- Автор темы
- #1
- Имя, фамилия - Crystal Sinful
- Возраст и дата рождения - 25 лет 11.01.2000
- Пол - Мужской
- Описание внешнего вида Вашего персонажа - Рост — 193 см. Волосы — серые от рождения. Глаза — розовые из-за наследственной болезни. Телосложение — спортивное. На шее — татуировки. Вокруг глаз — густой грим, скрывающий шрамы, оставшиеся с детства.
Детство (0–12 лет)
Crystal родился в суровом северном городе, где метели выли за окнами, а солнце пробивалось сквозь облака только на несколько минут в день. Уже в роддоме стало понятно — он не такой, как все. Пепельно-серые волосы и глаза насыщенного розового цвета — как закат, растворённый в льде. Диагноз подтвердил редкое генетическое заболевание — синдром Ваарденбурга, тот же, что был у его матери. Он не угрожал разуму, но навсегда пометил его внешность.
Мать старалась сделать так, чтобы он не чувствовал себя проклятым. Рассказывала сказки про северных духов с глазами цвета рассвета. Но даже её голос не мог заглушить шёпоты за спиной. Люди боялись этих глаз. Они не отражали свет — они его поглощали, как чёрная дыра в странном оттенке розового.
Он впервые понял, что отличается, когда другие дети начали его сторониться. Его называли «призраком» и «демоном», не подходили близко, не смотрели в глаза. И чем больше он взрослел, тем сильнее чувствовал: мир смотрит на него сквозь щель, не открывая двери.
В девять лет произошёл перелом: группа мальчишек на школьном дворе сорвала с него капюшон. В потасовке его лицо врезалось в стеклянную дверь. Осколки оставили глубокие шрамы вокруг глаз — как разломы по тонкому льду. Врачам удалось восстановить ткани, но не стереть следы. С тех пор его лицо разделилось на "до" и "после".
Он начал носить грим — сначала чтобы скрыть шрамы, потом — чтобы спрятать сами глаза, которые в розовом свечении выглядели пугающе инородно, особенно среди чёрных линий макияжа. Это был не способ выразить себя — это была броня. Защита от взгляда мира и от собственного отражения.
Юность (12–17 лет)
Crystal стал молчаливым подростком. Но тишина была не слабостью, а напряжённой концентрацией, как тетива, натянутая до предела. Он почти не общался, но его взгляд — прямой, розовый, холодный — заставлял людей чувствовать себя неуютно.
Шрамы не исчезли. Они лишь срослись с чертами лица, подчёркивая его острые скулы, делая выражение постоянным, будто вырезанным из камня. Он перестал пытаться выглядеть "нормально" — грим стал его частью, каждое утро он рисовал маску, которая отделяла его от реальности.
В художественной мастерской он рисовал то, что не мог сказать словами: глаза без лиц, шрамы без боли, силуэты без идентичности. Он снова и снова изображал своё лицо — искажённое, но гордое. Шрамы в его рисунках становились линиями судьбы, а розовые глаза — светом, который невозможно потушить. Он не любил их, но перестал бояться.
Мать, угасая от болезни, говорила: «Ты сильнее, чем они». Он запоминал каждое её слово. После её смерти в семнадцать лет он не плакал. Он только смотрел в зеркало — на своё лицо, расчерченное рубцами и светящееся розовым холодом, — и понимал, что назад пути нет. Через месяц он подал документы на службу в армию.
Молодость (18–22 года)
Армия была суровой, как север. Только здесь вместо льда — пыль, крики и приказы. Crystal не был самым сильным, но стал самым выносливым. Он не жаловался. Он делал.
Шрамы на лице отпугивали многих, но глаза пугали больше. В казарме про него говорили, что он "смотрит, как будто уже видел смерть". Он не опровергал. Он не прятал взгляд. Грим стал для него не просто ритуалом — а процессом сборки. Без него он чувствовал себя разорванным, оголённым, уязвимым.
Некоторые бойцы сначала смеялись. Потом перестали. Его уважали не за внешность, а за то, что он шёл в бой с ней, не прячась. Он командовал, вёл, выдерживал. Но каждый вечер, смывая пыль и пот, он всё равно замирал перед зеркалом.
Шрамы — на месте. Глаза — всё те же. И он по-прежнему не знал, прощает ли он себя за то, что выжил, или просто продолжает.
Молодость (22–25 лет)
В полиции Crystal не принимали сразу. Его вид не вписывался в стандарт: розовые глаза под чёрным гримом, лицо с явными следами старых травм. Но он быстро доказал свою эффективность. Его метод был строгим, но точным. Он не боялся, не отступал, не терпел хаоса.
Шрамы стали частью имиджа. Но именно глаза — холодные, пылающие изнутри — делали его фигуру незабвенной. Подчинённые говорили: «Он видит тебя насквозь». Он не спорил. Он привык, что мир дрожит под его взглядом, но внутри всё ещё был тот мальчик с разбитым лицом, который однажды решил: «Больше никогда».
Его не интересовали карьера или слава. Он хотел быть тем, кто держит линию, пока другие отступают. Но система снова решила избавиться от него — слишком неподконтрольный, слишком прямой. Его уволили без слов, забрали жетон. Только взгляд остался прежним — прямым, неподвижным, розовым, как уголь перед последним жаром.
Настоящее время (25 лет)
Теперь Crystal живёт один. Его квартира — это тишина, фото матери и карта города с непонятными метками. По утрам он всё так же рисует грим. Но глаза остаются открытыми. Он больше не прячет их.
Он не простил им, что они сделали его чужим. Но он признал, что без них — он не он.
Шрамы на лице — это история, вырезанная болью. А глаза — пульс, который бьётся сквозь тьму. Он не любит их, но и не променяет. Он не хочет быть другим. Он хочет быть собой — со всеми трещинами, со всей холодной яростью, которую несёт в себе этот взгляд.
Мир смотрит на него с опаской. Он отвечает взглядом. Не агрессией, не вызовом. Истиной.
Шрамы — его карта. Глаза — его свет. А грим — его доспех. Он не примирился. Он устоял. И этого достаточно.
Итог
Crystal Sinful родился с редким заболеванием — синдромом Ваарденбурга — унаследовав от матери серый цвет волос и розовые глаза. В детстве он пережил травлю, закончившуюся травмой и глубокими шрамами вокруг глаз. Розовые глаза, шрамы и грим — неотъемлемые черты его внешности, с которыми он не примирился, но научился жить.
Crystal Sinful может работать в государственных структурах, используя грим, татуировки, а также розовый цвет глаз из-за синдрома Ваарденбурга.
Последнее редактирование:
