- Автор темы
- #1
1.Основная информация
Ф.И.О - Matthew Killua
Пол - Мужской
Возвраст - 25
Дата рождения - 30.05.2000
2.Внешность:
Национальность - Русский
Рост - 192
Цвет волос - Черный
Цвет глаз - Голубой
Телосложение - Спортивное
Татуировки на теле - присутсвуют
3. Родители
Отец — Максим Киллуа.
Максим был человеком старой закалки: суровом, но честным, практичным, но не без чувства юмора. Он работал электромехаником в региональной энергосети — профессия, требовавшая аккуратности и выдержки. Многие коллеги уважали его за способность сохранять спокойствие даже в моменты аварий и непредвиденных ситуаций.
Дома Максим не был многословным. Он больше показывал, чем говорил. Мог научить сына держать инструмент, объяснять, почему провод «жужжит», когда через него идёт ток. Он не жалел времени на мастерские уроки, хотя редко проявлял эмоции. Но за внешней строгостью скрывалась глубокая привязанность к сыну: он хотел, чтобы Matthew вырос не слабым мечтателем, а человеком, который сам решает, кем ему быть.
Мать — Екатерина Киллуа.
Екатерина была полярной противоположностью мужа. Работая фельдшером на скорой помощи, она ежедневно сталкивалась с человеческой болью и страхом. Это сформировало в ней удивительное сочетание храбрости, мягкости и терпения. Она умела находить слова поддержки даже тогда, когда человек уже не верил в хорошее.
Для Matthew мать была главным источником тепла. С ней он обсуждал всё — от школы до своих маленьких открытий. Екатерина понимала сына лучше всех, видела его чувствительность, пытливость и скрытую эмоциональность. Именно она научила его, что раны бывают не только на теле, но и в душе, и что каждую из них можно исцелить — если не бояться обратиться за помощью.
4. Детство
Детство Matthew проходило в небольшом городке возле Пермского края, где большие заносы зимой сочетались с тёплыми деревянными домами и дворами, где всегда пахло дымом. Он рос активным ребёнком: собирал маленькие конструкции из проводов, устраивал «эксперименты» со старой техникой, которую находил на чердаке или приносил отец.
Он был тем ребёнком, который задаёт слишком много вопросов: «Почему свет мигает?», «Как работает радио?», «Что внутри микросхемы?». Иногда его любопытство доводило до смешного: например, он однажды разобрал семейный чайник, чтобы узнать, «кто в нём свистит». Родители смеялись, но в голосах чувствовалась гордость — у мальчика был настоящий талант к технике.
4.1 Несчастный случай
Осень того года была туманной, сырой, и дети редко гуляли до вечера. Но один поздний день выдался необычно тёплым. Matthew вместе с друзьями пошёл искать «таинственный источник звука» — странное гудение, которое слышалось возле старой трансформаторной будки.
Будка казалась заброшенной: облупившаяся краска, проржавевшие петли, странная вибрация стен. Дети решили, что внутри что-то «живёт» или «спрятано». Matthew, как самый любопытный, приблизился ближе всех.
Когда он потянул дверцу, она неожиданно поддалась — и в этот момент раздался треск. Это было короткое замыкание. Вспышка осветила всё вокруг. Слепящий свет, запах горелого металла — и удар током отбросил мальчика назад. Падая, он ударился лицом о горячую металлическую раму двери, которая только что раскалилась от вспышки.
Он закричал так, что звук, казалось, прорезал вечерний воздух.
сосед, услышав крик, выбежал на улицу, увидел мальчика и сразу вызвал скорую.
Екатерина приехала одной из первых — она работала в той самой бригаде. Увидев сына, она на мгновение забыла о профессионализме. Под его правой скулой кожа была обожжена, лоб рассечён, а часть щеки покраснела и начала пузыриться. Это был момент, когда она впервые за долгие годы не смогла сдержать слёз.
5. Период лечения и заживления
Лечение оказалось долгим, сложным и местами мучительным.
Matthew провёл в больнице почти месяц. Каждый день ему проводили перевязки, обрабатывали ожоги специальными мазями, накладывали охлаждающие гели. Первое время он даже не мог говорить — губы были повреждены, кожа стягивала лицо при каждом движении.
Процедуры были болезненными.
Иногда он кричал от боли, иногда просто сжимал зубы, глядя в потолок. Екатерина всегда была рядом, держа его за руку. Максим приходил вечером — не говорил много, но приносил какие-то мелочи, чтобы подбодрить: новую головоломку, журнал с электронными схемами, маленький набор инструментов.
Постепенно шрамы начали формироваться. Но чем лучше становилось состояние кожи, тем тяжелее становилось внутри. Matthew впервые увидел своё отражение через два месяца — и отвернулся. Он не смог принять своё новое лицо.
Реабилитация
После выписки ему назначили длительный курс восстановления: мази, массажи, лазерные процедуры, компрессионные повязки. Он занимался почти год.
Но главной проблемой были не ожоги —
главной проблемой стала психологическая травма.
Он стал избегать сверстников, перестал играть во дворе и всё чаще просил закрыть шторы в комнате. На улицу выходил в капюшоне, а позже — в лёгкой медицинской маске, которую сначала носил по назначению, а потом стал использовать как психологический щит.
6. Образование
Когда Matthew вернулся в школу, он изменился. Учителя замечали в нём глубокий внутренний разрыв: он был способным, внимательным и трудолюбивым, но отстранённым. Он не участвовал в общих мероприятиях, избегал больших компаний, не любил смотреть людям в глаза.
Но в учёбе он преуспевал.
Он с головой ушёл в технологии: программирование, схемотехника, кибернетика. Компьютеры стали для него способом уйти от своей внешности, от взглядов, от мыслей «каким он был раньше».
К 17 годам Matthew уже:
писал свои первые программы;
создавал небольшие автоматические механизмы;
участвовал в онлайн-соревнованиях по кибербезопасности;
собирал мини-роботов.
Его внутренний мир расширялся через знания, даже если внешняя жизнь сужалась.
Он поступил в технический университет — на направление информационных систем. Там он впервые нашёл людей, которые не спрашивали про маску, просто принимали его как талантливого специалиста. Это немного вернуло ему уверенность.
7. Взрослая жизнь
После университета Matthew устроился на удалённую работу, где никто не видел его лица. Ему было комфортно: он работал ночами, экспериментировал, писал сложный код, создавал программы для защиты сетей. Он ценил эту свободу — возможность быть useful без необходимости быть «красивым».
Несколько лет он жил таким образом — тихо, стабильно, незаметно.
Однако однажды ему предложили работу в крупной технологической корпорации, офис которой находился в Лос-Сантосе. Регион с иным темпом, культурой, возможностями. Предложение было слишком перспективным, чтобы отказаться. Он понял, что рано или поздно придётся выйти из тени.
И он решился.
Переезд в Лос-Сантос
Город встретил его яркими огнями, шумом дорог, неожиданным чувством свободы.
Здесь никто не удивлялся маскам — кто-то носил их для моды, кто-то для анонимности, кто-то просто ради эксцентричности. Впервые Matthew почувствовал, что может раствориться в толпе и перестать быть «тем самым мальчиком со шрамами».
Он быстро нашёл себя в работе — стал системным инженером, позже специалистом по кибербезопасности, решал сложные задачи для клиентов, участвовал в важных проектах.
Но маску он всё равно носил. Не ради внешности — ради спокойствия.
8. Настоящее время
Сейчас Matthew Killua живёт в Лос-Сантосе уже несколько лет. Когда он только переехал сюда, ему казалось, что новый город сможет полностью стереть прошлое и подарить ощущение свободы. Но жизнь оказалась не такой простой. Да, Лос-Сантос большой, шумный, яркий — здесь почти никто не обращает внимания на чужие особенности. И всё же, насколько бы люди вокруг ни были заняты собственной жизнью, Matthew по-прежнему носит свою маску.
Но теперь это не жест отчуждения и не попытка спрятаться.
Врачи честно сказали: из-за особенностей заживления и повреждений кожи ему придётся жить с маской дальше. Возможно, многие годы. Возможно — всю жизнь. Кожа на его лице слишком чувствительная, шрамы реагируют на холод, жару, даже на сухой воздух. Иногда боль появляется неожиданно, словно кто-то дернул за старую, едва затянутую нитку. Маска защищает и от этой боли, и от любых раздражителей.
Matthew долго принимал эту мысль.
Она далась ему гораздо сложнее, чем сам переезд.
На работе он нашёл себя — тихий, внимательный, спокойный специалист, который умеет сосредоточиться и довести проект до конца. Его ценят за мозги и характер, а не за внешность. Большинство коллег давно привыкли к маске, а кто-то и вовсе никогда не видел его без неё. Но Matthew старается не думать об этом. Он давно понял: люди куда реже смотрят на детали, чем кажется тем, кто живёт в постоянной тревоге.
Иногда, конечно, тянет вспомнить, как это — жить без барьеров, без дополнительного слоя между собой и миром. Особенно в моменты, когда он остаётся один после работы и возвращается домой поздним вечером — улицы спокойные, машины гудят где-то далеко, и в такие минуты ему особенно остро чувствуется, что маска не даёт ему так просто быть “как все”. Но он уже не злится. Привык. Свыкся. Принял.
Matthew стал более взрослым, спокойным. Переживания есть, но они не разрывают его изнутри, как раньше. Он научился не прятаться от людей — разговаривать, выходить в город, ходить на мероприятия с коллегами. Но при этом держит некоторую дистанцию. Не потому что не доверяет, а потому что боится перегружать людей своим прошлым. Это его история — глубокая, болезненная, личная. И открываться он может только тем, кому действительно доверяет.
В Лос-Сантосе он обретает не столько новую жизнь, сколько новое понимание себя.
Маска уже не кажется ему клеймом или наказанием.
Это просто часть его пути, как очки, как шрам на руке, как акцент — что-то, с чем человек живёт, и что со временем становится естественным.
Но всё же, даже если Matthew не признаёт это вслух, внутри у него есть тихая надежда: когда-нибудь боль окончательно уйдёт, кожа станет крепче, а маска — просто воспоминанием. Он не строит планов, не торопит события, но верит, что однажды сможет позволить себе жить без неё.
Пока же он просто живёт — честно, спокойно, шаг за шагом.
Работает, общается, наблюдает за городом, который стал для него одновременно домом и местом переосмысления. И хотя путь впереди долог, Matthew научился смотреть на него без страха. Он стал сильнее — не из-за шрамов, а вопреки им.
8.Итоги биографии:
1. Matthew Killua может носить маску из-за шрамов на лице в гос. структурах (исключение: Government) (обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
Ф.И.О - Matthew Killua
Пол - Мужской
Возвраст - 25
Дата рождения - 30.05.2000
2.Внешность:
Национальность - Русский
Рост - 192
Цвет волос - Черный
Цвет глаз - Голубой
Телосложение - Спортивное
Татуировки на теле - присутсвуют
3. Родители
Отец — Максим Киллуа.
Максим был человеком старой закалки: суровом, но честным, практичным, но не без чувства юмора. Он работал электромехаником в региональной энергосети — профессия, требовавшая аккуратности и выдержки. Многие коллеги уважали его за способность сохранять спокойствие даже в моменты аварий и непредвиденных ситуаций.
Дома Максим не был многословным. Он больше показывал, чем говорил. Мог научить сына держать инструмент, объяснять, почему провод «жужжит», когда через него идёт ток. Он не жалел времени на мастерские уроки, хотя редко проявлял эмоции. Но за внешней строгостью скрывалась глубокая привязанность к сыну: он хотел, чтобы Matthew вырос не слабым мечтателем, а человеком, который сам решает, кем ему быть.
Мать — Екатерина Киллуа.
Екатерина была полярной противоположностью мужа. Работая фельдшером на скорой помощи, она ежедневно сталкивалась с человеческой болью и страхом. Это сформировало в ней удивительное сочетание храбрости, мягкости и терпения. Она умела находить слова поддержки даже тогда, когда человек уже не верил в хорошее.
Для Matthew мать была главным источником тепла. С ней он обсуждал всё — от школы до своих маленьких открытий. Екатерина понимала сына лучше всех, видела его чувствительность, пытливость и скрытую эмоциональность. Именно она научила его, что раны бывают не только на теле, но и в душе, и что каждую из них можно исцелить — если не бояться обратиться за помощью.
4. Детство
Детство Matthew проходило в небольшом городке возле Пермского края, где большие заносы зимой сочетались с тёплыми деревянными домами и дворами, где всегда пахло дымом. Он рос активным ребёнком: собирал маленькие конструкции из проводов, устраивал «эксперименты» со старой техникой, которую находил на чердаке или приносил отец.
Он был тем ребёнком, который задаёт слишком много вопросов: «Почему свет мигает?», «Как работает радио?», «Что внутри микросхемы?». Иногда его любопытство доводило до смешного: например, он однажды разобрал семейный чайник, чтобы узнать, «кто в нём свистит». Родители смеялись, но в голосах чувствовалась гордость — у мальчика был настоящий талант к технике.
4.1 Несчастный случай
Осень того года была туманной, сырой, и дети редко гуляли до вечера. Но один поздний день выдался необычно тёплым. Matthew вместе с друзьями пошёл искать «таинственный источник звука» — странное гудение, которое слышалось возле старой трансформаторной будки.
Будка казалась заброшенной: облупившаяся краска, проржавевшие петли, странная вибрация стен. Дети решили, что внутри что-то «живёт» или «спрятано». Matthew, как самый любопытный, приблизился ближе всех.
Когда он потянул дверцу, она неожиданно поддалась — и в этот момент раздался треск. Это было короткое замыкание. Вспышка осветила всё вокруг. Слепящий свет, запах горелого металла — и удар током отбросил мальчика назад. Падая, он ударился лицом о горячую металлическую раму двери, которая только что раскалилась от вспышки.
Он закричал так, что звук, казалось, прорезал вечерний воздух.
сосед, услышав крик, выбежал на улицу, увидел мальчика и сразу вызвал скорую.
Екатерина приехала одной из первых — она работала в той самой бригаде. Увидев сына, она на мгновение забыла о профессионализме. Под его правой скулой кожа была обожжена, лоб рассечён, а часть щеки покраснела и начала пузыриться. Это был момент, когда она впервые за долгие годы не смогла сдержать слёз.
5. Период лечения и заживления
Лечение оказалось долгим, сложным и местами мучительным.
Matthew провёл в больнице почти месяц. Каждый день ему проводили перевязки, обрабатывали ожоги специальными мазями, накладывали охлаждающие гели. Первое время он даже не мог говорить — губы были повреждены, кожа стягивала лицо при каждом движении.
Процедуры были болезненными.
Иногда он кричал от боли, иногда просто сжимал зубы, глядя в потолок. Екатерина всегда была рядом, держа его за руку. Максим приходил вечером — не говорил много, но приносил какие-то мелочи, чтобы подбодрить: новую головоломку, журнал с электронными схемами, маленький набор инструментов.
Постепенно шрамы начали формироваться. Но чем лучше становилось состояние кожи, тем тяжелее становилось внутри. Matthew впервые увидел своё отражение через два месяца — и отвернулся. Он не смог принять своё новое лицо.
Реабилитация
После выписки ему назначили длительный курс восстановления: мази, массажи, лазерные процедуры, компрессионные повязки. Он занимался почти год.
Но главной проблемой были не ожоги —
главной проблемой стала психологическая травма.
Он стал избегать сверстников, перестал играть во дворе и всё чаще просил закрыть шторы в комнате. На улицу выходил в капюшоне, а позже — в лёгкой медицинской маске, которую сначала носил по назначению, а потом стал использовать как психологический щит.
6. Образование
Когда Matthew вернулся в школу, он изменился. Учителя замечали в нём глубокий внутренний разрыв: он был способным, внимательным и трудолюбивым, но отстранённым. Он не участвовал в общих мероприятиях, избегал больших компаний, не любил смотреть людям в глаза.
Но в учёбе он преуспевал.
Он с головой ушёл в технологии: программирование, схемотехника, кибернетика. Компьютеры стали для него способом уйти от своей внешности, от взглядов, от мыслей «каким он был раньше».
К 17 годам Matthew уже:
писал свои первые программы;
создавал небольшие автоматические механизмы;
участвовал в онлайн-соревнованиях по кибербезопасности;
собирал мини-роботов.
Его внутренний мир расширялся через знания, даже если внешняя жизнь сужалась.
Он поступил в технический университет — на направление информационных систем. Там он впервые нашёл людей, которые не спрашивали про маску, просто принимали его как талантливого специалиста. Это немного вернуло ему уверенность.
7. Взрослая жизнь
После университета Matthew устроился на удалённую работу, где никто не видел его лица. Ему было комфортно: он работал ночами, экспериментировал, писал сложный код, создавал программы для защиты сетей. Он ценил эту свободу — возможность быть useful без необходимости быть «красивым».
Несколько лет он жил таким образом — тихо, стабильно, незаметно.
Однако однажды ему предложили работу в крупной технологической корпорации, офис которой находился в Лос-Сантосе. Регион с иным темпом, культурой, возможностями. Предложение было слишком перспективным, чтобы отказаться. Он понял, что рано или поздно придётся выйти из тени.
И он решился.
Переезд в Лос-Сантос
Город встретил его яркими огнями, шумом дорог, неожиданным чувством свободы.
Здесь никто не удивлялся маскам — кто-то носил их для моды, кто-то для анонимности, кто-то просто ради эксцентричности. Впервые Matthew почувствовал, что может раствориться в толпе и перестать быть «тем самым мальчиком со шрамами».
Он быстро нашёл себя в работе — стал системным инженером, позже специалистом по кибербезопасности, решал сложные задачи для клиентов, участвовал в важных проектах.
Но маску он всё равно носил. Не ради внешности — ради спокойствия.
8. Настоящее время
Сейчас Matthew Killua живёт в Лос-Сантосе уже несколько лет. Когда он только переехал сюда, ему казалось, что новый город сможет полностью стереть прошлое и подарить ощущение свободы. Но жизнь оказалась не такой простой. Да, Лос-Сантос большой, шумный, яркий — здесь почти никто не обращает внимания на чужие особенности. И всё же, насколько бы люди вокруг ни были заняты собственной жизнью, Matthew по-прежнему носит свою маску.
Но теперь это не жест отчуждения и не попытка спрятаться.
Врачи честно сказали: из-за особенностей заживления и повреждений кожи ему придётся жить с маской дальше. Возможно, многие годы. Возможно — всю жизнь. Кожа на его лице слишком чувствительная, шрамы реагируют на холод, жару, даже на сухой воздух. Иногда боль появляется неожиданно, словно кто-то дернул за старую, едва затянутую нитку. Маска защищает и от этой боли, и от любых раздражителей.
Matthew долго принимал эту мысль.
Она далась ему гораздо сложнее, чем сам переезд.
На работе он нашёл себя — тихий, внимательный, спокойный специалист, который умеет сосредоточиться и довести проект до конца. Его ценят за мозги и характер, а не за внешность. Большинство коллег давно привыкли к маске, а кто-то и вовсе никогда не видел его без неё. Но Matthew старается не думать об этом. Он давно понял: люди куда реже смотрят на детали, чем кажется тем, кто живёт в постоянной тревоге.
Иногда, конечно, тянет вспомнить, как это — жить без барьеров, без дополнительного слоя между собой и миром. Особенно в моменты, когда он остаётся один после работы и возвращается домой поздним вечером — улицы спокойные, машины гудят где-то далеко, и в такие минуты ему особенно остро чувствуется, что маска не даёт ему так просто быть “как все”. Но он уже не злится. Привык. Свыкся. Принял.
Matthew стал более взрослым, спокойным. Переживания есть, но они не разрывают его изнутри, как раньше. Он научился не прятаться от людей — разговаривать, выходить в город, ходить на мероприятия с коллегами. Но при этом держит некоторую дистанцию. Не потому что не доверяет, а потому что боится перегружать людей своим прошлым. Это его история — глубокая, болезненная, личная. И открываться он может только тем, кому действительно доверяет.
В Лос-Сантосе он обретает не столько новую жизнь, сколько новое понимание себя.
Маска уже не кажется ему клеймом или наказанием.
Это просто часть его пути, как очки, как шрам на руке, как акцент — что-то, с чем человек живёт, и что со временем становится естественным.
Но всё же, даже если Matthew не признаёт это вслух, внутри у него есть тихая надежда: когда-нибудь боль окончательно уйдёт, кожа станет крепче, а маска — просто воспоминанием. Он не строит планов, не торопит события, но верит, что однажды сможет позволить себе жить без неё.
Пока же он просто живёт — честно, спокойно, шаг за шагом.
Работает, общается, наблюдает за городом, который стал для него одновременно домом и местом переосмысления. И хотя путь впереди долог, Matthew научился смотреть на него без страха. Он стал сильнее — не из-за шрамов, а вопреки им.
8.Итоги биографии:
1. Matthew Killua может носить маску из-за шрамов на лице в гос. структурах (исключение: Government) (обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
