногда его не было днями, а когда появлялся — только чтобы разнести всё в доме в
клочья. В один из вечеров он вообще не пришёл.
На следующий день нашли его тело в переулке. Его зарезали за долги.
Мать не плакала. Вадя тоже. Он просто сидел на крыльце их дома, глядя, как копы
заполняют бумаги, а соседи перешёптываются за спиной.
— Малец теперь без отца…
— Как же без отца? Без ублюдка — это да.
Вадя тогда не понял, почему внутри было пусто. Он думал, что должен злиться, плакать,
что-то чувствовать. Но не чувствовал ничего.
Лишь через пару дней, когда увидел, как мама сидит на кухне, глядя в одну точку, он
понял: её уже нет. Она жива, но внутри пустая. Как и он.
С той ночи детство закончилось.
Юность
После смерти отца всё изменилось. Ожидать помощи было не от кого – мать работала на
двух работах, чтобы хоть как-то свести концы с концами, но дом медленно приходил в
упадок. Стены, когда-то покрытые светлой краской, теперь облупились, полы скрипели
под ногами, а кухня напоминала заброшенный уголок, где давно никто не собирался за
ужином. Вадя видел, как мать медленно угасает, и с каждым днём понимал: если он не
позаботится о себе сам, никто за него этого не сделает.
Учёба шла тяжело. Не то чтобы он был тупым – просто ему было плевать. Математика,
история, литература – всё это казалось бессмысленным, ненужным. Учителя быстро
потеряли к нему интерес, списав на ещё одного «трудного подростка», который вряд ли
выберется из серости своего района. Единственное, что держало его на плаву, – спорт. В
физкультуре он всегда был первым: быстрый, сильный, с хорошей реакцией. Он мог
пробежать милю быстрее всех в классе, мог подтягиваться дольше, чем кто-либо ещё. Но вместо того чтобы использовать свои способности в чем-то продуктивном, он выпускал
пар в уличных драках.
Он не искал неприятностей, но и не избегал их. Если кто-то нарывался, Вадя не отступал.
Он понимал: в этом городе выживает только тот, кто даёт отпор. Его боялись, но уважали.
В 16 лет он уже имел репутацию парня, с которым лучше не связываться, но пока он не
перешагивал черту. В отличие от многих друзей, он не втягивался в криминал. Кто-то уже
тогда торговал наркотиками, кто-то угонял машины, кто-то воровал из магазинов. Вадя
держался подальше – не потому что был правильным, а потому что видел, чем это
заканчивалось.
Однако однажды всё изменилось.
Ему было 17, когда произошло первое серьёзное предательство. Это случилось в
захудалом баре, куда он зашёл с друзьями после очередного школьного турнира по боксу.
В тот вечер всё началось с пары слов, брошенных не в том тоне. Компания местных
парней решила показать, кто тут главный. Драка вспыхнула моментально – кулаки,
разбитые бутылки, хруст костей. Вадя дрался, как всегда, отчаянно, не думая о
последствиях.
Полиция приехала быстро, как будто знала, куда ехать. Всех раскидали по стенам,
заковали в наручники. В тот момент он ещё не знал, что его лучший друг уже договорился
с копами, что сольёт Вадю, чтобы самому уйти чистым. Узнал он об этом позже – прямо в
участке, когда услышал, как друг говорит офицерам:
— Он начал первым. Это он устроил драку. Я пытался его остановить. Ну точно как его
бешенный папаша.
Это было не просто предательство. Это был удар, который не оставил синяков снаружи,
но разорвал что-то внутри.
Вадю отпустили через сутки – мать вытащила его, умоляя не влезать больше в подобное.
Но он уже изменился. После той ночи он стал другим – жёстче, закрытее. Он понял, что
доверять нельзя никому.
Друзей у него больше не было. Только знакомые. Только люди, с которыми можно пойти
в зал, поговорить о пустяках, но не больше. Он начал полагаться только на себя. Урок был
усвоен: если хочешь выжить – никому не давай возможности ударить тебя в спину.
С тех пор Вадя научился держать дистанцию. Он стал хладнокровнее, расчётливее. Он не
раздавал доверие, не искал привязанностей. Он смотрел на мир с недоверием и
презрением, понимая, что все вокруг просто ищут момент, чтобы использовать тебя в
своих интересах.
Взрослая жизнь
После школы Вадя пытался понять, кем он хочет быть в этом мире. Казалось, что у него
есть выбор: жить честно или свернуть не туда. Пока что он выбирал первое.
Служба в армии
После школы Вадя Передоз не успел толком понять, что делать дальше, как пришла
повестка в армию. Другие пытались «косить», платить, искать лазейки, но у него таких
вариантов не было. Да и куда было деваться? Жизнь уже научила его подчиняться
обстоятельствам.
Служить отправили в пехоту. Там не интересовались, кем ты был на гражданке, кто твои
родители и какие у тебя планы на жизнь. Там был только устав, офицеры, приказ, который
нельзя обсуждать.
Первые месяцы стали для Вади настоящим испытанием. Ранние подъёмы, километры
беготни, тренировки до изнеможения, крики сержантов, которые не давали продохнуть.
Он не был слабаком, но и не суперменом — всё давалось тяжело. Особенно ненавидел
полосу препятствий.
Именно там случился случай с канатом, который он помнит до сих пор.
В один из дней на учебном полигоне взвод загнали на полосу препятствий. Вадя устал, но
злость не давала остановиться. Ползли под колючей проволокой, карабкались на стены,
бегали с тяжеленными рюкзаками. Потом — подъем по канату.
— Передоз, ползи, мать твою! — орал сержант, плюясь слюной.
Вадя стиснул зубы, сжал канат. Руки горели, ноги скользили, но он поднимался. Выше,
ещё выше…
И вдруг пальцы не выдержали.
Всё произошло за доли секунды — он сорвался, полетел вниз и рухнул спиной о землю. В
глазах помутнело, дыхание перехватило, мир на секунду исчез.
— Да ты, ***, решил полежать?! — чей-то ботинок больно врезался в бок.
Его рывком подняли, втолкнули обратно в строй. Руки дрожали, спина болела адской
болью, но он стиснул зубы и молча продолжил.
В медпункт он, конечно, не пошёл — в армии за слабость быстро наказывают. Боль
проходила неделями, но он никому не жаловался. Просто сделал выводы: в следующий
раз держаться до последнего, хоть руками, хоть ногами, хоть зубами.
Вскоре он вернулся из армии.
Сначала работал грузчиком – тяжёлая, но понятная работа. Никакой ответственности,
только сила рук и спина, которая гудит от усталости. Деньги были маленькие, но хватало
на аренду крохотной квартирки и дешёвую еду. Вадя не жаловался – он знал, что честный
труд не приносит золотых гор.
Потом судьба снова привела его туда, где когда-то работал отец – в автомастерскую.
Казалось, будто прошлое тянет его обратно, давая шанс начать всё с чистого листа. Он
неплохо разбирался в двигателях, быстро учился, набивал руку. В гараже пахло бензином
и машинным маслом, руки всегда были в мазуте, но ему нравилось – впервые за долгое
время он чувствовал, что на своём месте.
Но счастье оказалось недолгим.
Болезнь матери пришла неожиданно. Вадя не сразу понял, насколько всё серьёзно. Она не
жаловалась, не просила помощи, просто с каждым днём становилась слабее. Когда он
понял, что время уходит, было уже поздно. Врачи развели руками: опухоль, последняя
стадия, ничего не сделать. Через три месяца её не стало.
Мать была последним человеком, который связывал его с чем-то светлым. Последней
ниточкой к той жизни, где он ещё мог верить в добро. Теперь её не было. И он остался
один.
Он пытался продолжать жить, работать. Но что-то сломалось внутри. Ему стало плевать.
На работу, на деньги, на будущее. Он пил. Впервые по-настоящему напивался в одиночестве, глуша боль. Выходные превращались в сплошной запой. Он начал драться
чаще – без причины, просто чтобы ощутить хоть что-то, кроме пустоты.
И однажды эта пустота привела его туда, где его давно ждали.
Он устал работать за копейки и нашёл подработку в автомастерской. Казалось, что он шёл
шаг за шагом по пути за своим покойным отцом…
Всё началось с обычного ремонта машины. Один клиент привёз в гараж дорогой чёрный
седан – битый капот, разбитая фара, вмятины на дверях. Вадя молча осмотрел
повреждения и назвал цену.
Клиент, высокий мужчина в чёрной рубашке, улыбнулся и бросил на верстак пачку денег.
— Сделай это быстро. Сдачи не надо.
Вадя кивнул, не задавая вопросов. Но когда открыл багажник, замер: внутри были следы
крови. Свежие.
Он понял, что это не просто клиент.
Мужчина заметил его реакцию и усмехнулся.
— Проблемы, парень?
Вадя посмотрел ему в глаза.
— Нет.
— Хорошо. Ты мне нравишься.
После этого визита всё изменилось.
Этот мужчина был членом преступной группировки и он позвал Вадю к себе.
Терять было особо нечего и Вадя согласился.
Сначала были мелкие поручения. «Передай пакет», «Забери груз», «Присмотри за этим
парнем». Ничего особенного. Деньги приходили легко, и Вадя не задавал вопросов. Он
уже давно понял: вопросы – это роскошь, которую могут позволить себе только те, кто не
боится за свою жизнь.
Постепенно поручения становились серьёзнее. Он участвовал в разборках, выбивал долги,
возил людей, которые входили в чёрные двери и выходили уже с мешком на голове. Ему
платили хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, что он уже не мог вернуться к обычной
жизни.
А потом в один день его позвали «на разговор».
Он вошёл в ресторан на окраине Лос-Сантоса, где в полутёмном зале за массивным
столом сидел тот самый мужчина в чёрной рубашке. Теперь Вадя знал его имя –
Доменико. Один из боссов семьи, которая правила этим городом из тени.
— Ты справился, парень, — сказал он, разливая виски в два бокала. — У тебя есть яйца.
Это хорошо.
Вадя молчал, ожидая.
— У нас есть место для тебя. Не просто как для мальчика на побегушках. Настоящее
место. Семья или улица. Выбирай.
Выбор? Какой, к чёрту, выбор? Он давно уже его сделал.
Вадя взял бокал, выпил до дна и кивнул.
— Семья.
Так он стал частью мафии.
Настоящее время
Сейчас у Вади есть имя, есть репутация. В Лос-Сантосе его знают – не по паспорту, а по
слухам, которые ходят по узким переулкам и тёмным барным залам.
Его жизнь изменилась. Раньше он считал деньги. Теперь он их просто тратит. Новый
спорткар с матовым чёрным покрытием, кожаный салон, гулкий рык двигателя – эта
машина стоит дороже, чем весь тот дом, где он когда-то жил с матерью. Теперь у него
есть квартира в небоскрёбе, откуда видно весь город, и часы, которые стоят, как три его
старых зарплаты грузчиком.
Теперь он не просто пешка, не мальчик на побегушках.
Если кто-то должен исчезнуть, Вадя приходит без лишних вопросов. Он не делает
ошибок, не оставляет следов. Для него нет разницы – простая зачистка или
демонстративная ликвидация. Главное – заплатить правильно.
Он не любит это? Вряд ли. Скорее, ему уже просто всё равно.
За годы в этом бизнесе он понял главное: человеческая жизнь стоит ровно столько,
сколько за неё готовы заплатить. Иногда это пара тысяч, иногда – чемодан, набитый
деньгами. Но в итоге всё равно нет никакой разницы.
Он не задаёт вопросов. Не интересуется, кого убирает – бизнесмена, предателя, бывшего
союзника. Если есть заказ – он выполняет его. Холодно, быстро, без ненужных эмоций.
Вадя не пьёт до посинения и не употребляет наркотики – он видел, как те, кто теряют
контроль, заканчивают в багажниках собственных машин. Но его жизнь давно
превратилась в вечный кошмар. Он не может спать спокойно. Каждую ночь ему снятся
кошмары – те, кого он убил, приходят за ним. Но утром он снова просыпается, включает
музыку, кидает в бокал ледяной виски и живёт дальше.
Полиция? Он платит нужным людям. У него есть связи, адвокаты, крыша. Но он знает –
это ненадолго. В этом мире ты либо идёшь вперёд, либо тебя закапывают в пустыне.
Он уже сделал выбор.
Назад дороги нет. Но остаётся один вопрос: он сам выбрал этот путь или это был
единственный выход?
Не так давно Вадя шёл домой. Ночь была тёмной, городской шум приглушённым, а
воздух пропитан влажным холодом. Он только что закончил очередное дело – быстро,
чисто, без лишних вопросов. На нём был чёрный кожаный пиджак, под которым
скрывался лёгкий бронежилет. Он никогда не выходил без него, даже если дело казалось
пустяковым. Опыт научил его: в Лос-Сантосе опасность подстерегает там, где её меньше
всего ждёшь.
Переулок, который он выбрал, был коротким, но узким и плохо освещённым. Вадя знал,
что это не лучший путь, но он экономил время. Его мысли были заняты предстоящим
отдыхом – бокалом виски, музыкой и видом на город из окна его квартиры. Но планам не
суждено было сбыться.
Из тени вышли трое. Молодые, наглые, с явным желанием доказать что-то миру. Один из
них, самый высокий, держал в руке нож. Двое других стояли по бокам, готовые отрезать
путь к отступлению.
– Эй, мужик, давай кошелёк, телефон и всё, что есть, – прозвучало грубо. – Не будем тебя
трогать, если не начнёшь умничать.
Вадя остановился. Его лицо оставалось спокойным, но глаза стали холодными, как лезвие.
Он не любил, когда его отвлекали от планов. Особенно такие, как эти.
– Вы уверены, что хотите это сделать? – спросил он тихо, почти шёпотом. Его голос
звучал как предупреждение, но гопники не заметили этого.
– Ты чё, умный? – засмеялся тот, что с ножом. – Давай быстрее, не тяни время!
Вадя вздохнул. Он не хотел лишнего шума, но, видимо, другого выхода не было. В одно
мгновение он шагнул вперёд. Первый удар пришёлся в горло тому, что с ножом. Тот
захрипел и упал на колени, выпустив оружие. Второй гопник бросился вперёд, но Вадя увернулся, схватил его за руку и резко дёрнул, вывихнув плечо. Третий, самый
осторожный, попытался ударить сзади, но кулак встретил бронежилет. Вадя развернулся и
нанёс удар в челюсть, отправив его на землю.
Всё заняло меньше минуты. Трое лежали на асфальте, один стонал, другой пытался
подняться, третий просто лежал без движения. Вадя поправил пиджак, убедился, что на
нём нет следов крови, и продолжил путь. Он даже не оглянулся.
– В следующий раз думайте на кого рыпаетесь, – бросил он через плечо, прежде чем
исчезнуть в тени переулка.
Дома он налил себе виски, включил музыку и сел у окна, будто бы ничего и не произошло
Итоги
Вадя вырос в аду с тираном отцом, что закалило его характер.
Вадя узнал, что такое предательство из-за друга, который подставил его перед
копами и теперь он осмотрительнее заводит знакомства.
УНИКАЛЬНЫЙ ИТОГ:
Vadya Peredoz имеет мексиканская корни со стороны отца (( Vadya Peredoz может повышаться в мексиканской мафии на 5+ ранг без смены фамилии )).
Вадя может выходить 1 в 2 с бронежилетом. - Вадя много дрался в своей жизни и
имеет хорошую физическую подготовку, он служил в армии, где отточил навыки
ещё больше, а так же научился владеть холодным и огнестрельным оружием, это
делает его опасным противником в любой схватке((Vadya Peredoz может обходить правило PG, но не более, чем 1x2 ))
Передоз Вадя Алехандрович
Дата рождения: 10 апреля 1995 года
Возраст: 29 лет
Пол:
Мужской
Личная фотография:
Национальность:
Американец с мексиканскими корнями
Родители:
Отец – Алехандро Передоз, автомеханик (погиб в 2007 году).
Мать – Мария Передоз, домохозяйка, умерла в 2012 году от болезни.
Образование:
Среднее, закончил школу в Лос-Сантосе, в колледж не поступал.
Описание внешнего вида:
Высокий, 186 см, спортивного телосложения, но не перекачанный. Короткая тёмная
щетина, резкие черты лица. На правом плече татуировка с инициалами «M.P.» в память о
матери.
Шрамы: на левой брови – след от удара бутылкой, на боку – последствие ножевого
ранения.
Детство
Родился и вырос в одном из бедных районов Лос-Сантоса.
Вадя рос в доме, где крики звучали чаще, чем тишина. Отец, Алехандро, был человеком,
которого уважали в автомастерской, но дома он превращался в дикого зверя. По вечерам
он часто возвращался поздно, пропахший табаком, алкоголем и чужими духами. Его шаги
в коридоре были тяжёлыми, будто каждую ночь он решал судьбу этого дома, и от его
настроения зависело, будет ли сегодня покой или буря.
Маленький Вадя, пяти- или шестилетний, сидел в своей комнате, сжимая в руках
потрёпанного плюшевого медведя, и прислушивался. Если шаги были ровными — значит,
отец просто устал. Но если они были неравномерными, если он слышал, как тот задевает
дверной косяк плечом — это означало, что мама снова будет плакать, ведь отец был пьян.
— Какого хрена у нас жрать нечего?! — грохотало с порога.
Мать всегда пыталась что-то сказать в ответ, её голос был мягким, словно старая ткань, но
этого никогда не было достаточно.
— Я… Я готовила, но ты не пришёл, ужин остыл…
Глухой звук — это он смахнул тарелку со стола. Звон битой керамики. Её короткий
вскрик. Вадя сжимался в комок на своей кровати. Слёзы текли по щекам, но он не делал
ни звука. Он уже знал, что если выйдет, если попробует защитить маму, его просто
оттолкнут, а может, и ударят.
Иногда, когда Алехандро был в особенно скверном настроении, он не просто кричал. Он
бил. Не каждый день, но часто. Вадя видел, как мама на следующее утро прятала синяки
под тонким слоем пудры, как улыбалась соседям, как будто ничего не случилось. Но он
знал правду.
Когда ему было семь, он впервые увидел, как отец играет в карты. Это было в ту ночь,
когда Алехандро привёл в дом незнакомых мужчин — грязных, воняющих потом и пивом.
Они сели прямо в гостиной, высыпали на стол стопку помятых купюр, и игра началась.
Вадя не понимал правил, но видел, как с каждым новым раундом отец становился всё
злее.
— Ты жульничаешь, урод! — рявкнул он на какого-то латиноса.
Тот рассмеялся.
— Ты просто неудачник, Алехандро. Проиграл — так заплати.
Отец схватил со стола пивную бутылку и с размаху ударил её о край. Стекло разлетелось,
в руках осталась зазубренная кромка. В комнате повисла тишина.
— Я сказал, что ты жульничаешь, — прошипел он.
Мужики напряглись, но вдруг один из них — пожилой, с тёмными глазами, как у
стервятника, — усмехнулся и махнул рукой.
— Забирай свои бабки, Алехандро, ты не в себе.
Отец взвыл от ярости.
Вадя в тот момент был в коридоре, прижавшись к стене. Он чувствовал, как внутри всё
холодеет. Это был страх. Страх, который жил в нём постоянно, как незваный гость,
поселившийся в его сердце.
Позже в ту ночь, когда мужчины ушли, отец снова сорвал злость на матери. Он кричал,
что она позорит его, что она ничего не стоит. Он схватил её за волосы, и Вадя, не
выдержав, выскочил из своей комнаты.
— Папа, пожалуйста, не надо…
Мужчина остановился, глядя на сына с каким-то презрением.
— Ты что, баба? Чего ноешь?
Мать с трудом поднялась с пола и прикрыла собой мальчика.
— Иди к себе, Вадя… Всё в порядке.
Но Вадя знал — ничего не в порядке. Никогда не было.
Так продолжалось долгие годы. Отец всё сильнее уходил в алкоголь и азартные игры.
Иногда его не было днями, а когда появлялся — только чтобы разнести всё в доме в
клочья. В один из вечеров он вообще не пришёл.
На следующий день нашли его тело в переулке. Его зарезали за долги.
Мать не плакала. Вадя тоже. Он просто сидел на крыльце их дома, глядя, как копы
заполняют бумаги, а соседи перешёптываются за спиной.
— Малец теперь без отца…
— Как же без отца? Без ублюдка — это да.
Вадя тогда не понял, почему внутри было пусто. Он думал, что должен злиться, плакать,
что-то чувствовать. Но не чувствовал ничего.
Лишь через пару дней, когда увидел, как мама сидит на кухне, глядя в одну точку, он
понял: её уже нет. Она жива, но внутри пустая. Как и он.
С той ночи детство закончилось.
Юность
После смерти отца всё изменилось. Ожидать помощи было не от кого – мать работала на
двух работах, чтобы хоть как-то свести концы с концами, но дом медленно приходил в
упадок. Стены, когда-то покрытые светлой краской, теперь облупились, полы скрипели
под ногами, а кухня напоминала заброшенный уголок, где давно никто не собирался за
ужином. Вадя видел, как мать медленно угасает, и с каждым днём понимал: если он не
позаботится о себе сам, никто за него этого не сделает.
Учёба шла тяжело. Не то чтобы он был тупым – просто ему было плевать. Математика,
история, литература – всё это казалось бессмысленным, ненужным. Учителя быстро
потеряли к нему интерес, списав на ещё одного «трудного подростка», который вряд ли
выберется из серости своего района. Единственное, что держало его на плаву, – спорт. В
физкультуре он всегда был первым: быстрый, сильный, с хорошей реакцией. Он мог
пробежать милю быстрее всех в классе, мог подтягиваться дольше, чем кто-либо ещё. Но вместо того чтобы использовать свои способности в чем-то продуктивном, он выпускал
пар в уличных драках.
Он не искал неприятностей, но и не избегал их. Если кто-то нарывался, Вадя не отступал.
Он понимал: в этом городе выживает только тот, кто даёт отпор. Его боялись, но уважали.
В 16 лет он уже имел репутацию парня, с которым лучше не связываться, но пока он не
перешагивал черту. В отличие от многих друзей, он не втягивался в криминал. Кто-то уже
тогда торговал наркотиками, кто-то угонял машины, кто-то воровал из магазинов. Вадя
держался подальше – не потому что был правильным, а потому что видел, чем это
заканчивалось.
Однако однажды всё изменилось.
Ему было 17, когда произошло первое серьёзное предательство. Это случилось в
захудалом баре, куда он зашёл с друзьями после очередного школьного турнира по боксу.
В тот вечер всё началось с пары слов, брошенных не в том тоне. Компания местных
парней решила показать, кто тут главный. Драка вспыхнула моментально – кулаки,
разбитые бутылки, хруст костей. Вадя дрался, как всегда, отчаянно, не думая о
последствиях.
Полиция приехала быстро, как будто знала, куда ехать. Всех раскидали по стенам,
заковали в наручники. В тот момент он ещё не знал, что его лучший друг уже договорился
с копами, что сольёт Вадю, чтобы самому уйти чистым. Узнал он об этом позже – прямо в
участке, когда услышал, как друг говорит офицерам:
— Он начал первым. Это он устроил драку. Я пытался его остановить. Ну точно как его
бешенный папаша.
Это было не просто предательство. Это был удар, который не оставил синяков снаружи,
но разорвал что-то внутри.
Вадю отпустили через сутки – мать вытащила его, умоляя не влезать больше в подобное.
Но он уже изменился. После той ночи он стал другим – жёстче, закрытее. Он понял, что
доверять нельзя никому.
Друзей у него больше не было. Только знакомые. Только люди, с которыми можно пойти
в зал, поговорить о пустяках, но не больше. Он начал полагаться только на себя. Урок был
усвоен: если хочешь выжить – никому не давай возможности ударить тебя в спину.
С тех пор Вадя научился держать дистанцию. Он стал хладнокровнее, расчётливее. Он не
раздавал доверие, не искал привязанностей. Он смотрел на мир с недоверием и
презрением, понимая, что все вокруг просто ищут момент, чтобы использовать тебя в
своих интересах.
Взрослая жизнь
После школы Вадя пытался понять, кем он хочет быть в этом мире. Казалось, что у него
есть выбор: жить честно или свернуть не туда. Пока что он выбирал первое.
Служба в армии
После школы Вадя Передоз не успел толком понять, что делать дальше, как пришла
повестка в армию. Другие пытались «косить», платить, искать лазейки, но у него таких
вариантов не было. Да и куда было деваться? Жизнь уже научила его подчиняться
обстоятельствам.
Служить отправили в пехоту. Там не интересовались, кем ты был на гражданке, кто твои
родители и какие у тебя планы на жизнь. Там был только устав, офицеры, приказ, который
нельзя обсуждать.
Первые месяцы стали для Вади настоящим испытанием. Ранние подъёмы, километры
беготни, тренировки до изнеможения, крики сержантов, которые не давали продохнуть.
Он не был слабаком, но и не суперменом — всё давалось тяжело. Особенно ненавидел
полосу препятствий.
Именно там случился случай с канатом, который он помнит до сих пор.
В один из дней на учебном полигоне взвод загнали на полосу препятствий. Вадя устал, но
злость не давала остановиться. Ползли под колючей проволокой, карабкались на стены,
бегали с тяжеленными рюкзаками. Потом — подъем по канату.
— Передоз, ползи, мать твою! — орал сержант, плюясь слюной.
Вадя стиснул зубы, сжал канат. Руки горели, ноги скользили, но он поднимался. Выше,
ещё выше…
И вдруг пальцы не выдержали.
Всё произошло за доли секунды — он сорвался, полетел вниз и рухнул спиной о землю. В
глазах помутнело, дыхание перехватило, мир на секунду исчез.
— Да ты, ***, решил полежать?! — чей-то ботинок больно врезался в бок.
Его рывком подняли, втолкнули обратно в строй. Руки дрожали, спина болела адской
болью, но он стиснул зубы и молча продолжил.
В медпункт он, конечно, не пошёл — в армии за слабость быстро наказывают. Боль
проходила неделями, но он никому не жаловался. Просто сделал выводы: в следующий
раз держаться до последнего, хоть руками, хоть ногами, хоть зубами.
Вскоре он вернулся из армии.
Сначала работал грузчиком – тяжёлая, но понятная работа. Никакой ответственности,
только сила рук и спина, которая гудит от усталости. Деньги были маленькие, но хватало
на аренду крохотной квартирки и дешёвую еду. Вадя не жаловался – он знал, что честный
труд не приносит золотых гор.
Потом судьба снова привела его туда, где когда-то работал отец – в автомастерскую.
Казалось, будто прошлое тянет его обратно, давая шанс начать всё с чистого листа. Он
неплохо разбирался в двигателях, быстро учился, набивал руку. В гараже пахло бензином
и машинным маслом, руки всегда были в мазуте, но ему нравилось – впервые за долгое
время он чувствовал, что на своём месте.
Но счастье оказалось недолгим.
Болезнь матери пришла неожиданно. Вадя не сразу понял, насколько всё серьёзно. Она не
жаловалась, не просила помощи, просто с каждым днём становилась слабее. Когда он
понял, что время уходит, было уже поздно. Врачи развели руками: опухоль, последняя
стадия, ничего не сделать. Через три месяца её не стало.
Мать была последним человеком, который связывал его с чем-то светлым. Последней
ниточкой к той жизни, где он ещё мог верить в добро. Теперь её не было. И он остался
один.
Он пытался продолжать жить, работать. Но что-то сломалось внутри. Ему стало плевать.
На работу, на деньги, на будущее. Он пил. Впервые по-настоящему напивался в одиночестве, глуша боль. Выходные превращались в сплошной запой. Он начал драться
чаще – без причины, просто чтобы ощутить хоть что-то, кроме пустоты.
И однажды эта пустота привела его туда, где его давно ждали.
Он устал работать за копейки и нашёл подработку в автомастерской. Казалось, что он шёл
шаг за шагом по пути за своим покойным отцом…
Всё началось с обычного ремонта машины. Один клиент привёз в гараж дорогой чёрный
седан – битый капот, разбитая фара, вмятины на дверях. Вадя молча осмотрел
повреждения и назвал цену.
Клиент, высокий мужчина в чёрной рубашке, улыбнулся и бросил на верстак пачку денег.
— Сделай это быстро. Сдачи не надо.
Вадя кивнул, не задавая вопросов. Но когда открыл багажник, замер: внутри были следы
крови. Свежие.
Он понял, что это не просто клиент.
Мужчина заметил его реакцию и усмехнулся.
— Проблемы, парень?
Вадя посмотрел ему в глаза.
— Нет.
— Хорошо. Ты мне нравишься.
После этого визита всё изменилось.
Этот мужчина был членом преступной группировки и он позвал Вадю к себе.
Терять было особо нечего и Вадя согласился.
Сначала были мелкие поручения. «Передай пакет», «Забери груз», «Присмотри за этим
парнем». Ничего особенного. Деньги приходили легко, и Вадя не задавал вопросов. Он
уже давно понял: вопросы – это роскошь, которую могут позволить себе только те, кто не
боится за свою жизнь.
Постепенно поручения становились серьёзнее. Он участвовал в разборках, выбивал долги,
возил людей, которые входили в чёрные двери и выходили уже с мешком на голове. Ему
платили хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, что он уже не мог вернуться к обычной
жизни.
А потом в один день его позвали «на разговор».
Он вошёл в ресторан на окраине Лос-Сантоса, где в полутёмном зале за массивным
столом сидел тот самый мужчина в чёрной рубашке. Теперь Вадя знал его имя –
Доменико. Один из боссов семьи, которая правила этим городом из тени.
— Ты справился, парень, — сказал он, разливая виски в два бокала. — У тебя есть яйца.
Это хорошо.
Вадя молчал, ожидая.
— У нас есть место для тебя. Не просто как для мальчика на побегушках. Настоящее
место. Семья или улица. Выбирай.
Выбор? Какой, к чёрту, выбор? Он давно уже его сделал.
Вадя взял бокал, выпил до дна и кивнул.
— Семья.
Так он стал частью мафии.
Настоящее время
Сейчас у Вади есть имя, есть репутация. В Лос-Сантосе его знают – не по паспорту, а по
слухам, которые ходят по узким переулкам и тёмным барным залам.
Его жизнь изменилась. Раньше он считал деньги. Теперь он их просто тратит. Новый
спорткар с матовым чёрным покрытием, кожаный салон, гулкий рык двигателя – эта
машина стоит дороже, чем весь тот дом, где он когда-то жил с матерью. Теперь у него
есть квартира в небоскрёбе, откуда видно весь город, и часы, которые стоят, как три его
старых зарплаты грузчиком.
Теперь он не просто пешка, не мальчик на побегушках.
Если кто-то должен исчезнуть, Вадя приходит без лишних вопросов. Он не делает
ошибок, не оставляет следов. Для него нет разницы – простая зачистка или
демонстративная ликвидация. Главное – заплатить правильно.
Он не любит это? Вряд ли. Скорее, ему уже просто всё равно.
За годы в этом бизнесе он понял главное: человеческая жизнь стоит ровно столько,
сколько за неё готовы заплатить. Иногда это пара тысяч, иногда – чемодан, набитый
деньгами. Но в итоге всё равно нет никакой разницы.
Он не задаёт вопросов. Не интересуется, кого убирает – бизнесмена, предателя, бывшего
союзника. Если есть заказ – он выполняет его. Холодно, быстро, без ненужных эмоций.
Вадя не пьёт до посинения и не употребляет наркотики – он видел, как те, кто теряют
контроль, заканчивают в багажниках собственных машин. Но его жизнь давно
превратилась в вечный кошмар. Он не может спать спокойно. Каждую ночь ему снятся
кошмары – те, кого он убил, приходят за ним. Но утром он снова просыпается, включает
музыку, кидает в бокал ледяной виски и живёт дальше.
Полиция? Он платит нужным людям. У него есть связи, адвокаты, крыша. Но он знает –
это ненадолго. В этом мире ты либо идёшь вперёд, либо тебя закапывают в пустыне.
Он уже сделал выбор.
Назад дороги нет. Но остаётся один вопрос: он сам выбрал этот путь или это был
единственный выход?
Не так давно Вадя шёл домой. Ночь была тёмной, городской шум приглушённым, а
воздух пропитан влажным холодом. Он только что закончил очередное дело – быстро,
чисто, без лишних вопросов. На нём был чёрный кожаный пиджак, под которым
скрывался лёгкий бронежилет. Он никогда не выходил без него, даже если дело казалось
пустяковым. Опыт научил его: в Лос-Сантосе опасность подстерегает там, где её меньше
всего ждёшь.
Переулок, который он выбрал, был коротким, но узким и плохо освещённым. Вадя знал,
что это не лучший путь, но он экономил время. Его мысли были заняты предстоящим
отдыхом – бокалом виски, музыкой и видом на город из окна его квартиры. Но планам не
суждено было сбыться.
Из тени вышли трое. Молодые, наглые, с явным желанием доказать что-то миру. Один из
них, самый высокий, держал в руке нож. Двое других стояли по бокам, готовые отрезать
путь к отступлению.
– Эй, мужик, давай кошелёк, телефон и всё, что есть, – прозвучало грубо. – Не будем тебя
трогать, если не начнёшь умничать.
Вадя остановился. Его лицо оставалось спокойным, но глаза стали холодными, как лезвие.
Он не любил, когда его отвлекали от планов. Особенно такие, как эти.
– Вы уверены, что хотите это сделать? – спросил он тихо, почти шёпотом. Его голос
звучал как предупреждение, но гопники не заметили этого.
– Ты чё, умный? – засмеялся тот, что с ножом. – Давай быстрее, не тяни время!
Вадя вздохнул. Он не хотел лишнего шума, но, видимо, другого выхода не было. В одно
мгновение он шагнул вперёд. Первый удар пришёлся в горло тому, что с ножом. Тот
захрипел и упал на колени, выпустив оружие. Второй гопник бросился вперёд, но Вадя увернулся, схватил его за руку и резко дёрнул, вывихнув плечо. Третий, самый
осторожный, попытался ударить сзади, но кулак встретил бронежилет. Вадя развернулся и
нанёс удар в челюсть, отправив его на землю.
Всё заняло меньше минуты. Трое лежали на асфальте, один стонал, другой пытался
подняться, третий просто лежал без движения. Вадя поправил пиджак, убедился, что на
нём нет следов крови, и продолжил путь. Он даже не оглянулся.
– В следующий раз думайте на кого рыпаетесь, – бросил он через плечо, прежде чем
исчезнуть в тени переулка.
Дома он налил себе виски, включил музыку и сел у окна, будто бы ничего и не произошло
Итоги
Вадя вырос в аду с тираном отцом, что закалило его характер.
Вадя узнал, что такое предательство из-за друга, который подставил его перед
копами и теперь он осмотрительнее заводит знакомства.
УНИКАЛЬНЫЙ ИТОГ:
Vadya Peredoz имеет мексиканская корни со стороны отца (( Vadya Peredoz может повышаться в мексиканской мафии на 5+ ранг без смены фамилии )).
Вадя может выходить 1 в 2 с бронежилетом. - Вадя много дрался в своей жизни и
имеет хорошую физическую подготовку, он служил в армии, где отточил навыки
ещё больше, а так же научился владеть холодным и огнестрельным оружием, это
делает его опасным противником в любой схватке((Vadya Peredoz может обходить правило PG, но не более, чем 1x2 ))
Последнее редактирование:
