- Автор темы
- #1
I. Основная информация:
1. Ulunbek Etsywork;
2. Мужской;
3. 05.02.1990 г;
II. Внешние признаки:
1. Личное фото персонажа:
2. Паспорт:
3. Узбек.
4. 185 см.
5. Черный.
6. Черные.
7. Спортивное.
8. Имеются.
III. Родители:
Стояла пасмурная осенняя ночь. Где-то за горизонтом грохотал гром, а надвигающееся ненастье окрашивало небо в темно-бордовый оттенок. На старом мосту у границы Айовы и Небраски стояли двое — мужчина и женщина, прижавшись друг к другу, будто пытаясь согреться не только от холода, но и от собственной жизни.
— Нам пора исчезнуть, Джулиан, — шептала она, — я не хочу, чтобы мой сын родился в этом городе. Здесь всё гниёт изнутри.
— Я знаю. Мы уедем. Я спрятал деньги, фургон заправлен. Нам осталось только дождаться утра, — ответил Джулиан, обнимая её сильнее.
Мать Улубека звали Джулианна Рэйн, она была медсестрой в психиатрической лечебнице. Отец, Камилбек, приехал в США из Центральной Азии по рабочей визе и устроился электриком на подстанцию, где проработал почти десять лет. Их отношения были невозможными — слишком разными они были, слишком много правил нарушили. Но их связывало нечто иное — странное, темное притяжение, как у молнии к медному проводу.
Однажды на смене у Камилбека произошёл сбой. Короткое замыкание, паника, огонь. Ему удалось спасти целую бригаду, но сам он оказался в эпицентре разряда. Тело обуглилось, лицо навсегда утратило черты. Чудом выжив, он вернулся домой, но в нём что-то изменилось. Он стал говорить, что слышит шепот в проводах. Что электричество разговаривает с ним, что оно предупреждает его о людях.
Через полгода после инцидента Джулианна забеременела.
Она молчала. О том, что с тех пор Камилбек больше не спал. Что он вёл дневники, полные схем, закорючек и слов, написанных задом наперёд. Что каждую ночь он уходил в подвал — не чинить, не мастерить — а просто сидел там и разговаривал с выключенной трансформаторной катушкой.
Когда Улубек родился, отец не улыбнулся. Он только прошептал:
— В нём это тоже есть. Я это вижу. Смотри на его глаза. Они — как выжженный уголь. Он уже слышит их.
V. Образование
Улубек Etsywork родился в неоновом мраке подземной реальности. Его первый крик заглушил рев работающей трансформаторной станции, на которой отец тайно устроил роды, спрятав Джулианну от всех. Он не хотел, чтобы их сын был "зарегистрирован", не хотел, чтобы его нашли. Электричество, говорил он, будет его охранять.
Его глаза были чёрными. Не карими, не тёмно-карими — а именно чёрными. Ни блика, ни света. Взгляд, в котором уже с младенчества поселилась тишина, будто всё, что было до него — умерло, не успев начаться.
С рождения на лице Улубека была странная отметина — горизонтальная чёрная полоса, как ожог, проходящая через щеки и переносицу. Джулианна считала это родимым пятном, но Камилбек знал — это знак. Он говорил, что в ту самую ночь, когда мальчик впервые заплакал, станция дала перебой, вспыхнули лампы на всей линии, и на миг исчез свет во всём округе.
Когда Улубеку исполнилось три, у него проявились ещё два пятна — ровно над бровями, симметричные, как острые рожки. Он спрашивал:
— Мам, почему у меня на лбу тени?
— Это просто родинки, малыш. Просто кожа играет с тобой, — отвечала она, отводя взгляд.
Но Камилбек был другого мнения.
— Ты отмечен. Ты не отсюда. Мы не те, за кого нас считают. Ты слышишь? — он подносил сына к оголённым проводам и приказывал слушать.
С пятилетнего возраста Улубек начал сам уходить в подвал. Сидел там часами. Мать пыталась запретить, но отец только кивал:
— Он сам нашёл путь. Значит, готов.
Шли годы. Джулианна медленно угасала. Была попытка сбежать, она даже позвонила в полицию однажды — но наутро всё исчезло: следов не было, записи — стёрты, а на её телефоне осталась только одна фотография — лицо её сына, как будто сделанное камерой наблюдения. Он стоял у трансформаторной установки, и за его спиной кто-то был. Или что-то.
В двенадцать Улубек впервые почувствовал боль, которую не смог объяснить. Он коснулся медного провода в подвале, и ток прошёл через его тело. Ужасный, дикий заряд вырвал из него сознание. Ожог остался на лице, продолжая ту самую чёрную полосу, как будто завершив узор, начатый при рождении. Джулианна нашла его через несколько часов. Он не плакал. Он улыбался.
— Я видел, — только это он произнёс. — Я знаю, кто я.
Улубек никогда не учился как все.
Когда другие дети сидели за партами, он сидел в подвале — с фонариком и тетрадкой, которую кто-то когда-то выбросил вместе с гнилым хлебом. Буквы не давались. Они плутали, исчезали между строчек, как будто сами боялись оказаться в его голове. Он злился. Рвал страницы, ломал карандаши — до крови на пальцах. Потом писал этой же кровью. Так и выучил буквы.
Первые книги появились случайно — старые детективы из библиотеки, которую сожгли в соседнем квартале. Пепел смешался с дождём, и страницы были почти черные. Он читал их шёпотом. Это были его первые "учителя" — вымышленные сыщики, охотники за тенями, забытые солдаты.
В 14 лет он смог оформить дистанционное обучение — нелегально, под чужим именем. Зачем? Он сам не знал. Но учёба стала ритуалом. Спасением. Каждый пройденный курс — как выигранный бой. Он проглатывал параграфы по праву, психологии, криминалистике. Его тетрадки были исписаны от корки до корки. Он не искал оценки — он искал структуру. Законы. Формулы. Каркас мира.
Он сдал выпускные экзамены экстерном. Никто не ожидал. Ни один преподаватель не встретился с ним лично. Они получали задания без ошибок и ответы, написанные почерком того, кто прошёл через боль, но не сломался.
Дальше — колледж. Юридический, вечернее отделение. Он работал днем — уборщиком в полиции, грузчиком, иногда — охранником в старых барах. И учился. Учился так, будто от этого зависело всё. Потому что так и было.
Образование для него было не лестницей. Это была схема выживания. Он выучил кодекс, как кто-то другой учит молитвы.
Теперь он — полицейский.
Форма не сделала его другим. Но дала ему право. Право быть тем, кем он всегда был — наблюдателем. Тень с удостоверением.
Он прошёл курсы, стал офицером, потом оперативником. Но остался собой — чёрные глаза, отметины на лице, память, полная огня и электричества. Коллеги сначала сторонятся. Потом привыкают. Потом обращаются за советом.
Он работает тихо. Без показухи. Знает, где искать ложь. Знает, как ведут себя те, кто видел тьму. Потому что он сам был частью этой тьмы. Он стал законопослушным — но не из страха. Из необходимости. Это его внутренняя дисциплина, как ход времени — точная, ритмичная, неминуемая.
Случаи ему достаются самые грязные. Он не жалуется. Он никогда не жалуется. Он просто работает.
Лудомания ушла. Или нет. Она стала другой — тихой, скрытой. Иногда проявляется в том, как долго он смотрит в глаза подозреваемому. Иногда — в том, как много он ставит на результат дела. В конце концов, это тоже игра. Только теперь он играет на стороне света. Или, по крайней мере, на той стороне, где свет еще не погас.
1. Ulunbek Etsywork;
2. Мужской;
3. 05.02.1990 г;
II. Внешние признаки:
1. Личное фото персонажа:
2. Паспорт:
3. Узбек.
4. 185 см.
5. Черный.
6. Черные.
7. Спортивное.
8. Имеются.
III. Родители:
Стояла пасмурная осенняя ночь. Где-то за горизонтом грохотал гром, а надвигающееся ненастье окрашивало небо в темно-бордовый оттенок. На старом мосту у границы Айовы и Небраски стояли двое — мужчина и женщина, прижавшись друг к другу, будто пытаясь согреться не только от холода, но и от собственной жизни.
— Нам пора исчезнуть, Джулиан, — шептала она, — я не хочу, чтобы мой сын родился в этом городе. Здесь всё гниёт изнутри.
— Я знаю. Мы уедем. Я спрятал деньги, фургон заправлен. Нам осталось только дождаться утра, — ответил Джулиан, обнимая её сильнее.
Мать Улубека звали Джулианна Рэйн, она была медсестрой в психиатрической лечебнице. Отец, Камилбек, приехал в США из Центральной Азии по рабочей визе и устроился электриком на подстанцию, где проработал почти десять лет. Их отношения были невозможными — слишком разными они были, слишком много правил нарушили. Но их связывало нечто иное — странное, темное притяжение, как у молнии к медному проводу.
Однажды на смене у Камилбека произошёл сбой. Короткое замыкание, паника, огонь. Ему удалось спасти целую бригаду, но сам он оказался в эпицентре разряда. Тело обуглилось, лицо навсегда утратило черты. Чудом выжив, он вернулся домой, но в нём что-то изменилось. Он стал говорить, что слышит шепот в проводах. Что электричество разговаривает с ним, что оно предупреждает его о людях.
Через полгода после инцидента Джулианна забеременела.
Она молчала. О том, что с тех пор Камилбек больше не спал. Что он вёл дневники, полные схем, закорючек и слов, написанных задом наперёд. Что каждую ночь он уходил в подвал — не чинить, не мастерить — а просто сидел там и разговаривал с выключенной трансформаторной катушкой.
Когда Улубек родился, отец не улыбнулся. Он только прошептал:
— В нём это тоже есть. Я это вижу. Смотри на его глаза. Они — как выжженный уголь. Он уже слышит их.
V. Образование
Улубек Etsywork родился в неоновом мраке подземной реальности. Его первый крик заглушил рев работающей трансформаторной станции, на которой отец тайно устроил роды, спрятав Джулианну от всех. Он не хотел, чтобы их сын был "зарегистрирован", не хотел, чтобы его нашли. Электричество, говорил он, будет его охранять.
Его глаза были чёрными. Не карими, не тёмно-карими — а именно чёрными. Ни блика, ни света. Взгляд, в котором уже с младенчества поселилась тишина, будто всё, что было до него — умерло, не успев начаться.
С рождения на лице Улубека была странная отметина — горизонтальная чёрная полоса, как ожог, проходящая через щеки и переносицу. Джулианна считала это родимым пятном, но Камилбек знал — это знак. Он говорил, что в ту самую ночь, когда мальчик впервые заплакал, станция дала перебой, вспыхнули лампы на всей линии, и на миг исчез свет во всём округе.
Когда Улубеку исполнилось три, у него проявились ещё два пятна — ровно над бровями, симметричные, как острые рожки. Он спрашивал:
— Мам, почему у меня на лбу тени?
— Это просто родинки, малыш. Просто кожа играет с тобой, — отвечала она, отводя взгляд.
Но Камилбек был другого мнения.
— Ты отмечен. Ты не отсюда. Мы не те, за кого нас считают. Ты слышишь? — он подносил сына к оголённым проводам и приказывал слушать.
С пятилетнего возраста Улубек начал сам уходить в подвал. Сидел там часами. Мать пыталась запретить, но отец только кивал:
— Он сам нашёл путь. Значит, готов.
Шли годы. Джулианна медленно угасала. Была попытка сбежать, она даже позвонила в полицию однажды — но наутро всё исчезло: следов не было, записи — стёрты, а на её телефоне осталась только одна фотография — лицо её сына, как будто сделанное камерой наблюдения. Он стоял у трансформаторной установки, и за его спиной кто-то был. Или что-то.
В двенадцать Улубек впервые почувствовал боль, которую не смог объяснить. Он коснулся медного провода в подвале, и ток прошёл через его тело. Ужасный, дикий заряд вырвал из него сознание. Ожог остался на лице, продолжая ту самую чёрную полосу, как будто завершив узор, начатый при рождении. Джулианна нашла его через несколько часов. Он не плакал. Он улыбался.
— Я видел, — только это он произнёс. — Я знаю, кто я.
Улубек никогда не учился как все.
Когда другие дети сидели за партами, он сидел в подвале — с фонариком и тетрадкой, которую кто-то когда-то выбросил вместе с гнилым хлебом. Буквы не давались. Они плутали, исчезали между строчек, как будто сами боялись оказаться в его голове. Он злился. Рвал страницы, ломал карандаши — до крови на пальцах. Потом писал этой же кровью. Так и выучил буквы.
Первые книги появились случайно — старые детективы из библиотеки, которую сожгли в соседнем квартале. Пепел смешался с дождём, и страницы были почти черные. Он читал их шёпотом. Это были его первые "учителя" — вымышленные сыщики, охотники за тенями, забытые солдаты.
В 14 лет он смог оформить дистанционное обучение — нелегально, под чужим именем. Зачем? Он сам не знал. Но учёба стала ритуалом. Спасением. Каждый пройденный курс — как выигранный бой. Он проглатывал параграфы по праву, психологии, криминалистике. Его тетрадки были исписаны от корки до корки. Он не искал оценки — он искал структуру. Законы. Формулы. Каркас мира.
Он сдал выпускные экзамены экстерном. Никто не ожидал. Ни один преподаватель не встретился с ним лично. Они получали задания без ошибок и ответы, написанные почерком того, кто прошёл через боль, но не сломался.
Дальше — колледж. Юридический, вечернее отделение. Он работал днем — уборщиком в полиции, грузчиком, иногда — охранником в старых барах. И учился. Учился так, будто от этого зависело всё. Потому что так и было.
Образование для него было не лестницей. Это была схема выживания. Он выучил кодекс, как кто-то другой учит молитвы.
Теперь он — полицейский.
Форма не сделала его другим. Но дала ему право. Право быть тем, кем он всегда был — наблюдателем. Тень с удостоверением.
Он прошёл курсы, стал офицером, потом оперативником. Но остался собой — чёрные глаза, отметины на лице, память, полная огня и электричества. Коллеги сначала сторонятся. Потом привыкают. Потом обращаются за советом.
Он работает тихо. Без показухи. Знает, где искать ложь. Знает, как ведут себя те, кто видел тьму. Потому что он сам был частью этой тьмы. Он стал законопослушным — но не из страха. Из необходимости. Это его внутренняя дисциплина, как ход времени — точная, ритмичная, неминуемая.
Случаи ему достаются самые грязные. Он не жалуется. Он никогда не жалуется. Он просто работает.
Лудомания ушла. Или нет. Она стала другой — тихой, скрытой. Иногда проявляется в том, как долго он смотрит в глаза подозреваемому. Иногда — в том, как много он ставит на результат дела. В конце концов, это тоже игра. Только теперь он играет на стороне света. Или, по крайней мере, на той стороне, где свет еще не погас.
- Ulunbek Etsywork может находиться в гос. структурах, включая полицейские и правовые подразделения.
- Черные глаза и родимые отметины (в форме "рожек" и горизонтальной полосы от трансформатора) должны быть указаны в медицинской карте.
- Работа в государственных структурах возможна только при одобрении лидера организации.
- Несмотря на нестандартную внешность, Ulunbek признан психически стабильным и в состоянии выполнять служебные обязанности.
- Проявляет исключительное внимание к деталям, нестандартное мышление и повышенный контроль над эмоциональной реакцией.