- Автор темы
- #1
1. Основная информация:
Ф.И.О: Molli LovelyПол: Мужской
Возраст: 24 года
Дата рождения: 28.10.2000
2. Внешние признаки:
- Национальность: Американец
- Рост: 180 см
- Цвет волос: Тёмно-русый
- Цвет глаз: Серо-зелёные
- Телосложение: Спортивное
- Особенности: На лице заметны рубцы и ожоговые шрамы в области челюсти, из-за чего носит маску. Имеются татуировки на торсе и руках (в рамках допустимого).
3. Родители:
Отец — Рикардо Ловли (Ricardo Lovely)
- Дата рождения: 04.07.1971
- Дата смерти: 15.12.2011
- Профессия: Пожарный, сержант спасательной службы
- Характер: Решительный, мужественный, строгий, но справедливый
Рикардо был строгим, но любящим отцом. Он с ранних лет учил сына дисциплине, ответственности и умению не сдаваться. Несмотря на суровый характер, он часто устраивал небольшие выезды на природу с семьёй, обучал Молли азам выживания, основам первой помощи и самозащиты.
Погиб при исполнении служебных обязанностей: при тушении пожара в жилом доме он вернулся внутрь, чтобы спасти ребёнка, и оказался под завалом после обрушения перекрытия. Его гибель стала тяжёлым ударом для всей семьи, особенно для маленького Молли, которому тогда было всего 11 лет.
Мать — Сара Ловли (Sarah Lovely, урождённая Morris)
- Дата рождения: 22.01.1973
- Статус: Жива, проживает в небольшом городке на севере Аризоны
- Профессия: Медицинская сестра (раньше — в отделении скорой помощи)
- Характер: Эмпатичная, сдержанная, трудолюбивая, замкнутая после утраты мужа
После смерти мужа Сара на время ушла с работы. Потеря Рикардо разрушила её эмоциональное равновесие — она стала замкнутой, холодной, ушла в себя. Всё её внимание переключилось на работу и попытку как-то удержать дом на плаву. Воспитание сына в эти годы стало сложным: Молли почти полностью воспитывал себя сам. Сара не переставала заботиться о нём, но часто не могла выразить любовь — внутренне она переживала горе, не показывая чувств.
Позже, когда Молли стал взрослым, она переехала в тихий городок на севере Аризоны, где устроилась в небольшую частную клинику. Они поддерживают связь, но Молли редко говорит с ней о прошлом. Несмотря на всё, он любит мать, но до сих пор ощущает невысказанную пустоту между ними — как будто они оба не до конца справились с общей болью.
4. Детство:
Рождение Molli Lovely пришлось на хмурую осеннюю ночь — 28 октября 2000 года, когда на улицах небольшого американского городка Сан-Мартин (штат Нью-Мексико) завывал холодный ветер, а дождь барабанил по крышам так, будто небо пыталось прорваться внутрь домов. В этот вечер в местной больнице родился мальчик, которому суждено было пройти через испытания, формирующие стержень человека, и вырасти в личность, стоящую особняком от большинства.Molli рос в семье, где любовь и строгость переплетались. Его мать, Сара Брейнт, была преподавателем литературы в старших классах. Она вдохновляла учеников мыслить глубже, искать смысл в словах, чувствовать ритм жизни через строки великих писателей. Её голос всегда звучал спокойно, почти мелодично, а в доме царила атмосфера интеллигентной строгости. Отец, Роберт "Боб" Лавли, бывший военный, ветеран спецподразделения, был человеком железной дисциплины. После службы он занялся ремонтом и настройкой электроники, открыв в гараже семейный бизнес. Боб не был резок — скорее, молчалив. Он предпочитал говорить действиями, а не словами. У него была привычка по утрам проверять, как завязаны шнурки на ботинках сына, и если что-то было не так — просто кивал и сам показывал, как нужно. Не ругал — учил.
С первых лет Molli был непохож на сверстников. В нём рано проснулась наблюдательность, любопытство, но при этом — внутренняя отстранённость. Он мог часами сидеть у окна и наблюдать за тем, как капли дождя скатываются по стеклу, создавая причудливые узоры. В играх он не был лидером, но и не отставал. Он всегда выбирал свою позицию — быть в стороне, анализировать, понимать.
К 5 годам он уже читал книги, которые взрослые считали «слишком серьёзными». Особенно его притягивали рассказы о путешествиях, о выживании, о героях, которые справлялись с трудностями в одиночку. Он впитывал истории, словно искал в них ответы на внутренние вопросы. Мать поощряла его интерес, покупала ему книги, водила в библиотеку, а по вечерам они вместе обсуждали прочитанное. Отец же давал сыну инструмент — не в переносном, а в прямом смысле. Уже в 6 лет Molli знал, как заменить предохранитель, собрать простую схему с лампочкой, держал паяльник уверенно, словно родился с ним в руке.
В школе Molli не был хулиганом, но часто попадал в странные ситуации. Он мог, например, разобрать компьютер в кабинете информатики, чтобы понять, почему не работает вентилятор, и собрать его обратно быстрее, чем учитель позовёт техника. Или в споре с учителем физики доказать, что уравнение неверно, вызвав глухое недовольство, но при этом — уважение.
С ранних лет он понял, что мир несправедлив. Однажды, когда ему было 9, он стал свидетелем того, как старшие подростки избили бездомного рядом с магазином. Это событие оставило глубокий след — не страх, а внутреннюю злость на жестокость мира. Тогда же он начал заниматься самообороной: сначала по видеороликам, потом отец записал его в секцию айкидо, а позже — в зал, где преподавали кикбоксинг. Molli тренировал не мышцы — характер. Он хотел быть готовым ко всему.
Однажды, когда ему исполнилось 11, он нашёл старый ноутбук, выброшенный соседом. Починив его, он впервые оказался в мире программирования. В интернете он нашёл комьюнити, где общались под никами, делились кодами, взламывали защиту старых игр. Это стало для него игрой — не ради разрушения, а ради понимания. Отец не знал об этом увлечении, а мать... подозревала, но не мешала, видя, как горят глаза сына.
На улице его знали мало. Он не был «дворовым». Мальчишки его возраста часто считали его странным, нелюдимым. Он не стремился быть частью толпы. Его мир был глубже, тише и насыщеннее. Он слушал музыку старых эпох — блюз, джаз, инструментальные саундтреки. Играл на губной гармошке, которую когда-то ему подарил дед по материнской линии. Играл редко, только когда чувствовал тревогу или одиночество.
Когда Molli исполнилось 13, умер его дедушка — отец Сары. Старик был настоящим мудрецом, любил рассказывать внуку истории о жизни, о потерях и выборе. Смерть деда стала первым настоящим ударом. Именно тогда он впервые замкнулся надолго. Он перестал говорить с матерью, игнорировал тренировки, не выходил из комнаты. Только спустя несколько недель он сам подошёл к отцу в гараже, молча взял инструмент и начал чинить сломанный проигрыватель. Они не говорили. Но Боб знал — сын вернулся.
Так формировался его характер. Сдержанный, внимательный, немногословный. Он рос не по возрасту взрослым. Уже в 14 он писал маленькие рассказы, которые хранил на старом жёстком диске. Он не стремился показать их — они были для него, как способ прожить внутренние бури, не показывая их миру. Иногда в его записях встречались мрачные строки, размышления о справедливости, природе зла и боли.
Но при этом Molli был не лишён сострадания. Он помогал бездомным, которых видел на улицах. Один из них — старик по имени Хосе — стал для него своеобразным другом. Он приносил ему еду, слушал его бредовые, но порой мудрые речи, и однажды услышал от него фразу, которая навсегда запечатлелась в сознании:
«Жизнь — как рана. Можно её залечить. А можно оставить шрам, чтобы помнить.»
Именно тогда Molli впервые задумался о том, что все события в жизни, даже болезненные, формируют нас. Он не стремился быть героем, не искал славы. Но в глубине души зарождался кодекс — собственный моральный компас, который станет его внутренним законом на долгие годы вперёд.
5. Образование:
Переход от детства к подростковому возрасту для Molli Lovely не был резким — скорее, это было постепенное «врастание» в осознанность, в понимание того, что знания — это не просто способ найти работу, а ключ к свободе. Он относился к обучению не как к обязанности, а как к ресурсу, который можно использовать на своих условиях. И хотя большинство его ровесников видели школу как каторгу, для него она стала ареной тихой битвы — битвы за собственное понимание мира.В средней школе Molli учился стабильно, но без излишней прилежности. Он не стремился к пятёркам ради похвалы — он брал от предметов только то, что считал полезным. Любимыми дисциплинами были литература, физика и информатика. Он спорил с преподавателями, когда чувствовал, что информация искажается, и всегда пытался докопаться до сути. Некоторые учителя ценили его за пытливость, другие — терпели из уважения к его уму. Но одноклассники по-прежнему держались на расстоянии.
В школьной среде он оставался одиночкой. И если в младших классах это было следствием разницы в интересах, то позже стало его осознанным выбором. Molli не доверял толпе. Он видел, как легко она может быть жестокой, как быстро может отвернуться, как легко проглатывает индивидуальность. В этом — влияние отца. Боб Лавли всегда учил: «Лучше быть волком в одиночку, чем шакалом в стае». И Molli впитал это как аксиому.
Особое внимание он начал уделять информатике. Школьная программа казалась слишком примитивной, и вскоре он начал учиться самостоятельно — по форумам, PDF-курсам, видеоурокам, пиратским материалам. Он погрузился в языки программирования — сначала Python, затем Java и C++. Но особенно его увлекала сфера кибербезопасности. Не просто взлом — а понимание, как устроены цифровые замки, и как их можно не разрушать, а обходить.
К 16 годам он уже участвовал в закрытых соревнованиях по CTF (Capture The Flag) под псевдонимом VoidMonarch. Его знали в узких кругах — как аккуратного, но дерзкого участника, умеющего находить уязвимости там, где другие даже не искали. В одном из соревнований он обошёл защиту министерского сервера тестовой зоны — с целью показать слабое место. Он не похвастался этим, но именно после этого ему впервые написал человек с предложением о "более серьёзной работе" — аноним, оставивший сообщение через зашифрованную переписку. Molli проигнорировал его… тогда.
После школы он поступил в университет Калифорнии в Лос-Анджелесе (UCLA), выбрав направление Computer Science с акцентом на информационную безопасность. Он не хотел жить в общежитии — снимал комнату отдельно, где мог заниматься в тишине. Учёба в университете казалась ему более осмысленной, но и здесь он был сам по себе. Он приходил на лекции, делал проекты, но большую часть работы проводил в одиночку, за ноутбуком, с чашкой кофе, ночами напролёт, отключённый от всего мира.
Особо он увлёкся темой этического хакинга. На третьем курсе он защитил дипломную работу на тему «Моделирование и защита от социальной инженерии в корпоративной сети». Работа получила высокую оценку, и один из преподавателей предложил ему практику в одной из частных консалтинговых фирм по кибербезопасности. Он согласился, но работал по-своему — в основном удалённо, без привязки к офису. Там же он впервые увидел, как IT может использоваться в серой зоне — и это его не испугало, а скорее зацепило.
Помимо хакерства, он продолжал развивать навыки, которые заложил отец. Он посещал курсы по тактической медицине, продолжал заниматься в тире, тренировался в паркур-зале, чтобы не терять физическую форму. По выходным он уходил из города — в горы или леса, с рюкзаком и ножом, как когда-то в детстве. Это был его способ очищаться от перегрузки цифрами, экранами, бесконечным потоком кодов.
С университетом связана и одна из самых значимых травм в его жизни. Во время одной из уличных прогулок он вступился за девушку, на которую напали трое. Он победил в бою, но получил сильный удар бутылкой по лицу. Шрам остался навсегда — тянущийся от скулы к подбородку. С этого момента он начал носить маску — сначала медицинскую, потом чёрную тканевую, а позже — свою собственную, изготовленную по заказу. Она стала не только защитой от внешнего мира, но и символом. Он больше не был просто студентом, а человеком, прошедшим черту.
Образование, которое получил Molli, было не просто академическим. Он сформировал из него личную систему знаний: от кибербезопасности до психологии манипуляции, от физической выносливости до законов цифровой анонимности. Он стал человеком, способным защитить себя — в любом пространстве, будь то улица или интернет.
К окончанию университета он был уже не мальчиком с интересом к коду, а мужчиной с глубоким пониманием, как устроен мир — с его уязвимостями, с теневыми законами, и с правдой, которую большинство предпочитает не замечать.
6. Взрослая жизнь:
С окончанием университетского этапа в жизни Molli наступило нечто новое и полное неожиданных испытаний. Он не был человеком, стремящимся к роскоши или высокой должности — его манила свобода, самостоятельность и возможность строить жизнь по собственным правилам. Получив диплом, он решил не оставаться в родном городе и отправился в Лос-Сантос — мегаполис, полный контрастов и соблазнов, но также и возможностей. Сначала это был выбор наугад, почти спонтанный — билеты, пара чемоданов и пустой банковский счёт. Однако именно это решение стало переломным.В Лос-Сантосе он начал с нуля. Снимал комнату в старом районе недалеко от автомастерской, где вскоре устроился работать. Автомеханика всегда была близка ему, ещё с подростковых лет он разбирался в двигателях, подвеске, вёл блоги о тюнинге. В городе он быстро стал востребованным специалистом — сначала ремонтировал простые машины, позже перешёл на кастомные проекты и автоспорт. Всё шло хорошо: появились знакомые, постоянные клиенты, первые накопления.
Однако жизнь, как всегда, не даёт пройти путь без последствий.
Однажды вечером, возвращаясь домой на своём байке после долгого рабочего дня, он стал жертвой лобового столкновения. Водитель внедорожника, выехавший на встречную полосу на высокой скорости, врезался в Molli на перекрёстке. Удар пришёлся прямо в переднюю часть мотоцикла. Он успел свернуть руль и чуть смягчить столкновение, но силы было достаточно, чтобы отправить его тело в воздух.
Он ударился о лобовое стекло джипа, а затем — о землю. Шлем спас его от смерти, но не от серьёзных травм. Самый тяжёлый урон пришёлся на левую часть лица, особенно в районе щеки и челюсти. Сломанные кости, рваные раны, ожоги от трения об асфальт — всё это оставило следы.
Первые дни после аварии прошли как в тумане. Molli находился в сознании, но под постоянным действием обезболивающих. Врачи диагностировали множественные переломы лицевых костей, сильное повреждение мягких тканей и ожоги второй степени. Уже в первую ночь ему провели операцию по стабилизации костей челюсти и удалению обломков. Операции проходили одна за другой — пластическая реконструкция, установка титановых пластин, дренажи, перевязки.
Реабилитация оказалась крайне тяжёлой. Несколько недель он не мог говорить, ел через трубочку, глаза почти не открывались от отёков. Психологическое состояние было на грани. Несмотря на физическую боль, особенно сильно ощущалась внутренняя — страх остаться уродом, потерять лицо — в прямом и переносном смысле.
Через два месяца после аварии он начал ходить. Кости заживали, но шрамы становились всё заметнее. Один — особенно глубокий — тянулся от скулы к уголку рта, как будто чёрт прочертил линию на лице. Даже по завершению курса регенеративной терапии и применения лазерных процедур, рубец остался. Плотный, неровный, красновато-фиолетовый. По прогнозам врачей, полностью исчезнуть он не должен был.
1. Первичный период (1–2 недели):
Открытые раны обрабатывались антисептиками и специальными препаратами, стимулирующими заживление кожи. Использовались повязки с гидрогелем. Применялись антибиотики во избежание инфицирования. Болезненные ощущения снижались опиоидами, а позже — нестероидными препаратами.
2. Воспалительный этап (2–4 неделя):
Кожа вокруг шрама оставалась раздражённой, происходило активное деление клеток. Начались первые сеансы лазерной коррекции — болезненная, но необходимая мера. Molli несколько раз терял сознание во время процедур.
3. Пролиферативный этап (1–3 месяца):
Формировалась новая соединительная ткань. В этот период он начал использовать силиконовые пластыри и компрессионные маски, которые приходилось носить по 20 часов в день. На лице была отёчность, кожа стягивала, зуд был постоянным. Он начал носить обычную тканевую маску, чтобы скрыть изменения от окружающих.
4. Финальный этап (3–6 месяцев и далее):
Шрам начал “оседать”, но остался ярко выраженным. Терапия продолжалась: инъекции кортикостероидов, лазер CO2, глубокие пилинги. Врачи заявили, что можно добиться сглаживания, но полного исчезновения — нет. Именно тогда он решился на маску.
Molli начал искать способы скрыть своё лицо. Сначала это были простые хирургические маски, затем — кастомные полумаски, напоминающие киберпанковский стиль. Он тратил месяцы, чтобы подобрать идеальную форму — та, что не мешает речи, фиксируется на лице, не вызывает раздражения и сочетается с его образом.
Маска стала не просто аксессуаром — она была отражением его боли, силы и стремления сохранить контроль. На улицах Лос-Сантоса он стал известен как “механик в маске”. Кто-то придумывал слухи: будто он преступник, скрывающий лицо, кто-то — что это стиль. Сам он не комментировал. Маска стала символом новой жизни.
Прошло более года с момента аварии. Molli открыл собственную автомастерскую, куда приходили не только за ремонтом, но и чтобы пообщаться. Его характер изменился: он стал сдержанным, осторожным в доверии, но глубоким и сильным. Через боль он прошёл путь перерождения — из простого механика в человека, который ценит каждый прожитый день.
Он не стремился больше к показной жизни. Его мечта — стабильность, уважение и внутренний покой. А маска? Маска — это не скрытие, это напоминание о том, что он пережил, и о том, каким сильным стал.
7. Настоящее время:
Спустя всё пережитое — трагедии, шрамы, восстановление и пересмотр взглядов на жизнь — Molli понял, что больше не может оставаться там, где каждое здание, каждый перекрёсток напоминали о боли. Ему нужно было сбросить с себя старую кожу, как змея сбрасывает шкуру, чтобы продолжать жить. Он принял решение — переехать в Лос-Сантос окончательно и начать всё с чистого листа, в новом городе, среди новых людей, где его не знали и не задавали вопросов.Лос-Сантос встретил его неоном, суетой и запахом горячего асфальта. Здесь всё было быстрее, громче и немного безумнее, чем он привык. Но именно в этом хаосе он почувствовал себя как дома. В мегаполисе, где каждый второй что-то скрывает, маска на лице не вызывает ни удивления, ни подозрений — она лишь становится частью городской мозаики.
Он снял небольшой гараж в промышленной зоне Эль-Буро-Хайтс, старое помещение, больше похожее на склад, чем на полноценную мастерскую. Но для Molli это был шанс. Он сам вымыл стены, обновил оборудование, завёл онлайн-заказы, и вскоре в городе уже заговорили о "масочнике", который не только чинит, но и оживляет машины. Его клиенты — уличные гонщики, коллекционеры, байкеры, даже полицейские. Он не задаёт лишних вопросов, просто делает свою работу.
С течением времени он оброс нужными связями. Установил дружеские отношения с поставщиками автозапчастей, вышел на несколько автомагазинов, стал посещать нелегальные выставки кастом-каров и уличные гонки. Не для участия — он наблюдал, вёл хронику, общался. Уважение к нему росло, несмотря на закрытость и отсутствие лишних слов.
Molli перестал прятаться от жизни. Он всё ещё носит маску — не потому, что стесняется шрама, а потому что она стала его второй кожей. В ней он чувствует себя цельным, невидимым и сильным. За год в Лос-Сантосе он не раскрыл своё лицо никому, кроме пары медиков и одного старого друга, случайно приехавшего из прошлого. Маска, как и шрам под ней — часть его идентичности.
Он начал вести журнал — личный, рукописный, куда записывает свои размышления, сны, странные встречи, зарисовки. Это помогает ему держать голову в порядке. Иногда он задумывается: стоит ли кому-то довериться? Позволить увидеть своё настоящее лицо? Но каждый раз ответ один — пока нет. Он ещё не готов.
На улицах Лос-Сантоса Molli стал не просто механиком, он — городская тень, чей байк слышен ночью на мостах, и чьё присутствие ощущается в запахе моторного масла и свете лампы в окне мастерской. Его больше не пугает одиночество. Он принял его как часть своей силы. А город стал его убежищем, ареной и домом.
И пока другие носят маски, чтобы скрыть себя, Molli носит её, чтобы показать миру: он выжил. И не просто выжил — он стал сильнее.
