- Автор темы
- #1
1. Основная информация
Ф.И.О: Artem_KazanovichПол: Мужской
Возраст: 33 года
Дата рождения: 13.09.1992
Место рождения: Москва, Россия
2. Внешние признаки
Фото персонажа: *ТЫК*Паспорт: *ТЫК*
Национальность: Русский
Рост: 166 см
Вес: 63 кг
Цвет волос: Белоснежный (посттравматический альбинизм)
Цвет глаз: Карие
Телосложение: Атлетическое
Особые приметы:
Глубокие шрамы на нижней челюсти и лице (последствия аварии)
Всегда носит полумаску, скрывающую повреждённую кожу
Татуировка на внутренней стороне предплечья — цифры "15.03" (дата роковой гонки)
3. Родители
В день своего тринадцатилетия Артём впервые решился заглянуть в запретную коробку отца. Среди пожелтевших фотографий и гоночных билетов он нашел маленький черный блокнот с пометкой "Для А., когда будет готов". На первой странице было написано: "Если читаешь это - значит, я не смог тебе объяснить главное. Скорость - это не про риск, а про контроль. Не про страх, а про уважение к машине". Каждая страница содержала не просто технические заметки, а целую философию вождения - от особенностей управления на мокром асфальте до психологии соперника. Особенно Артёма поразила последняя запись, сделанная за день до роковой тренировки: "Сегодня во сне увидел свою смерть. Странно, но я не испугался. Испугался только за Анну и сына". Сергей Волков не просто гонял — он чувствовал машину как продолжение своего тела. Его блокноты, переданные Артёму, были не сборником технических расчётов, а дневником диалога между человеком и скоростью. "Машина — не железо, — писал он каллиграфическим почерком на странице с пометкой «Только для А.», — она дышит бензином и кричит шинами. Если слышишь её голос — ты уже не водитель, ты часть чего-то большего". Эти строки Артём перечитывал в самые трудные моменты, особенно после тюрьмы, когда казалось, что мир рухнул.Анна Волкова так и не смирилась со смертью мужа. Её оперативный штаб в квартире разрастался: к схемам аварии добавились записи разговоров с механиками, распечатки звонков, даже образцы резины с трассы, которую она тайком взяла спустя год после катастрофы. "Они думают, что я сойду с ума, — писала она в дневнике за неделю до госпитализации. — Но безумие — это верить их лжи". Её подозрения подтвердились, когда исчез журналист, получивший материалы. Позже Артём найдёт в её архиве пометку: "15.03 — не случайная дата. Они убрали его перед презентацией новых спонсоров". В больничной карте Анны появилась странная запись: "Пациентка утверждает, что за ней следят. Рекомендована
консультация психиатра".
Сергей Волков – Отец Артёма
"Сергей не просто был гонщиком - он был философом скорости. В его потрёпанных блокнотах, которые Артём позже будет перелистывать как священные тексты, формулы сцепления шин соседствовали с выцветшими вырезками Циолковского: "Земля - колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели". Он измерял виражи не в метрах, а в моментах истины, когда пилот перестаёт думать и начинает чувствовать. "Настоящая скорость, - писал он дрожащей рукой после ночной тренировки, - это когда тень мотоцикла обгоняет тебя в повороте, а ты лишь улыбаешьсь". После его смерти механики шептались, что Сергей мог "уговаривать" перегретый мотор работать ещё круг - просто положив ладонь на бак и что-то шепча. Артём унаследовал не только его записи, но и эту мистическую связь с машинами, хотя до конца так и не понял - был ли отец гением или безумцем."
4. Детство
После аварии в каньоне Артём осознал, что стал ближе к отцу, чем когда-либо. Не только из-за шрамов — он начал понимать его записи на интуитивном уровне. "Скорость — это не про риск, — повторял он про себя, собирая новый двигатель в гараже Лос-Сантоса, — а про диалог с дорогой". Даже его "система призрака" была основана на отцовских чертежах, найденных в старом блокноте между страницами с расчетами аэродинамики.Особенно ярко запомнился ему день, когда он впервые вернулся на место аварии отца. Было странно осознавать, что на этом ничем не примечательном участке дороги оборвалась жизнь человека, которого боготворили тысячи фанатов. Артём долго сидел на обочине, касаясь ладонью асфальта, как будто пытаясь почувствовать последний след от шин отцовского мотоцикла. Именно тогда он дал себе обещание: "Я не умру на дороге. Я заставлю дорогу бояться меня".
5. Образование
Тюремный срок стал для Артёма неожиданным университетом. В камере с ним сидел бывший инженер гоночной команды, знавший отца. От него Артём узнал шокирующую правду: аварию Сергея могли подстроить не из-за денег, а потому что он собирался раскрыть схему допинга в команде. "Твой отец был честным, - сказал старик, - а честные в нашем спорте долго не живут". Эти слова стали для Артёма откровением - он всегда думал, что отец погиб из-за чьей-то жадности, а оказалось, из-за принципов.После тюрьмы Артём устроился механиком в полулегальную мастерскую. Здесь он освоил не только ремонт машин, но и искусство "тюнинга для бегства" - скрытые отсеки, мгновенная смена номеров, системы отключения фар. Его любимым изобретением стала "система призрака" - устройство, создающее ложную тепловую сигнатуру для тепловизоров полиции. Коллеги смеялись: "Ты готовишься к войне", на что он отвечал: "Я уже на войне. Просто пока не знаю, с кем".
6. Взрослая жизнь
Переезд в США не стал бегством от проблем - это было бегство к себе. Первые месяцы в Лос-Сантосе Артём жил в заброшенном гараже, питаясь консервами и мечтая о мести. Но постепенно ярость сменилась холодным расчётом. Он начал строить новую личность, как собирает двигатель - тщательно, винтик за винтиком. Его репутация в криминальном мире росла не благодаря жестокости, а благодаря уму и надёжности. Он никогда не предавал своих, но и не позволял собой пользоваться.Роковая гонка 15 марта началась как обычный заказ - нужно было доставить "груз" через каньон быстрее всех. Но когда на полной скорости он увидел перед собой перекрытую дорогу, понял - это ловушка. Последнее, что он помнил перед ударом - как инстинктивно повторил отцовский приём выхода из заноса, но на этот раз его навыков не хватило. В больнице, придя в сознание, он первым делом попросил зеркало. Увидев своё изуродованное лицо, он не закричал, а тихо сказал: "Теперь мы с тобой похожи, отец".
В дневнике гнева появилась новая запись: "Я больше не боюсь себя. Я научился слушать ярость, как отец слушал мотор. Она больше не владеет мной — мы идём параллельными курсами". И под ней — старая цитата Сергея, обведённая в рамочку: "Настоящая скорость рождается там, где заканчивается страх и начинается уважение".
7. Настоящее время
Работа в полиции превратилась в миссию. Он не просто ловил преступников — он искал следы той системы, что убила его отца. Его белые волосы и маска стали символом: одни шептались, что он призрак Сергея, другие — что он стал воплощением мести. Но Артём знал правду — он был мостом между прошлым и будущим. Каждая оставленная у дороги серебряная модель мотоцикла была не только данью памяти, но и напоминанием самому себе: "Я жив. И пока я дышу, ты не исчезнешь".После инцидента с поджогом мотоцикла Кости-Костыля, Артём впервые столкнулся с настоящим страхом. Не страх наказания, а страх самого себя — той ярости, которая жила внутри, как спящий зверь, готовый сорваться с цепи. Он начал видеть кошмары, где вместо "Сузуки" горела машина с Катей внутри, и просыпался с криком, чувствуя, как адреналин сжигает разум. По совету старого механика отца, бывшего зэка, он начал вести "Дневник гнева" — записывал каждую вспышку ярости, анализировал её причины, учился дышать через приступы бешенства, пока не научился превращать их в холодную решимость. Со временем эти записи превратились в своеобразный кодекс: "Гнев — как топливо. Немного — и ты летишь вперёд. Перебор — и взорвёшься на старте". Особенно ярко запомнился ему день, когда он впервые вернулся на место аварии отца. Было странно осознавать, что на этом ничем не примечательном участке дороги оборвалась жизнь человека, которого боготворили тысячи фанатов. Артём долго сидел на обочине, касаясь ладонью асфальта, как будто пытаясь почувствовать последний след от шин отцовского мотоцикла, впитать боль этого места, чтобы она стала его armor. Именно тогда он дал себе обещание: "Я не умру на дороге. Я заставлю дорогу бояться меня".
Работа в полиции стала для Артёма не искуплением, а продолжением войны другими методами. Он специально выбирал дела, связанные с автоспортом и угонами, методично выявляя коррупционные связи. Его начальник однажды сказал: "Ты работаешь так, будто у тебя личный счёт". Артём не стал отрицать.
Особенно запомнился случай, когда он задержал молодого гонщика, похожего на него в юности. Вместо протокола он устроил ему "экзамен" - задавал технические вопросы, проверял реакцию. В конце сказал: "Ты можешь стать лучшим. Или закончить как мой отец. Выбирай". Позже он оплатил тому курсы безопасного вождения.
Маска Артёма стала его визитной карточкой. В отделе ходили легенды - якобы под ней нет лица, только тьма. На самом деле, он просто понял, что люди боятся неизвестности больше, чем шрамов. Его белые волосы, которые он теперь отрастил до плеч, стали частью образа - призрака, возникающего в самый неожиданный момент.
Каждый год 15 марта он совершает один и тот же ритуал - едет на мотоцикле (старой "Яве", которую восстановил) к месту своей аварии. Снимает маску и стоит там до рассвета, чувствуя, как холодный ветер обжигает шрамы. В эти часы он говорит с отцом, рассказывая ему о своих победах и поражениях. Перед уходом всегда оставляет на обочине маленькую серебряную модель мотоцикла - точно такую же, какую отец подарил ему на пятый день рождения.
"Я не стал тобой, - шепчет он, - но и собой не стал. Я - тень между светом и тьмой. Может, так и должно быть".
8.Итог
"Посттравматический альбинизм" — белые волосы в гос. фракции (подтверждено медкартой: "Vitiligo post combustionem")."Ношение маски в связи с травмами" — право скрывать шрамы даже на службе (одобрено лидером фракции, маска чёрная, без логотипов).
Обоснование:Альбинизм развился из-за повреждения меланоцитов (медицински достоверно).
Маска — не прихоть, а необходимость: шрамы вызывают панику у гражданских.
